Пошел, поставил кофе.
Следом за бабкой позвонили: напористый молодой человек, раздраженный пенсионер, еще один раздраженный пенсионер, хихикающая девица. Сигизмунд всех их направил в редакцию.
Затем явился Федор. Добросовестно отрапортовал по теме «Как я провел каникулы». Бурно. С шурином. При распитии водочки, спиртика, пивка, под салатики «оливье», «мимоза», «рыбный», а также селедочку, фаршированную рыбу — еврейское блюдо, индейку по-рыцарски с грибами и картофельные котлеты с грибной подливой. Все это Федор излагал долго, вкусно, с убедительными подробностями.
Время от времени рассказ перебивался звонками клиентов. Требовали электронную таблетку. Сигизмунд невозмутимо переадресовывал всех в редакцию, обещая, что там обязаны выплатить компенсацию за моральный ущерб. Особенно нравилась мысль о моральном ущербе раздраженным пенсионерам. Они даже благодарили Сигизмунда.
Боец Федор терпеливо дожидался, пока Сигизмунд отбрешется по телефону, и продолжал рассказ. …заливное, студень с горчицей и домашним хреном, свинина, нашпигованная чесноком…
…да, еще подледный лов.
До Сигизмунда долетали слова: «торошение льдов», «метеоусловия», «спасательные группы», «рыбнадзор», «мудак с гранатой»… Любое похождение Федора, а тем более — Федора с шурином ознаменовывалось двумя необходимыми компонентами: обилием боеприпасов, которые взрывались направо и налево, поражая множество целей, и самым внимательным отношением Федора к пище. Пищи тоже было много.
Когда телефон зазвонил в очередной раз, Сигизмунд не выдержал — изменился в лице. Федор закрыл собой брешь. Снял трубку.
— Алло? Тараканы? Кошачьи гальюны? А, таблетки… Нет, в газете ложная информация. А вот так. Обман потребителя. Противозаконное деяние. Кисуля, вас что, в первый раз обманывают? Ну вот видите… И мы страдаем. Все страдают.
В голове у Сигизмунда совершенно некстати зазвучал голос Мурра. Молодого Мурра, веселого и пьяного:
Страдают люди, Страдают звери, Страдают птицы И деревья. Страдают рыбы, Страдают слизни, Мы все страдаем При этой жизни. Зачем страдают? Кто это знает? — Я это знаю, Я сам страдаю — Е-е. Сансара, сансара, сан-са-сара, сансара!
В каком же году это было? В 94-м? В принципе, не так уж и давно. Впрочем, в этой стране издревле год за два. За три. За десять. Страдальцы, блин.
— …Ну вот, — бодро журчал Федор. — Конечно, будут отпираться. А вы не слушайте. Обращайтесь в общество защиты прав потребителей. А как же? Нарушен же закон! Звоните несколько раз. Сейчас эти мудаки в газете явно затихарятся. Кто ругается матом? Я? А что я сказал? Ну, так они же и есть мудаки… Компенсация — просите миллион. А как же?
Пауза.
— Почему МЫ-то должны выплачивать вам компенсацию? Ну и что, что у нас нет таблеток? Это газета написала. Мы не давали. Туда звоните.
Федор относительно мирно продиктовал номер телефона редакции. Положил трубку.
— Пивка бы попить, Сигизмунд Борисович, — сказал он. — И как вы это терпите?
— Не отключать же телефон. Могут ведь и нам позвонить. Через неделю все уляжется, забудут…
— А где Светка? — спросил Федор.
— В налоговую потащилась.
Федор сходил за пивом. Отбили еще несколько атак. Неожиданно среди атак пришел заказ. Большой заказ. От какого-то навороченного. Расселял коммуналку, тараканья там было видимо- невидимо.
После этого Федор был командирован в «секонд-хенд» к Сашку — отрабатывать должок.
Сигизмунд посидел еще в конторе. За окнами наливались синевой сумерки. Фиолетово задрожали фонари. Когда снова зазвонил телефон, Сигизмунд не стал брать трубку — просто плюнул, выключил свет, запер дверь и отправился домой.
Лантхильда мыла пол. Сигизмунд стоял в конце коридора и смотрел, как она спиной приближается к нему. Ждал, пока можно будет неожиданно ухватить ее за зад. Она смешно взвизгнет, потом станет браниться по-своему…
Идиллия. Феокрит.
Он уже заранее растопырил пальцы, готовясь… и тут в дверь позвонили. Лантхильда выпрямилась. Убрала таз с тряпкой. Откуда-то выбрался хундс и громко залаял.
— Кого там еще несет? — проворчал Сигизмунд, подходя к двери. — Кто там?
Из-за двери прокричал аськин голос:
— Морж! Открывай! Сова пришла!
У Сигизмунда отлегло. Могло быть хуже. Могла прийти мать, могла ворваться разъяренная вчерашним разговором Наталья.
Аська стояла на пороге, приплясывая. Одета она была совершенно не по погоде
— в ботинках, в «резиновых», облегающих голубеньких джинсах, в курточке на рыбьем меху с эмблемой какого-то занюханного футбольного клуба из Иллинойса. На голове — ушанка. Губы посинели. А может, помада такая.
— Ты что пляшешь? — спросил Сигизмунд, впуская ее в квартиру. — Писать хочешь?
— Холодно, — лязгая зубами, ответила Аська. — Я и не думала, что так холодно…
Она резко повернулась и задела головой молоток.
— Ой, что это у тебя тут, Морж?
— Новые европейские прихватки. Нью
—эйдж.
— Не врешь? — Она недоверчиво посмотрела на молоток. — А классно. Я себе тоже такой повешу. А на фига он?..
— Счастье в дом приманивает.
— Точно повешу. У меня счастья в доме уже сто лет не было.
— С тех пор, как этот лысый ушел?
— Какой лысый? — Аська, похоже, успела прочно забыть хмыря, чье фото красовалось у нее на стенке. Затараторила: — Мы тут неделю из дома не выходили, все репетировали и водку пьянствовали, ох… А потом эти мудаки меня подвезли, представляешь, на машине, «мерс» или еще как-то, такая длинная тачка, вроде той, на какой президента штатовского возят. А тут поворотов нигде нет, и вообще ничего нет, они меня выгрузили за Сенной, чтоб пешком дальше шла… Вот ублюдки. Ой, а это кто? Это твоя новая? А почему ты не говорил, что у тебя новая? Ой, косища какая… Морж, да ты, никак, женился?
Сигизмунд подошел к Лантхильде, взял ее за плечи и сказал Аське:
— Это квино Лантхильда. Она не говорит по-русски.
Лантхильда слегка нагнула голову. Кивнула важно и высокомерно, совсем не так, как матери.
— Квино Лантхильда? — переспросила неунывающая Аська. — А я Анастасия. А вот это, в таком случае, вам.
Она вытащила из-за спины большую сумку — Сигизмунд не сразу углядел. С визгом расстегнула молнию. Извлекла…
Да. Хуже не придумаешь. Аська приволокла птичью клетку с крысой.
— А вот это, — сказала Аська, роняя пустую сумку на пол и высоко подняв клетку с крысой, — Касильда. Ты Лантхильда, а она — Касильда. Усекаешь? Ха-ха-ха… А он — он Морж! У моржей знаешь что не такое, как у всех?
— Она знает, — сказал Сигизмунд.
— Слушай, Морж, а ты правда кость К НЕМУ привязываешь?
— Нет, ОН у меня такой от природы.
Лантхильда, не проявляя никакого интереса ни к Аське, ни к крысе, чинно отплыла в «светелку».
