ubliette.
Разбудил меня вой предстартовой сирены. Затем из динамиков загудел густой баритон Дэка:
– Первое и последнее предупреждение! Треть g! Одна минута!
Я бросился в компенсатор. Со стартом жить стало куда веселей: треть g – совсем ничего, почти как на поверхности Марса, однако достаточно, чтоб требуха не поднимала бунтов, а пол был на полу.
Минут через пять раздался стук в дверь. Не дожидаясь, когда я вылезу из компенсатора, вошел Дэк.
– Здрасьте, шеф.
– Привет, Дэк. Рад, что вы появились.
– И я чертовски рад появиться, – устало ответил он, окинув взглядом мое лежбище. – Можно, я тут лягу?
– Конечно!
Дэк, кряхтя, улегся.
– Ну, дела! И достало ж меня это все, кто б знал! Неделю бы дрых. А может, и дольше.
– Так давай на пару. А… он на борту?
– Еще бы. Через всю эту ярмарку проволокли.
– Я думаю… Хотя почему ярмарка, порт ведь небольшой. В Джефферсоне, на мой взгляд, было бы сложней.
– Ну нет, там-то как раз все просто.
– Почему это?
– Потому. Здесь все всех знают, языки чесать любят, хоть хлебом не корми… – Дэк криво усмехнулся. – Мы выдали его за груз этих креветок из Канала, свежемороженых. Даже пошлину за вывоз заплатили.
– И как он?
– Ну, – Дэк сдвинул брови, – док Чапек сказал, придет в форму. Это только вопрос времени…
С яростью он добавил:
– Попадись они мне в руки!.. Да ты разревелся бы, будто пацан сопливый, кабы увидел, что они с ним сделали! А мы – ради него же самого – вынуждены дать им спокойно уйти…
Дэк и сам еле удерживался от рева. Я мягко сказал:
– Пенни говорила, его искалечили порядком… Неужели настолько?
– А?! Да нет, ты ее не понял. Снаружи он был всего лишь грязен, как бобик, да весьма нуждался в бритье…
Я тупо глядел на него:
– А я-то думал, они его избивали… Чем-нибудь, вроде бейсбольной биты.
– Да лучше б уж избивали! В крайнем случае – несколько сломанных костей! Не-ет, им понадобился его мозг!
– А-а…
Мне вдруг стало худо.
– Промывка мозгов?!
– Да. То есть, и да, и нет. Политических секретов они и не трудились из него выкачивать – у него таких просто не водится, он всегда в открытую действует. Они, наверное, только под контролем его держали, чтоб не мог сбежать…
Дэк на некоторое время замолчал.
– Док полагает, они каждый день вводили ему минимальную дозу – только-только чтоб приструнить, и так до самого последнего момента. А перед тем, как отпустить, вкололи наполную!.. Хватит, чтоб слона на всю жизнь идиотом сделать. Его лобные доли пропитаны этой дрянью насквозь.
Мне вдруг стало так дурно – даже порадовался, что не успел пообедать. Читал я кое-что о таких штуках. С тех пор их ненавижу!.. Вмешательство в человеческую личность – действие, на мой взгляд, просто сверхунизительное и аморальное. Убийство рядом с ним естественно и чисто – так, шуточки. А выражение «промывка мозгов» пришло к нам из времен движения коммунистов – это конец Смутных Веков. Тогда оно означало изощренные пытки, призванные подавить волю человека и изменить его личность – через страдания тела. Однако возни выходило – на месяцы, и разработан был более «продуктивный» способ. С его помощью человек становился рабом в считанные секунды – всего-то одна инъекция любой производной кокаина в лобные доли мозга.
Вначале мерзость сию применяли в психиатрии – буйный пациент становился контактным и мог быть подвергнут психотерапии. Тогда это было бесспорной гуманизацией лечения, поскольку позволяло обходиться без лоботомии. Слово «лоботомия» нынче – такое же устаревшее, что и «пояс целомудрия», оно означало этакое перемешивание человеческого сознания с помощью скальпеля; так убивали личность, оставляя в живых тело. Да, вы не можете поверить, но все это действительно существовало – как и казни с целью «изгнания дьявола»!
Коммунисты же разработали новую технологию промывки мозгов – с применением наркотиков. А когда не стало коммунистов, банды Братьев довели ее до полного совершенства. Вводя мизерные дозы, они добивались от человека абсолютного подчинения, а могли и накачать его до состояния бесчувственной протоплазмы. И все это – единственно во имя Братства! А то какое же, в самом деле, братство, если человек желает что-то скрыть?! И как же лучше всего убедиться в его искренности? Конечно, загнать упрямцу этакому иглу за глазное яблоко и впрыснуть ему пару миллиграммчиков в мозг! «Не разбив яиц не сделаешь яичницы» – аргумент, достойный мерзавцев всех времен и народов!
Конечно, все это давным-давно запрещено законом. Разве что в качестве лечения, да и то – с разрешения суда. Но уголовники промывкой мозгов пользуются частенько, а иногда и легавые забывают на время про этот закон. Все же единственный способ вытянуть из подследственного показания, и следов не остается. Хочешь – можешь даже приказать жертве забыть все, что с ней проделывали.
Так что о промывке мозгов я знал и без Дэка, а чего не знал – вычитал в Энциклопедии Батавии из корабельной библиотеки, смотри статью «Неприкосновенность личности», а также «Пытка».
Я замотал головой, стараясь отогнать от себя этот кошмар.
– Но оправиться-то он сможет?
– Док говорит, наркотик этот не разрушает мозг и не изменяет структуры – только парализует. Значит, кровь его постепенно из мозга вымывает, а почки – выводят из организма. Но на все это требуется время.
Дэк в упор поглядел на меня:
– Шеф!
– Что?! Ведь он вернулся! Не пора ли кончать с этими «шефами»?
– Шеф, об этом я и хочу с вами потолковать. Лоренцо! Ты совсем не можешь поиграть еще, а? Немного, самую малость!
– Да зачем? И перед кем? Тут, вроде, все свои…
– Э-э, не так все просто. Лоренцо, нам удалось провернуть операцию по-тихому. Знаем только я да ты, – Дэк загнул два пальца, – да Родж с Биллом, да Пенни, да еще доктор. Да еще одного ты не знаешь, он на Земле, звать его – Лэнгстон. Джимми Вашингтон, кажется, что-то пронюхал, но от этого – родная мать точного времени не добьется. Неизвестно, сколько народу участвовало в похищении, но уж точно – немного. И они, во всяком случае, болтать не станут. А хоть и стали б – им самим теперь подмены не доказать при всем желании, вот что забавно. Я хочу сказать: здесь, на «Томми», команда и посторонние ничего знать не должны. Старичок, поиграй еще малость, а? Всех дел-то: показаться иногда команде да девчонкам Джимми Вашингтона! Только пока он не поправится! Ну как?
– Ммм… А почему бы нет… Это надолго?
До конца рейса! И все! Мы потихоньку пойдем, на малых оборотах; тебе даже понравится!
– Заметано. И знаешь, Дэк, не надо мне этого оплачивать. Последнее действие я сыграю потому, что ненавижу промывку мозгов любого рода!
Дэк вскочил и от души хлопнул меня по плечу:
– Лоренцо! Мы с тобой одной крови! И не беспокойся за гонорар – в обиде не останешься!
Он продолжил игру:
