на банановой корке — в прямом и переносном смысле. Я спас свою шею только при помощи собственных проворных ног по меньшей мере десяток раз. Под конец я сломался и рассказал обо всем миссис Дженнингс.
— Не беспокойся об этом слишком. Арчи, — успокоила она меня. — Не так-то просто убить человека при помощи магии, пока он сам связан с магией и чувствителен к ней.
— Но можно ведь убить человека, напугав его до смерти! — запротестовал я.
Она улыбнулась мне этой своей невообразимой улыбкой и сказала:
— Я не думаю, что тебя действительно напугали, мальчик мой. По крайней мере, ты не подаешь виду.
Я почувствовал в этом замечании участие и оценил его.
— Это ведь вы повсюду наблюдали за мной и вытягивали меня из ловушек, правда?
Она улыбнулась еще шире и ответила:
— Это моя профессия. Арчи. Нехорошо, конечно, когда молодым требуется помощь старухи. Но покончим с этим. Я хочу еще поразмышлять на эту тему.
Через пару дней по почте пришло письмо, адресованное мне и надписанное тончайшим изысканным почерком. Оно имело тот благородный аромат, который был свойствен прошлому веку, и надписано было чуть дрожащей рукой, как будто автор был немного нездоров или очень стар. Я никогда не видел ее почерка, но сразу догадался, от кого оно. Я прочитал:
Я позвонил Джо и прочел ему письмо.
— Позовите, пожалуйста, доктора Уоррингтона, — вопросил я, как только клерк соединил меня с его номером.
— Говорите, — ответил мне культурный британский голос с явными оксфордскими тонами.
— Это Арчибальд Фрейзер, доктор. Миссис Дженнингс написала мне, чтобы я с вами повидался.
— О, да! — ответил он тепло. — Это будет очень любезно. Как мы с вами условимся о встрече?
— Если вы свободны, я могу зайти прямо сейчас.
— Позвольте, я взгляну, — он помедлил ровно столько, сколько нужно, чтобы посмотреть на часы. — У меня есть дела в вашей части города. Могу ли я зайти к вам в офис минут через тридцать или чуть позже?
— Это будет замечательно, доктор, если только не доставит вам неудобств...
— Совсем нет. Я буду у вас. Вскоре пришел Джедсон и сразу же спросил меня о докторе Уоррингтоне.
— Я его еще не видел, — сказал я, — но по телефону голос у него совершенно шикарный, как у члена совета английского университета. Он скоро будет здесь сам.
Моя секретарша принесла его визитку спустя полчаса. Я поднялся, чтобы приветствовать его — рослого, плотного — телосложения человека с лицом, исполненным большого достоинства и явной интеллигентности. На нем был довольно консервативный костюм, сшитый у дорого портного, в руках перчатки, трость и большой портфель. Но он был черен, как уголь!
Я постарался никак не выказать своего удивления. Надеюсь, мне это удалось, поскольку я очень боялся обидеть его подобной невоспитанностью. В самом деле, почему бы человеку не быть негром? Я просто не ожидал этого.
Джедсон помог мне выйти из положения. Я думаю, что он не растерялся бы, даже если бы ему подмигнула яичница-глазунья. Он взял разговор в свои руки уже через несколько минут после того, как я представил его. Мы все удобно расположились в креслах и провели несколько минут в вежливом обмене ничего не значащими любезностями, как это обычно делают не слишком хорошо знакомые между собой люди.
Уоррингтон первым перешел к делу.
— Миссис Дженнингс дала мне понять, — начал он, — что есть некие проблемы, в которых я могу быть полезным одному из вас или же вам обоим.
Я сказал ему, что, несомненно, такие проблемы существуют, и коротко обрисовал ему ситуацию, начиная с того, как тот рэкетир впервые показался в моем магазина Он задал несколько вопросов, и Джедсон помог мне восстановить некоторые детали. У меня сложилось впечатление, что миссис Дженнингс уже многое ему рассказала, и он просто уточняет кое-что.
— Очень хорошо, — сказал он в конце глубоким голосом, звучным и сочным, который, казалось отдается эхом в его грудной клетке еще до того, как прозвучит в воздухе.
— Я имею основания быть уверенным, что мы отыщем способ справиться с вашими проблемами. Но сначала я должен провести некоторую проверку. Он наклонился и начал расстегивать портфель.
— Мм-м, доктор, — предложил я, — не следует ли нам прежде заключить соглашение, а потом уже приниматься за работу?
— Соглашение? — он выглядел весьма удивленным, а потом широко улыбнулся. — А, вы, вероятно, имеете в виду оплату? Дорогой мой сэр, это привилегия — сделать небольшое одолжение миссис Дженнингс.
— Н-но послушайте, доктор, я буду себя так лучше чувствовать. Уверяю вас, это в моих правилах — платить за магию...
Он протестующе поднял руку.
— Это невозможно, мой юный друг, по двум причинам: во-первых, я не имею лицензии на практику в вашем штате. А во-вторых, я не волшебник.
Думаю, что я выглядел так же глупо, как и говорил:
— Как? Что такое? О, извините меня, доктор. Я имею в виду, что я был уверен — раз вас послала миссис Дженнингс, и ваш титул, и все такое...
Он продолжал улыбаться, но это была скорее улыбка понимания, нежели насмешка над моим смущением.
— Это и не удивительно, даже некоторые ваши сограждане одной со мной крови ошибаются. Нет, моя степень — это почетный доктор права в Кембриджском университете. Основная специальность — антропология, которую я иногда преподаю в университете Южной Африки. Но антропология имеет и некоторые весьма странные ответвления. Я здесь для того, чтобы исследовать одно из них.
— Ну, тогда могу ли я спросить.
— Конечно, сэр. Мое увлечение, если вольно перевести это совершенно непроизносимое название, звучит так: «чующий ведьм». Я стоял, совершенно пораженный.
— Не затрагивает ли это магию?
— И да, и нет. В Африке иерархия и категории для обозначения этих предметов не такие, как у вас.
