женский вспомогательный отряд, обычные десять процентов, и никаких жалоб на насилия больше не будет. Ну как, сэр? Думаете, потянете? Зная, что по большому счету это лучший выход для вашего народа?
Я ответил, что должен изучить все в деталях, особенно планы и квоты пятилетки, чтобы не принимать необдуманных решений.
– Конечно, конечно, – согласился он. – Я вам дам копию беловика, мы все подготовили. Возьмите ее с собой, изучите, подумайте до утра. Завтра поговорим. Только дайте мне слово джентльмена держать все в секрете. На самом деле никакого секрета тут нет… но такие вещи лучше улаживать до того, как о них начнет говорить пресса. Кстати о публикациях: вам понадобится помощь, и вы ее получите. Мы пойдем на любые издержки, пошлем вам лучших людей: заплатим сколько потребуется, построим центрифугу, как ученым… в общем, вы понимаете. На сей раз ошибок не будет. Этот дурак Хобарт… Он мертв, не правда ли?
– Нет, сэр. Просто в маразме.
– Надо было его прикончить. Вот вам копия плана.
– Сэр, кстати о стариках… Профессор де ла Пас тут оставаться не может. Не проживет и шести месяцев. – Ну это только к лучшему, не так ли? Я постарался удержаться от эмоций.
– Вы не понимаете. Его любят и почитают. Лучше всего, если бы мне удалось его убедить, что водородные бомбы – не пустая угроза и что его патриотический долг – спасти все, что можно спасти. Но так или иначе, если я вернусь без него… я не только не потяну, я даже начать не сумею, просто не проживу достаточно долго.
– Хм… ладно, там посмотрим. Завтра поговорим. Скажем, часов в четырнадцать.
Я вышел, погрузился в фургон, и тут меня затрясло. Не дано мне глядеть на вещи с точки зрения высших соображений.
Стью с профом ждали меня.
– Ну? – спросил проф.
Я оглядел стены и постучал пальцем по уху. Мы наклонили головы к голове профа и натянули на себя парочку одеял. В постели профа и в моем кресле «жучков» не было – я проверял их каждое утро. Но что касается самой комнаты, то безопаснее шептаться под одеялами.
Я сделал вступление. Проф прервал меня:
– Его происхождение и привычки оставим на потом. Давай факты.
– Он предложил мне работу Смотрителя.
– Надеюсь, ты согласился?
– Процентов на девяносто. Я должен изучить это дерьмо и завтра дать ответ. Стью, когда мы можем приступить к осуществлению плана «Ноги в руки»?
– Уже приступили. Ждали только, когда ты вернешься. Если вернешься, конечно.
Следующие пятьдесят минут мы провели в лихорадочной деятельности.
Стью вызвал костлявого индуса, одетого в дхоти. Через тридцать минут он превратился в двойника профа, и Стью перегрузил профа из постели на диван. Дублировать меня было проще. Наших дублеров вкатили в гостиную, как раз когда стемнело и принесли ужин. Несколько человек вошло, несколько – вышло. Среди последних была пожилая индуска в сари, опиравшаяся на руку Стьюрта Лажуа. За ними шествовал толстенький бабу.
Труднее всего было доставить профа по лестнице на крышу; он никогда не пользовался механическими инвалидными ходунками, у него не было возможности их освоить, а кроме того, он больше месяца провел лежа на спине.
Но рука Стью держала его крепко. Я сжал зубы и преодолел тридцать проклятых ступенек без посторонней помощи. Когда добрался до крыши, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Главное – не хлопнуться в обморок, это сейчас совсем некстати. Бесшумный маленький флаер появился из тьмы в точно назначенное время, и через девять минут мы уже сидели в чартерном самолете, которым пользовались весь последний месяц, а еще через две минуты вылетели в Австралию. Понятия не имею, чего стоило организовать всю эту музыку и поддерживать ее наготове, пока не понадобится, но все прошло как по нотам.
Вытянувшись рядом с профом и наконец отдышавшись я спросил:
– Как вы себя чувствуете, проф?
– О'кей. Немного устал. И разочарован.
– Ja, да. Разочарован.
– Я имею в виду – из-за того, что так и не повидал Тадж-Махал. В юности не довелось, а нынче… Дважды был от него в двух шагах, несколько дней назад и сегодня, но так и не увидел. Теперь уж никогда не увижу.
– Подумаешь, обыкновенная гробница.
– А Елена Прекрасная – обыкновенная баба. Спи уж, парень.
Мы приземлились на китайской части Австралии, в городе под названием Дарвин. Нас погрузили на корабль, усадили в антиперегрузочные кресла и сделали уколы.
Проф уже уснул, а я начал клевать носом, когда внезапно появился Стью. Широко ухмыльнулся, уселся рядом и пристегнул ремни. Я воззрился на него:
– И ты здесь? Кто же остался в лавке?
– Те самые ребята, которые и раньше делали основную работу. Это хорошая команда, я им больше не нужен. Манни, дружище, мне неохота торчать так далеко от дома. Я имею в виду Луну, на случай, если ты туго соображаешь. Похоже, это последний поезд из Шанхая.
– При чем тут Шанхай?
– Ладно, замнем для ясности… Манни… я разорился в пух и прах.
Одни долги кругом – и я смогу их уплатить, только если кое-какие акции быстро пойдут вверх. По крайней мере, Адам Селен уверял меня, что они поднимутся, когда мы пройдем через переломную точку истории. К тому же меня ждет арест – или будет ждать в скором времени – за нарушение общественного порядка и оскорбление человеческого достоинства. Короче говоря, я избавлю их от расходов по моей транспортировке в Луну. Как думаешь, в моем возрасте не поздно учиться на бурильщика?
Мозги у меня заволокло туманом – укол делал свое дело.
– Стью, в Луне ты еще не стар… какие наши годы… а если… за нашим столом всегда… ты же у нас любимчик Мими…
– Спасибо, дружище, я подумаю. Стартовый сигнал! Дыши глубже.
И тут на меня обрушилась десятикратная.
Глава 20
Наш корабль был чем-то вроде парома Земля – орбита. Их используют для связи с обитаемыми спутниками, для снабжения патрульных судов Федерации и для перевозки пассажиров к спутникам с казино и развлечениями. На сей раз на корабле было только три пассажира вместо сорока и никакого груза, кроме трех скафандров и медной пушечки (да, дурацкая игрушка была на борту: скафандры вместе с профовой «бабахалкой» доставили в Австралию неделей раньше, чем нас); экипаж нашего славного «Жаворонка» состоял только из шкипера и пилота-киборга.
Зато топлива было хоть отбавляй.
Мы совершили (как мне потом сказали) обычный подход к спутнику «Элизиум», а затем внезапно сменили орбитальную скорость на вторую космическую – придавило нас при этом покруче, чем на старте.
Маневр засекла станция космического слежения ФН; нам приказали остановиться и объяснить свои действия. Все это я узнал от Стью, пока приходил в себя и наслаждался роскошью невесомости, прицепившись к креслу одним ремнем. Проф все еще был без чувств. – Они, значит, захотели узнать, кто мы такие и соображаем ли мы, что делаем, – говорил Стью. – Мы ответили, что мы китайское судно «Расцветающий Лотос», выполняющее миссию милосердия. Направляемся к Луне для спасения ученых,
