если дело не в компьютере, это может быть как-то связано с адмиралом. Он мог приказать отослать какое- нибудь сообщение, затем уничтожить запись.
— Никто ничего не говорил о передаче…
— Да и не сказали бы, лейтенант, если адмирал Толвин приказал соблюдать тишину. Вы сами это сказали, лейтенант. Большие шишки говорят нам далеко не все. И адмирал всегда очень хорошо умел держать свои карты скрытыми от остальных. — Блейр пожал плечами. — Небольшая паранойя может сделать хорошее дело, но вы должны быть уверены, что все остальные возможности не могут иметь места до того, как видеть саботаж каждый раз, когда компьютер делает ошибку или адмирал решает засекретить свое грязное белье.
— Да, может быть, — сказал Роллинс. — Но я также продолжал анализ той давней передачи. Некоторые гармоники в сообщении совершенно дикие, полковник. — Он достал свой миникомпьютер и вызвал на экран один из файлов. — Посмотрите на это… и вот на это.
— Я не эксперт по анализу сигналов, лейтенант, — сказал Блейр. — Я вижу только кучу колючек на графике. Вы хотите сказать мне, что они обозначают?
— Я еще не уверен, — признался Роллинс. — Но я уже где-то видел такие сигналы… они применяются не в обычных коммуникациях. Если бы я мог вспомнить, где… — он замолчал, выглядя виноватым. — Извините, полковник, мне кажется, что я должен еще подумать до того, как сделать вывод. Но это не из-за того, что мне просто хочется попробовать, и не из-за того, что мне негде искать.
Блейр снова посмотрел на «Бегемот» через смотровое окно.
— Должен сказать, что если бы здесь был шпион, он бы определенно был заинтересован в этой штуковине. Но я думаю, что самым хорошим местом для помещения агента был бы адмиральский штаб.
— Хоббс работает в штабе, — тихо сказала Кобра. — Или вы не заметили?
Роллинс поднялся; его лицо выражало неловкость.
— Я скоро должен идти на вахту. Я встречусь с вами позже. — Он быстро ушел. Блейр сел в кресло, оставленное Роллинсом.
— Вы никогда не остановитесь, так ведь, лейтенант? — спросил он. — Бесконечный цикл в программе.
— Вы никогда не поймете, полковник, — ответила она с усталым видом. — Вы просто ничего не понимаете.
— Может быть, потому, что вы никогда не пробовали это объяснить, — резко сказал он. — Слепая ненависть не слишком красива, да и не слишком убедительна, если уж на то пошло.
— Я так устроена, — произнесла она. После долгого молчания она продолжила: — Я уверена, что вы слышали слухи. Некоторые ребята с «Гермеса» рассказали очень много историй. У меня были эти… кошмары. Люди болтали, вы знаете, как это происходит.
— Слухи не всегда открывают всю картину, — сказал Блейр.
— То, что я слышала, было… достаточно точным, мне кажется. Послушайте, они захватили меня, когда мне было десять…
— Килрати?
Она кивнула.
— Я оказалась в рабском лагере. Сбежала оттуда десять лет назад во время нападения Конфедерации. Большинство населения лагеря было уничтожено в бою. Возможно, это сделали наши космопехи, быть может, коты, я не знаю. Но нас выжило очень мало.
— Это должно было…
— Вы никогда не поймете, каково мне там было, полковник. Я видела разные вещи… — она вздрогнула и замолчала. Ее глаза были пусты.
— Итак, космопехи вытащили вас оттуда… и вы поступили на службу?
— Психиатры поработали надо мной пару лет, — сказала Кобра. — Сначала это был опрос… ну, знаете, регрессионная терапия. Они хотели узнать все, что я видела и слышала, на случай, если это могло оказаться важным для Разведки. Затем они начали лечение. — Она сделала паузу. — Но они не смогли выкинуть из меня все без наслоений личности. А я не позволила им сделать это. Я Лорел Бакли, боже мой, и если коты не смогли отобрать у меня это, я буду проклята, если у меня это заберет мой собственный народ!
— Вы, должно быть, очень сильны, лейтенант, если после всего, что пережили… присоединились к битве.
— Я всегда хотела только этого, полковник. Возможности убивать котов. И я занимаюсь этим до сих пор.
Он показал на «Бегемота».
— А если с помощью этой штуки мы закончим войну? Тогда что?
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Ненависть к кошкам — единственный известный мне способ оставаться человеком. — Она коротко усмехнулась; этот звук напомнил Блейру о глумящихся килрати. — Дело в том, полковник, что в моем черепе бродит небольшой кусочек килратского разума, и я не могу от него избавиться. Каждый день я чувствую, как он становится сильнее… и в один прекрасный день во мне не останется ничего человеческого.
Блейр не сразу ответил.
— Мне кажется, что вы не слишком уверены в себе, лейтенант. Вы пережили ужас, который был бы не под силу большинству людей. Вы переживете и это. Я уверен.
Ее взгляд был мрачен.
— Надеюсь, вы правы, полковник. Правда. Но… может быть, вы не понимаете этого, но я не могу избавиться от ненависти.
Он подумал об Ангел, об эмоциях, пронизывавших его, когда в его ушах звучали насмешки Тракхата.
— Может быть, я понимаю, Кобра. Может быть, я бы давно уже сломался на вашем месте.
Она подняла бровь.
— Сломались? Вы? Я не могу представить, что вы предоставите кому-нибудь удовольствие увидеть, как вы сломаетесь.
Блейр не стал говорить ей, что она неправа.
Взлетная палуба, носитель «Виктори», система Блэкмейн.
«До прыжка осталось семьдесят пять минут».
Блейр глянул на данные, находившиеся под окном Центра управления полетами, чтобы сверить оставшееся время. Активность на борту носителя, приближавшегося к точке прыжка, ведущей к системе Локи, достигла лихорадочного уровня. Никто не ожидал, что килратский аванпост на Локи будет очень уж хорошо защищен, но вся эта подготовка предполагала, что они совершают прыжок в зону боевых действий. На «Бегемот» было возложено столько надежд, что никто не хотел ошибаться.
Техники готовили истребители к вылету, работая быстро, но с тщательностью, рожденной большим опытом, и уважением к опасностям взлетной палубы. Подносчики снарядов в красной униформе ловко устанавливали ракеты и проверяли устройства управления огнем, а инженеры, одетые в синее, руководили заправкой. Шла последняя проверка двигателей. Огромный ангар был большой сценой неистовой деятельности, и Блейр почувствовал себя чужим здесь, наблюдая, как экипаж занимается своей работой.
Из-за хвостовой части одного из «Хеллкэтов» появилась Рейчел Кориолис. Ее комбинезон был значительно чище, чем обычно… как и ее руки. Она выглядела практически как по уставу, и это очень контрастировало с ее обычной неряшливостью. Блейр улыбнулся, увидев Рейчел, и заработал гневный
