случае, на Марсе!
Дежурный торопливо вставил:
– Да конечно же все в порядке! Ганс, не видишь – это же мистер Бонфорт!
– Да, но…
Я, радостно улыбаясь, перебил его:
– Тогда сделаем проще. Если вы… Как вас зовут, сэр?
– Хэзлвандер. Ганс Хэзлвандер, – отвечал охранник неохотно.
Так вот, мистер Хэзлвандер, если вы свяжитесь с комиссаром Бутройдом, я с ним побеседую и не придется отрывать от дел моего пилота. Заодно это сбережет мне кучу времени – час или около того.
– Ох, не нравится мне это, сэр… Может, я лучше начальнику охраны позвоню? – предложил Хэзлвандер с надеждой.
– Тогда дайте мне номер Бутройда. Я сам ему позвоню.
На сей раз тон был ледяным – только так и никак иначе солидный, занятой человек, душу кладущий за демократию, ставит на место тех, кто подлой бюрократической волокитой сводит его дело на нет. Это подействовало. Охранник поспешно заговорил:
– Да я знаю, что все у вас как надо, мистер Бонфорт! Только – правила ведь у нас, понимаете…
– Понимаю. Благодарю вас.
Я направился в ворота.
– Погодите! Обернитесь, мистер Бонфорт!
Я обернулся. Черт бы побрал это идиотское буквоедство! Пока расставили все точки над j и закорючки над й, угодили в лапы целой толпы репортеров! Один, припав на колено, уже навел стереокамеру:
– Жезл подержите на виду, пожалуйста!
Остальные, с ног до головы увешанные разными репортерскими причиндалами, брали нас с Пенни в кольцо. Кто-то карабкался на крышу «роллса». Кто-то тянул ко мне микрофон, а его напарник издали направлял другой – дистанционный, весьма похожий на винтовку.
Я разозлился, словно одна из «первых леди», чье имя набрали в газете слишком мелкими буквами, однако помнил, что должен делать. Улыбаясь я пошел медленнее: Бонфорт хорошо знал о том, что в записи любое движение выглядит быстрее. Я мог позволить себе провернуть все в полном соответствии.
– Мистер Бонфорт, почему вы отменили пресс-конференцию?
– Мистер Бонфорт, говорят, вы собираетесь потребовать у Великой Ассамблеи полного имперского гражданства для марсиан – комментарии?
– Мистер Бонфорт, когда собираетесь выносить на голосование вотум доверия?
Я поднял руку с зажатым в ней Жезлом и улыбнулся:
– Спрашивайте по очереди, пожалуйста! Слушаю – первый вопрос?
Они, конечно же, заговорили наперебой; во время шумного спора о приоритете я смог обдумать обстановку, выиграв несколько лишних минут. Тут подоспел Билл:
– Ребята, совесть-то у вас есть?! У шефа был такой напряженный день; я сам вам все расскажу!
Я успокоил его:
– Ладно, Билл, у нас есть еще пара минут. Джентльмены, мне пора, но постараюсь в общих чертах удовлетворить ваше любопытство. Насколько мне известно, нынешнее правительство пока не собирается пересматривать отношений Империи с Марсом. Я в правительстве никакого поста не занимаю, это лишь мое мнение и в качестве официального источника оно вряд ли уместно. Думаю, вам лучше спросить об этом мистера Кирогу. Что касается вотума доверия – оппозиция не собирается выдвигать его на голосование до тех пор, пока не будет полностью уверена в успехе. Это все, что я могу сказать, джентльмены, но все это вы и сами не хуже меня знали.
Кто-то заметил:
– Очень уж «в общих чертах», вам не кажется?
– А я вам что обещал? – ответил я. – Задавайте вопросы из области моей компетенции. К примеру: «По прежнему ли вы колотите вашу супругу?» Я вам все подробно расскажу.
Тут я заколебался: ведь Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе.
– Нет, я вовсе не пытаюсь вас надуть. Все вы знаете, зачем я сегодня здесь. Об этом, если позволите, могу все как есть рассказать – и можете меня потом цитировать, где хотите.
Покопавшись в памяти, я наспех состряпал подходящий винегрет из знакомых мне выступлений Бонфорта.
– Подлинное значение происшедшего сегодня – вовсе не то, что одному человеку оказана честь. Это, – я помахал марсианским Жезлом, – доказательство того, что две великие расы вполне способны быть выше предрассудков и достигнуть полного взаимопонимания! Мы, люди, стремимся достичь звезд. Но ведь в один прекрасный день мы можем обнаружить – да уже сейчас это видим! – что мы далеко не в большинстве! И если хотим добиться успеха в освоении Галактики, то должны идти к звездам с достоинством, с мирными намерениями и с открытой душой! Мне приходилось слышать: марсиане, мол, добьются превосходства на Земле, дай им только шанс. Чушь собачья! Нашим марсианским соседям Земля просто не подходит! Защищайте свою территорию – да, но не позволяйте страху и ненависти толкать вас в пропасть! Звезды – не для ничтожеств; и величие человека должно выдержать сравнение с величием Вселенной!
Один из репортеров удивленно задрал бровь:
– Мистер Бонфорт! А вы не то же самое говорили в прошлом феврале?
– И в следующем скажу то же самое! И в январе, и в марте, и во все остальные месяцы! Истины никогда не бывает слишком много!
Обернувшись к охраннику, я прибавил:
– Извините, господа, нам пора, иначе опоздаем.
Мы с Пенни проследовали в ворота. Как только мы уселись в небольшую машину с защитным покрытием из свинца, дверцы ее с пневматическим вздохом захлопнулись, и машина тронулась. Вела ее автоматика, потому я смог наконец расслабиться и стать самим собой.
– Уффффффф!
– По-моему, вы были неподражаемы, – серьезно объявила Пенни.
– А я было перепугался, когда меня поймали на повторе.
– Зато выкрутились отлично! На вас будто вдохновение снизошло – вы говорили точь-в-точь, как он!
– А были там такие, кого следовало назвать по имени?
– Неважно. Один, может, два. Но вряд ли они этого ждали – в такой кутерьме.
– Да ну их… Как в мышеловку поймали. Этот негодяй-охранник с маниакальной тягой к паспортам… Да, Пенни, я почему-то думал, документами занимаетесь вы, а не Дэк.
– Дэк ими не занимается. Каждый носит свои при себе.
Она полезла в сумку и извлекла маленькую книжечку.
– Мой – вот, но я решила его не показывать.
– А… э-ээ…
– Его паспорт был при нем, когда его похитили. И мы не решались запрашивать дубликат – до этого момента.
На меня вдруг разом навалилось утомление от всех этих прыжков и ужимок.
Не получив от Дэка с Роджем руководящих указаний, я продолжал представление и на катере, и при пересадке на борт «Тома Пейна». Сложности это никакой не представляло: я просто-напросто отправился прямиком в собственную каюту и провел длиннющий, отвратительнейший час в невесомости, грызя ногти и гадая, что же творится теперь внизу, на Марсе. С помощью нескольких таблеток от тошноты даже заснуть ненадолго ухитрился – и зря. Тотчас же пошли вереницей какие-то невообразимые кошмары: репортеры тыкали в меня пальцами, фараоны хватали за плечо, а марсиане – целились Жезлами. Все они дружно обзывали меня самозванцем и оспаривали лишь привилегию, кому резать меня на ломти и отправлять в
