Антон Фридлянд
Запах шахмат
/роман-самоубийство/
От редактора
Назвать действующих лиц подлинными их именами по понятным причинам невозможно. Единственный способ оставить персонажей такими же родными и немного ненастоящими, какими их видел автор – присвоить им всем имена великих живописцев, чьи образы, я не сомневаюсь, были близки писателю.
По тем же соображениям, исключительно из желания не навредить, из текста изъята глава 47, которая содержит описание технологий Тренинга.
В остальном текст подвергся минимальным изменениям – из глав 29 и 45 исключены сцены сексуального насилия, исправлены орфографические ошибки. Все смысловые неточности и своеобразная пунктуация оставлены в первозданном виде.
Приятного чтения!
1. Без лыж
Горнолыжный городок летом.
Как зоопарк с пустыми клетками. Нет стука пластиковых ботинок по коридору гостиницы, не нужно перелазить через завалы лыж у входа в ресторан. Нет, наконец, дурацких ярких шапочек, которые маячили до середины апреля, пока лежал снег.
Местные жители заметили меня только тогда, когда схлынули лыжники. Я хотел сначала переехать в другой городок, чтобы избегнуть внимания, но скоро заметил, что туземцам, в принципе, наплевать на меня – неразговорчивое непримечательное существо, на экзотику я не тяну.
Это мое первое лето здесь. Мне нравится.
Здесь есть две гостиницы, три ресторана, банк и почта. Когда я становлюсь единственным постояльцем в городе, владельцы гостиниц начинают вяло переманивать меня друг у друга, что дает мне возможность в очередной раз снизить плату за номер.
Завтрак по моей просьбе приносят не раньше полудня. Я ем, принимаю душ, включаю компьютер, просматриваю электронную почту, курю на балконе с видом на отключенный подъемник. Иногда в другой последовательности.
Если есть настроение, работаю часов до трех. В три мне звонит владелец ближайшего от гостиницы ресторана и спрашивает, приду ли я обедать – он хочет знать, открывать ли ему заведение. Иногда я прошу принести в номер, иногда не подхожу к телефону. Бывает, иду в ресторан, по дороге заглядывая в банк или на почту. На почте я покупаю открытки с видами гор и лыжных городков, таких, как этот – вялотекущая коллекция, начатая в феврале.
Банкомат высовывается из южной стены банка, рядом с входом в контору. Здесь же сидит на высоком табурете охранник, толстый чех, один из моих знакомых в этом городе. Свой табурет он вынес на улицу первого апреля, и теперь торчит здесь каждый день.
– Здравствуйте, Альбрехт! – говорит он мне по-русски, улыбаясь.
– Привет, – говорю я ему, отвечая такой же приветливой улыбкой.
– Тепло сегодня, – говорит он по-чешски.
– Ага, – говорю я.
Банкомат выдает мне нужную сумму, и я иду дальше. До свидания, Альбрехт. До свидания.
Деньги я получаю за то, что пишу детективы и боевики, которые потом выпускают в мягких и твердых переплетах под женскими и мужскими именами. Я даже здесь видел свою книжку у одной дуры в руках. Это было в январе. На обложке было написано «Юлия Крапивина. Смертельный пирог».
2. Кокаиновый пирог
С Лотреком мы познакомились три года назад в Москве. Я тогда издал за свои деньги первую книгу и носился с ней – звонил прессе, пытался назначить встречу с несуществующими издателями. Это было очень мультяшное время для меня – происходящее я воспринимал неадекватно, трахался два раза в день, почти не спал и ел только ночью.
Кто-то подсунул мне его визитку, на которой было написано «Тулуз Лотрек. Издатель». Я созвонился с ним, засунул в карман свою книжку, источавшую обаяние минималистского дизайна, и поехал к нему в офис.
Офис Лотрека состоял из трех комнат. В первой комнате сидела секретарша за компьютером, во второй размещался митинг-рум с двумя огромными диванами и телевизором, а в третьей – кабинет Лотрека. Его кабинет состоял из длинного металлического стола, на котором не было ничего, кроме большого компьютера и нотбука. На полу валялись несколько книг, а к стене был прикреплен листок с заданиями – позвонить этим, написать этим, сделать то-то. Я не нашел глазами ни одного стула. Потом я узнал, что Лотрек терпеть не может сидеть и вообще находиться на одном месте.
– Идем в митинг-рум, – сказал он. – Что там у тебя? Книжку издал?
Лицо Лотрека оказалось знакомым – часто видел его на вечеринках. Всегда в первых рядах, сигарета торчит вверх, зажатая керамическими зубами, и пляшет, пляшет.
Я сидел на одном из диванов и пил кофе, а Лотрек расхаживал вдоль стены, читая мою книжку. Он читал каждую пятую страницу, и лицо его ничего не выражало. Вдруг он положил раскрытую книжку на спинку дивана и спросил меня:
– Нюхаешь?
Я не любил кокаин, но тогда не имел привычки отказываться от наркотиков.
Лотрек метнулся в кабинет и вернулся с большой черной тарелкой. Он достал из кармана жестяную коробку с надписью «Зубной порошок „С ДОБРЫМ УТРОМ!“ и соорудил на тарелке невысокую горку порошка, карточкой разделив ее на манер пирога на четыре части.
Трах-бум-бам! Я уничтожил один сектор, Лотрек – два. Потом он поделил то, что осталось на две части, и мы дернули еще.
Лотрек облизал тарелку, поморщился, вскочил с дивана и продолжил чтение.
– Нет, это полное дерьмо, – сказал он, дочитав очередную страницу до конца. – Извини. Пока.
Лотрек исчез в кабинете, и я его больше никогда не видел.
Он написал мне сообщение через три дня (на последней странице книги стоял мой e-mail- адрес).
В сообщении Лотрек предлагал работать для одного московского издательства – требовалось написать часть книги на основе сюжета, который он прилагал отдельным файлом. Он сообщал, что не знает, под чьим именем выйдет книга, и работать над ней придется в связке с редактором и еще тремя авторами – связь по электронной почте.
Я согласился.
Отправив Лотреку первые тексты по этому проекту, я получил ответ: «ОК», и аванс. Я закончил свою часть работы через три недели. Три недели непрерывного общения с редактором (вредная тетка, наверно, старая дева), по сорок сообщений в день, и я получил всю оговоренную сумму. Через три месяца книга вышла под именем модного российского автора, а я уже трудился над новым проектом. На этот раз я
