Иисус, переходившее в семьях из поколения в поколение. Материалом для изображения хлева иногда служила древесина, иногда — тончайший фарфор, но — скромные и роскошные, маленькие и большие — все они занимали в доме почетное место. И в каждом непременно были фигуры Иосифа и Марии, пастухов, волхвов, ослов и овец. И уж, конечно, ясли, ожидавшие появления на свет Иисуса в Рождество.
По городу тянулись праздничные шествия, расхаживали, предлагая свой товар, продавцы конфет и пирожных, люди компаниями спешили на posada. Кое-где не только улицы, но и целые кварталы были перекрыты для транспорта — там шествие останавливалось для театрального выступления перед собравшейся толпой или у домов вывешивали pinata на потеху соседским детишкам.
Лорел была в восторге от всего увиденного.
— Очаровательное зрелище! Столько тепла, дружелюбия! Впечатление такое, будто мексиканцы готовы весь мир пригласить на праздник рождения Иисуса. Работу и заботы по боку, на уме одно — как бы повеселиться получше!
— Да, это теплый народ, искренне верующий и от души отдающийся празднествам. Работают мексиканцы много, молятся истово, но и веселятся вовсю.
Хотя Лорел очень понравилось мексиканское Рождество, некоторых привычных для нее символов праздника ей недоставало.
— Так странно не видеть обязательных рождественских елок, с грудами подарков в ярких обертках под ветками, которые сгибаются от тяжести игрушек, — сказала Лорел Маргарите и Инес. — В Бостоне мы любили, распевая псалмы, ходить по снегу из дома в дом. А однажды наняли сани, украсили лошадей лентами и колокольчиками и поехали кататься по окрестностям города. Было так весело!
— Б-р-р-р! — отозвалась Инес. — Слушать — и то холодно.
— Да, ничего не скажешь, холодно, но мы, бывало, наденем шубы, закутаемся в шарфы, прижмемся друг к другу — и никакой холод не проймет.
Маргарита объяснила еще одно различие между рождественскими обычаями в Соединенных Штатах и Мексике.
— Мы, мексиканцы, придаем празднованию Рождества прежде всего религиозный характер. Санта- Клауса у нас нет. Здесь верят, что подарки послушным мальчикам и девочкам дарят те самые волхвы, которые принесли дары младенцу Иисусу. Накануне Крещения, то есть на двенадцатый день Рождества, дети выставляют свою обувь на подоконники или вокруг каминов, и волхвы, якобы, наполняют ее игрушками и лакомствами. Проснувшись утром шестого января, дети, которые хорошо себя вели, ну а на самом деле, конечно, все дети, независимо от их поведения, находят в своих ботинках подарки, — заключила Маргарита с доброй улыбкой.
В самый разгар рождественских торжеств — двадцать восьмого декабря — Мексика отмечала День смеха, который здесь называют Днем дураков. Лорел очень удивились — ей казалось, что он всюду приходится на первое апреля.
— Все живут по-своему, — пожал плечами Брендон.
Мысль что неразумно одалживать что-нибудь стоящее в надежде получить его обратно, породила в Мексике комичный обычай. Считалось, что в День дураков можно не возвращать взятую вещь доверчивому простофиле, который дал ее взаймы. Так, стало традицией давать — а по сути дарить — окружающим пустяки, которые, естественно, уже никогда не возвращались к первоначальному владельцу.
Эта веселая забава сопровождалась шутками, розыгрышами, непрестанным смехом. Дешевые предметы типа чулок, ложек, веревок, расчесок, булавок переходили из рук в руки. Сигары, табак, заколки для волос, ленты, шляпки, перчатки меняли за день несколько владельцев. Шли в ход даже карандаши, бумага, писчие перья, щетки для волос и кухонная утварь.
К концу дня суета прекратилась, все спокойно уселись и сравнили свои трофеи. Лорел, например, лишилась шести лент, одиннадцати заколок для волос, пары перчаток, одного чулка, двух саше. Но и приобрела немало — три ложки, вилку, сковороду, щетку для волос, двенадцать одежных застежек, бутылку одеколона. Брендон же преуспел еще больше — отдал он только десять сигарет, три сигары, галстук и шляпу, а получил другую шляпу, рубашку, пару ношеных перчаток, три пачки жевательного табака и моток веревки. Все легли спать в прекрасном настроении, чувствуя себя чуть богаче, если не деньгами, то смехом и дружеским общением.
Каждый год один из членов семейства удостаивается чести в канун Рождества одеть и положить в ясли куклу, изображающую новорожденного Иисуса. На это раз выбор пал на Лорел.
— Одежду для него сшила много лет назад моя прапрабабушка, — объяснила Инес. — Сама кукла еще старше, и мы очень ею дорожим. У каждой куклы, причастной к истории рождения Иисуса, своя биография, в ней ежегодно появляются новые факты. Такова фамильная традиция, и мы ее свято блюдем.
— Во многих семьях тот, кто наряжает младенца Христа, заботится и о его одежде — шьет ее сам или покупает, — вмешалась в разговор Долорес. — Мы же ценим этот наряд как семейную реликвию и предпочитаем его всем прочим, так что тебе не о чем беспокоиться — оденешь его, и все.
— Не могу ли я все же добавить что-нибудь от себя? Сделать как бы подарок ко дню рождения? — спросила Лорел, польщенная тем, что ей доверили исполнить столь интересный и важный обряд.
Понимая, что любая деятельность для Лорел благо, ибо отвлечет ее от тоски по родному дому, и желая поддержать ее искренний порыв, Маргарита раздумчиво произнесла:
— В прошлом году маленькая Кармелита нечаянно опрокинула свечу и чуть не сожгла ясли со всем содержимым. Пожара бы не миновать, но, к счастью, Долорес не растерялась и быстро приняла решительные меры. И все же у пелены — ею служило детское одеяльце, в которое мы Его заворачивали, — успела обгореть бахрома. Я уже подумывала, не сделать ли Ему новое.
— Доверьтесь мне, — обрадовалась Лорел. — Пожалуйста! Сшить в такой короткий срок я ничего не успею, но обещаю купить взамен нечто, достойное Его.
Лорел не поленилась обойти весь Чиуауа в поисках самого лучшего детского одеяльца и наконец нашла именно то, что хотела, в маленьком магазинчике изделий ручной вязки. Оно было сделано из мягчайшей ягнячьей шерсти белого цвета, отделано красивыми замысловатыми кружевами, а по краям обшито толстой бахромой. Прикосновение к нему оставляло ощущение легкого воздушного облачка.
Покупка опустошила тощий кошелек Лорел, заставив ее ломать голову над тем, где достать денег на подарки Брендону. Она твердо решила, что в первое утро Рождества и шестого января Брендон, проснувшись, найдет у изголовья своей кровати свертки с подарками вне зависимости от того, принято это в Мексике или нет. Несколько раз она просила у Брендона деньги на различные покупки, а тратила их почти целиком на него же. И все же этого было недостаточно, пришлось прибегнуть к хитрости — точнее, к помощи Мигуэля.
Последний согласился обыграть Брендона в карты, а выигрыш отдать Лорел. Несколько приятелей были приглашены «перекинуться в картишки», ничего не подозревающего Брендона в два счета обставили во время покера, и таким образом бюджет Лорел пополнился новыми поступлениями.
С помощью того же Мигуэля Лорел нашла лавочку, где продавались кожаные изделия невиданно тонкой ручной работы, и приобрела там замечательное седло с уздечкой. И то, и другое было орнаментировано изображениями горных пейзажей из кожи и серебра. Стоили они баснословно дорого, но работа того заслуживала, тем более что это были авторские экземпляры, не имевшие копий.
Там же Лорел купила для Брендона красивый поясной ремень, а в соседнем магазине — серебряную пряжку к нему в виде лошадиной подковы. Седло с уздечкой Мигуэль до поры до времени спрятал у себя, а мелочи Лорел заперла в свое бюро.
Но и Брендон, в свою очередь, не сидел сложа руки — его одолевали точно такие же предрождественские заботы. Зная, как сильно Лорел хотелось попасть на Рождество домой, он решил хотя бы порадовать ее щедрыми подарками. Выбор его остановился также на кожаных изделиях ручной работы. Ему попались удивительной выделки сапоги ее размера для верховой езды и подходящая к ним цветом и фактурой сумка. К ним он добавил яркую многоцветную индейскую шаль, а завершил покупки в ювелирном магазине.
В канун Рождества Лорел с подобающим этой торжественной церемонии благоговением обрядила
