барабанные перепонки.
— Отпусти меня, ты, скотина, выродок! Я проклинаю тебя, Грэнт Гарднер! Я не позволю тебе сделать это!
Он ворвался в ее комнату, захлопнул за собой дверь и бросил ее на кровать, начиная расстегивать свою рубашку.
— Ты не остановишь меня, Аманда, а через несколько минут и не захочешь этого делать. Ты будешь умолять меня заняться с тобой любовью!
Она пыталась отползти на другую сторону кровати, но он схватил ее за юбку, рывком вернул назад и сел на край юбки, стягивая сапоги.
— Ты самонадеянный осел! — закричала она, царапая ногтями его голую спину. — Я убью тебя!
— Только попробуй, — сказал он с издевкой, — мы умрем с тобой вместе, в тот самый момент, когда сольемся воедино, когда ничто на свете не будет иметь значения для нас, кроме призрачного блаженства, которого мы достигнем вместе…
Его руки разрывали ее одежду, обнажая тело. Затем его губы прижались к ее. Он прижал ее руки к кровати, держа разгоряченное тело над ней.
Еще не совсем обессиленная, она металась под ним, брыкалась, выгибала спину. Ничто не помогло, и тогда она попробовала ударить его коленом в пах. Он предупредил следующие попытки, поместив свои сильные ноги между ее ног. Отрывая свои губы от его, она стонала:
— Ты великий грешник! Ты заплатишь за это! Кровью!
В подтверждение своих слов она укусила его. Он немного отпрянул назад, затем наклонился вперед, и дьявольская улыбка заиграла на его устах. Он ответил ей тем же, укусив ее нижнюю губу. Он засмеялся, когда она заскулила.
Он продолжал покусывать ее губы, утешая после этого горячими, влажными прикосновениями языка и мягкими, дразнящими поцелуями. Ко времени, когда он достиг ее груди, Аманда не владела собой. Ее протест затихал, уступая место трепету и стонам желания. Вдруг ее тело изогнулось и прижалось к нему. Для него это было верхом блаженства.
— Скажи, что ты чувствуешь? — потребовал он; его зубы слегка касались ее набухших сосков.
Не в состоянии противоречить его приказу, потеряв рассудок от страсти, она не могла ни о чем думать и шептала:
— Я хочу тебя, Грэнт! Господь Всемилостивейший, помоги мне! Ведь я нуждаюсь в тебе больше, чем в собственной жизни!
Его пылающий рот, приникший к ее томящейся груди, вдувал огонь в ее вены.
Ее тело прогнулось.
— Пожалуйста. Я хочу прикоснуться к тебе.
Его пальцы блуждали по ее трепещущему телу, и когда оба они были на волоске от безумия, он начал входить в нее. Тело Аманды содрогалось в ответ на его движения. С первобытным ревом он овладел ею.
Когда к Аманде вернулось сознание, она ощутила его руки, нежно поглаживающие ее бока. От ребер до икр его пальцы плавно скользили по ее плоти, которая испытывала неясное наслаждение.
— Я надеюсь, что это положит конец всяким нелепым идеям, касающимся твоих страстных отношений с этим жалким адвокатишкой, — произнес он мягко, но надменно.
В ней вспыхнул протест.
— Да, я не сомневаюсь, что ты положил конец моим хорошим отношениям с Дарси, — подтвердила она, отталкивая его руки, натягивая на себя покрывало с кровати. — Надеюсь, ты доволен собой. Если моя репутация и раньше не отличалась чистотой, то теперь она разнесена в пух и прах, не сомневаюсь. Ты преследовал именно такую цель? Уверить всех и каждого в том, что я последняя шлюха?
— У меня и в мыслях такого не было, — с готовностью признался он, нахмурив брови и глядя на ее неловкие попытки прикрыть себя одеялом, на большей части которого он лежал.
— Когда я увидел, как он целует тебя, то совершенно перестал соображать. У меня было единственное желание убрать его от греха подальше. Дело в том, что ты только моя.
— Во-первых, позволь тебе заметить, что у тебя инстинкты быка. Во-вторых, больше всего ты боялся за свое мужское самолюбие, которое я могла уязвить. И ты был совершенно не в состоянии хоть сколько-нибудь посчитаться со мною.
— Был не в состоянии? — вызывающе спросил он. — Это глупо. Я отчетливо помню твои стоны и извивания подо мною не более пяти минут тому назад.
Она вспыхнула от того, что тело так быстро предало ее.
— Не хотелось бы тебя беспокоить возражениями, но за одну ночь любовницами не становятся.
— За три ночи, не считая периода ухаживания.
— Хорошо, надеюсь, ты доволен, дорогой, — злобно шипела она. — Надеюсь, ты запомнишь, что впредь шалости в моей кровати будут теперь зависеть от моей прихоти. Мне плевать на твои желания! Ни теперь, ни в будущем я не буду считать себя твоей собственностью.
— Все сказала?
— Все!
Даже в тот момент, когда она говорила, она пихала его ногами, пытаясь столкнуть с кровати. Не успев прикрыться, Грэнт заметил перед собой ножницы, вытащенные Амандой из выдвижного ящика тумбочки. Она размахивала ими перед ним.
— Теперь только покажись в моей комнате голым! Подумай дважды, прежде чем сюда войти ночью. Я оценила твои склонности к насилию, поэтому предупреждаю тебя! Я свистну тебе, когда мне захочется обслужить тебя, мой любезный жеребец. До того момента держи свою необузданную страсть под контролем!
Он презрительно взглянул на нее.
— Ты борешься не столько со мной, сколько со своей похотливой натурой.
Собирая свою одежду, он продолжал язвительно:
— Не возражаю, согласен быть твоим жеребцом. Это совпадает и с моими замыслами. Только я подожду, пока ты не затоскуешь обо мне, как мартовская кошка.
У двери он остановился и напоследок отпустил:
— Ты испробовала близость, моя сладкая, и держу пари, ты пристрастишься к занятиям любовью. Посмотрим, кто свистнет первый, согласна?
Ее ножницы вонзились в закрытую дверь, удаляющиеся шаги Грэнта еще звучали в коридоре, когда Аманда разразилась слезами.
ГЛАВА 19
На следующее утро по пути к будущему тестю Грэнт размышлял обо всем, что наговорил и натворил минувшей ночью. А действовал он, мягко говоря, не по-джентльменски: угрожал Дарси, болтал о постельных делах, почти что изнасиловал Аманду, да еще наговорил ей гадостей просто за то, что она задела его мужское самолюбие. Противный самому себе, он признал, что вел себя, как последняя скотина. Он боялся даже представить себе, что могло бы произойти, если бы Аманда все-таки не уступила его желаниям. Он уподобился обезумевшему жеребцу и достоин сурового наказания. Самое правильное было бы вздернуть его на двери сарая.
И хуже того, Дарси наверняка болтает повсюду о том, что Аманда и Грэнт — любовники. Один необузданный порыв гнева — и он потерял самообладание, а теперь несколько человек должны расплачиваться за его несдержанность. Уважение, которое начали было питать к Аманде горожане в последние недели, теперь улетучится. Его репутация пострадает меньше, просто потому, что он мужчина, от него можно было ожидать подобного, хотя объяснить все это Анабел и ее семье будет нелегко. Особенно
