— Верно. Я его деловой партнер, и как он неоднократно говорил, партнеры должны делить как прибыль, так и работу. Кроме того, я хочу научиться обращаться с лошадьми и вести хозяйство на ферме.
Дарси в ответ ухмыльнулся:
— То, что входит в лошадь с одного конца, выходит у нее с другого — вот и все, что нужно знать! Гарднер просто эксплуатирует тебя, и готов поспорить, получает от этого большое удовольствие. Аманда, ты — хозяйка дома. Тебе нельзя пачкать руки, а о возне в стойлах и думать забудь.
— О, меня это не очень волнует, и с каждым днем я узнаю все больше. Я полагаю, что если бы захотела, то ограничилась бы ведением приходно-расходных книг и держалась подальше от конюшен, но я решила все изучить досконально.
— Аманда, к чему тебе эти стойла, эти книги? Большинство женщин занимаются покупками, следят за чистотой в доме, шьют, навещают приятельниц. Они заняты своими делами и никогда не думают ни о каких конюшнях. Для этого существуют мужья.
— Я не большинство женщин, мистер Дарси. И если вы обратили внимание, я не замужем.
Карие глаза Дарси заинтересованно блеснули:
— Я и надеялся обсудить этот вопрос с тобой, дорогая, и раз уж мы об этом заговорили…
Он не докончил фразу, как бы ожидая ее реакции, и в зависимости от нее продолжать или прекратить разговор. Она молчала и он продолжил:
— Аманда, как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж?
Аманде сделали предложение, и ей стало ясно, что Дарси и Грэнт — одного поля ягоды. Нет, чтобы просто спросить: «Выйдешь ли ты за меня замуж?» Или: «Согласна ли ты выйти за меня замуж?» Или сделать цветистое, романтическое признание в негаснущей любви, но «как ты смотришь на то, чтобы» — звучит так, словно речь идет о материи для костюма или гарнире к цыпленку.
Однако, при таком ограниченном выборе, как у нее, не следовало быть слишком строгой, но и спешить тоже не стоило.
Взглянув на него, она сказала:
— Мистер Дарси…
— Пожалуйста… — перебил он ее. Он взял ее руку и тут же выпустил, вспомнив о ее утренних упражнениях, хотя она тщательно вымыла руки перед едой.
— Пожалуйста, зови меня Стэн. Мы все же друзья. И, возможно, больше чем друзья.
— Стэнфорд, — продолжила она, слегка улыбнувшись, — если бы мы поженились, то ты хотел бы, чтобы я отказалась от своей половины Туманной Долины?
— Нет, ни в коем случае. Я никогда не стал бы настаивать на этом, наоборот, я мог бы давать тебе советы по разным деловым вопросам, в которых я разбираюсь лучше тебя.
— Например?
— Счета, платежи, подписание соглашений, предложения. Оценки стоимости. Все те вещи, которыми тебе не стоит забивать голову.
— Понимаю, — сказала она. Да, Стэнфорд Дарси был из тех милых мужчин, которые думали, что хорошенькая головка всегда пуста. По мнению Дарси и ему подобных, привлекательные женщины умели считать только по пальцам, да и то с трудом.
— А много ли ты знаешь о лошадях, Стэнфорд? Что нужно для разведения и тренировки чистокровных лошадей? Что значит хорошая охотничья, скаковая или лошадь для выставки?
— Нет, но я знаю, как составлять счета и балансовые отчеты, затрачивая минимум усилий.
— Как это замечательно и ужасно полезно! — воскликнула она и про себя добавила: — И как ужасно скучно!
— А если мы обвенчаемся, где мы станем жить?
— В городе, конечно. Где же еще?
— Не в Туманной Долине?
— К сожалению, нет. Хотя это неплохое прибежище от летней жары. Но моя работа в Лексингтоне, и я вынужден жить там, где удобнее всего для работы.
— А моя работа в качестве совладельца фермы?
— Твоя работа будет в том, чтобы заниматься хозяйством, растить детей, окружая их любовью и заботой, и дарить счастье любимому мужу после его долгого рабочего дня.
— Разумеется, Стэнфорд, я бы хотела немного подумать над твоим предложением, если ты не возражаешь, Видишь ли, я все еще не свыклась с новой обстановкой, и еще одна перемена в жизни так скоро — это слишком тяжело для меня.
— Понимаю. Постараюсь не давить на тебя, хотя и сделаю все, что в моих силах, чтобы ты ответила согласием.
После еще нескольких свиданий на открытом воздухе с Амандой, не сильно отличавшейся от трубочиста, Дарси стал делать визиты по вечерам, что как нельзя больше устраивало Грэнта. Чем меньше он виделся с Дарси, чем меньше Аманда виделась с Дарси, тем счастливее был Грэнт.
Это было на руку также и Дарси, который смог уделять больше времени работе, не тратя дни на ухаживание, хотя свидания с Амандой сократились. Однако для Аманды это было менее удобно, чем для него. Во время его пространных рассуждений о законодательстве, она усиленно боролась со сном, и скоро научилась незаметно зевать, не раскрывая рта.
По крайней мере, теперь он не ходил за ней хвостом по целым дням, за что она шепотом благодарила Грэнта. Несмотря на то, что она говорила Грэнту, она мучилась сомнениями, стоит ли ей принять предложение адвоката, и далеко не была уверена, что в конце концов решит вопрос положительно. Почему-то «за» оказывалось меньше, чем «против», даже меньше, чем в случае с Грэнтом.
Ей хотелось большего. Ей хотелось любви, верности и уважения того, кто оценил бы по достоинству не только ее внешность, но и внутренние качества. Ей хотелось того, что ни один мужчина, похоже, не собирался ей дать. И теперь, испытав страсть в объятиях Грэнта, она желала и страсти, и Грэнта, и много другого, что принадлежало к области несбыточных фантазий.
— Аманда, — шепнул ей чей-то голос в темноте; чья-то рука мягко потрясла ее за плечо. — Аманда, проснись!
— Что это? В чем дело? — она, просыпаясь, терла глаза, хотя от этого в темной спальне не стало лучше видно. — Грэнт Гарднер, что тебе нужно в моей комнате, в такой час? Сейчас, должно быть, полночь!
— Так и есть, но я подумал, что, может быть, тебе захочется в первый раз посмотреть, как кобыла будет жеребиться, а природа не станет ждать, пока ты соизволишь проснуться.
— О Боже, конечно! — произнесла Аманда. — Я хочу быть там. Спасибо, что разбудил меня, Грэнт. Я мигом оденусь.
Ему не было нужды спрашивать, была ли на ней на этот раз ночная рубашка. Он дотронулся до обнаженного плеча, и соблазнительные очертания ее грудей под белой простыней отчетливо проступали в лунном свете, заливавшем комнату. Черт бы побрал эту женщину! Умышленно ли она провоцирует его? Знает ли она, сколько раз его преследовали мысли о ней и о той ночи, что они провели вместе? Имела ли она понятие о том, какой блеклой и непривлекательной казалась ему теперь Анабел, так что даже поцеловать ее стало для него равносильно неприятной обязанности? О том, что его влечение к невесте тает от одного вида губ Аманды, ее глаз, ее покрытых лаком ногтей?
— Я подожду тебя в коридоре. Не задерживайся, — бросил он ей резко, торопясь из комнаты, чтобы не поддаться искушению и не составить ей компанию в теплой постели.
Аманда никогда не видела, как рождается живое существо, не присутствовала при родах. Наблюдая, как бока кобылы содрогаются в схватках, как движется плод внутри ее раздувшегося живота, Аманда прониклась к ней состраданием:
— Несчастная! Это должно быть чертовски больно!
Грэнт усмехнулся:
— Не думаю, что это очень приятно, но скоро все закончится.
В свою очередь, кобыла, почувствовав, что уже пора, легла на толстую подстилку из свежей соломы,
