снимок, где Лешка Коновалов, дружок наилучший, «рога» Сигизмунду делает, а Сигизмунд и сам стоит, кривляясь. Фотографировала их некая Марина Родионова, с которой этот Лешка сидел за одной партой. Ей родители «Смену» подарили.
Школьные снимки сменились армейскими. Служить довелось С.Б.Моржу, военнообязанному и т.д., под Калининградом. Хорошие были места. Оттяпанные у Пруссии. Ибо не фиг, как говорил тот же Коновалов.
Служил С.Б.Морж при аэродроме. Связистом был. Любил глупый девиз «Мы за связь без брака», ха-ха-ха…
Частью фотографии изображали рядового С.Моржа строго в анфас, без усов и улыбки, по всей форме, пилотка на два пальца выше брови. Эти снимки Лантхильда откомментировала малоосмысленным «дерьова».
Частью фотографии были совершенно беззаконными: в принципе, фотографировать это было нельзя… Однако все на дембель сделали по фотке. На фоне МИГов.
На этом фоне Морж стоял совершенно развязно, ремень на яйцах, пилотка на затылке, улыбка до ушей и какая-то кривоватая. МИГовский нос нависал над ним, куда-то зловеще нацеливаясь. На НАТО, должно быть. Которое ночами не спало, проектировало неубиваемые говнодавы, чтоб бойцу Федору было потом в чем ходить и экспериментировать на пару с шурином.
МИГ Лантхильду очень заинтересовал. Сразу вспомнились федоровские предостережения. Прозвонить бы девку… Когда делал фотографии — в голову же не приходило, что иностранец увидит. Какой иностранец? Не водилось тогда в Стране Советов никаких иностранцев…
— Это, девка, легко объяснимо. Сейчас принесу.
Сходил в комнату с протечкой. Добыл клееную модель самолетика. Еще в молодые годы от безделья смастрячил. Принес, показал Лантхильде.
Та изумленно взяла. Покрутила. Показала сперва на игрушку, потом на устрашающий МИГ, что грозил ей с фотографии. Нешто вот эта фитюлька — вон тот монстр на самом деле?
Сигизмунд повозил моделькой в воздухе. Повыл: «у-у-у…» Потом сделал вираж и ткнул самолетиком Лантхильду в живот. Еще бы Ярополка сюда, третьим.
Девка кокетливо визгнула. Потом с ужасом посмотрела на настоящий самолет. Сигизмунд со значительным видом покивал.
— Так-то, девка. У нас не забалуешь. Мы мирные люди, но наш, как говорится, бронепоезд…
Лантхильда поскорей перевернула страницу. На модельку опасливо покосилась. Сигизмунд отложил в сторону, чтоб не нервировать.
Второй альбом содержал в себе Наталью. Завидев ее, Лантхильда затвердела скулами. Стала уговаривать изъять. Зачем, мол, тебе эта двала?
— А это, девка, моя жена. Квино. Минно.
Девка надулась. Ревниво впилась в Наталью взором.
Фотография относилась к эпохе освоения советским фотоискусством цветной печати. Цветопередача была ужасающей, волосы — иссиня-черными, лицо — зеленовато-бледным, все остальное тонуло в зеленой мути. Краски неуклонно смещались в фиолетовую часть спектра.
На снимке было запечатлено бракосочетание. Надо всей сценой громоздилась тетка размером с Собор Парижской Богоматери, препоясанная лентой и медалью. Она надзирала за церемонией, держа в руке указку. Сигизмунд в мешковато сидящем костюме, купленном перед свадьбой в универмаге «Фрунзенский», с глупой улыбкой натягивал невесте на палец обручальное кольцо. Наталья глядела на него с плотоядной улыбкой. С точки зрения Сигизмунда, фотографа надо было вешать высоко и коротко, как говаривал по другому поводу покойный Л.Н.Гумилев.
Глядя на этот снимок, Сигизмунд вдруг ощутил тот массив лет, который с тех пор миновал. И качество печати… и вообще, до чего же он тут молодой. И, кстати, тощий.
И наивный. И вся жизнь еще впереди. Ожидалось что-то хорошее… Во всяком случае, не «Морена».
Хотя — что плохого в «Морене»? Коллектив чудесный, западла ни от кого пока что не ожидается… Отношения дружеские… Скучновато, правда, тараканов морить, но ведь не это главное. Главное, как говорил В.И.Ленин, — люди.
Наряд невесты Лантхильду заинтересовал. Оказалось, что в ее тайге нечто подобное было в ходу. Показав на нейлоновые волны натальиного туалета, девка сказала:
— Фата.
С ударением на первый слог.
Правда, после некоторых объяснений стало понятно, что «фатой» Лантхильда называет все платье в целом. Но все равно — прогресс.
Сигизмунд смотрел на снимки их с Натальей путешествия в Крым на море, в горы, на лыжах в Дибуны — и становилось ему все грустнее и грустнее. Ведь было что-то хорошее. Много хорошего. Куда все ушло — так быстро и незаметно? Сегодняшняя Наталья вспомнилась, источающая недовольство. Как бы вернуться назад? Возможно ли взять и повернуть на сто восемьдесят градусов
— вот взять и повернуть. И чтоб Наталья прежняя, и чтоб вообще все прежнее…
…И Брежнева с того света добыть…
Он махнул рукой и старательно выбросил все это из головы.
— Ладно, — сказал Сигизмунд Лантхильде. — Ты пока смотри, а я пойду покурю.
Лантхильда откликнулась совершенно неожиданным:
— Наас бруньопойс.
Сигизмунд так и замер.
— Что?
— Бруньопойс, — повторила девка и засмеялась, очень довольная собой.
Вернувшись, Сигизмунд остановился в дверях. Стал смотреть на Лантхильду со стороны. Как она сидит на спальнике и увлеченно разглядывает фотографии.
Она сидела к нему боком, слегка вытянув шею, чтобы лучше видеть альбом, разложенный перед ней на спальнике. Перед Сигизмундом впервые предстал ее летящий профиль, как будто овеваемый ветром. Что-то было в ней от фигуры, установленной на носу корабля. Чайного клипера. «Кати Сарк». Бегущая по волнам, да и только.
Нос у нее длинноват, подбородок тяжеловат — да уж, не красавица с обложки. Но была в ее лице удивительная чистота. Чистота во всем: в этом абрисе, который можно схватить одной тонкой карандашной линией, в круглой щеке с неуловимым девичьим пушком…
Мави. Не квино. Конечно, мави. Сколько же ей лет?.. Десятиклассница. Первокурсница.
Лантхильда повернулась к нему. Улыбнулась. Чуть прищурила по привычке глаза за стеклами очков.
Спросила:
— Бихве?
На фотографию указала. «Бихве?»
Он не понял. Присел рядом.
— Бихве?
Лантхильда принялась объяснять. Опять развела пантомиму. Аське до нее далеко. Лантхильда ухитрилась переложить на сложный язык пластики абстрактное понятие: каким образом? То есть, не Сигизмунд ли все это рисовал? И вообще, как это такие здоровские картинки получаются? Хвас художник?
— А-а, — понял недогадливый Сигисмундс. — Хваас?..
Водился у Сигизмунда «поляроид». Закуплен был в ту краткую, как жизнь мотылька, эпоху, когда все мелкие предприниматели и кооперативщики массово затаривались «поляроидами» с одной
—единственной целью: фотографировать друг друга на пьяных пирушках. А потом тыкать пальцами и потешаться: «А ты-то!.. А я-то!.. А Машка-то!..»
— Так. Куда же я его зарыл? А! Знаю. Сиди, девка. Сейчас аттракцион будет. Слабонервных просят покинуть зал.
