— Око за око! — улыбнулся он.
Глава 49
Рождение, женитьба, переезд...
По мнению Хэкета, именно такова последовательность: три трагические вехи в его жизни.
Сидя посреди своей новой гостиной на одном из многочисленных упаковочных ящиков, напоминавших гигантские детские кубики, он приходил к заключению, что первые два события бледнеют на фоне третьего. Больше трех дней ушло на то, чтобы упаковать все вещи, причем работал он по пятнадцать часов в сутки. Что поделаешь, другого выхода у него нет. Лучше заниматься этим, чем сидеть в старом доме наедине с ужасными воспоминаниями.
Он снова подумал о Лизе.
И о смертях, случившихся в этом доме.
В жизни всегда есть место смерти.
Потом он подумал о Сью.
Вчера вечером он позвонил ей и сообщил, когда приблизительно прибудет, но до сих пор она так и не появилась. Он уже начал сомневаться, что вообще появится. На улице прямо напротив дома находился телефон-автомат. Хэкет взглянул на часы и решил, что подождет еще пятнадцать минут, а потом пойдет и сам ей позвонит.
Раздался стук в дверь. Он соскочил с коробки.
Ну что ж, теперь ему не придется звонить. Он отпирал засов и улыбался...
На пороге стоял директор школы Дональд Брукс собственной персоной.
— Рад, что вы благополучно добрались, мистер Хэкет, — с улыбкой сказал он. — Нет, нет, входить не буду. Просто захотелось поприветствовать вас и убедиться, что вы устроились уютно на новом месте. Вы и ваша жена.
— Благодарю вас, — пробормотал Хэкет.
— Надеюсь, вашей жене понравился дом?
— Понравился.
— Что ж, не буду ее тревожить. Уверен, что у нее хлопот сейчас хоть отбавляй. Ну, я пошел. Увидимся в понедельник утром.
Хэкет кивнул и закрыл за директором дверь. Тяжко вздохнув, он побрел назад, в гостиную. Наверное, лучше позвонить сейчас. Он снова посмотрел на часы. Еще пять минут? Он нервно забарабанил пальцами по нераспакованному ящику, и тут снова позвонили в дверь.
На сей раз Хэкет не спешил. И дверь открывать не торопился. Сью улыбнулась, увидев его усталое лицо.
— Я уже собирался тебе звонить, — тотчас просиял он, отступая за порог.
Она зашла в прихожую и немного нерешительно направилась в гостиную.
— Ну что ж, беремся за дело, — сказала она, закатывая рукава спортивного свитера.
Они занялись многочисленными коробками и ящиками. Потом Сью перебралась на кухню, оставив Хэкета трудиться в гостиной. Он первым же делом распаковал стереоустановку, и вскоре в доме зазвучала музыка.
Хэкет утратил чувство времени. Словно во сне переходил он от ящика к ящику, от коробки к коробке, и в ушах его звучала музыка. В дверях появилась Сью — джинсы и свитер в пыли, одна щека в чем-то похожем на сажу... Хэкет шагнул к жене, чтобы вытереть щеку. Она с улыбкой отстранилась и сама вытерла грязь.
— Я заварила на кухне чай, — сказала она и вышла в прихожую.
'...Но это только мечта. Ты увидишь — стена слишком высока... ' — звучал в динамиках голос Роджера Уотерса.
Хэкет вытер руки о штаны и пошел на кухню. Усевшись напротив Сью, он взял свою кружку с чаем.
— Я почти закончила тут, — сказала Сью. — Потом пойду наверх.
— Можно не торопиться. Времени более чем достаточно.
— Хочется поскорее закончить, Джон. А то дом — словно после бомбежки.
Он кивнул.
— А помнишь наше первое жилье? — улыбнулся Хэкет.
Она приподняла брови.
— Ну конечно, мы тащили наверх мебель мимо бильярдного зала и думали, что типы из бильярдной ограбят нас до того, как мы обустроимся. — Она почти развеселилась. Почти...
— Всю ночь напролет слышно было, как они играют в свой дурацкий бильярд. Да, мы долго привыкали, пока не научились засыпать под этот грохот.
— Насколько я помню, нас не очень тревожило отсутствие сна по ночам.
Хэкет улыбнулся в ответ на это замечание.
— Уютное было местечко, — добавил он.
— За исключением шума, — возразила Сью.
— И сырости.
— И холода.
— Да, шикарная была берлога! — хмыкнул он. — Даже не верится, что мы съехали оттуда всего шесть лет назад. — Он поставил чашку на стол. — Когда я начал сегодня распаковывать вещи, то сразу же вспомнил нашу первую квартиру. Все может повториться, Сью. Вот наш новый дом. Мало что меняется.
— Уже изменилось, Джон. Мы изменились. Обстоятельства изменились. Между нами никогда уже не будет прежних отношений, — прозвучало с какой-то жуткой непреложностью. — Я все еще люблю тебя, — продолжала она, — но часть этой любви умерла вместе с Лизой. Ведь она могла и не умереть...
— Сью, не надо мне напоминать. Ты полагаешь, что я не думаю о ней каждый день? И о том, что все могло быть иначе? Я совершил ошибку и раскаиваюсь, раскаиваюсь из-за интрижки, раскаиваюсь из-за смерти Лизы, раскаиваюсь из-за того, что причинил тебе боль и испортил наши отношения. Я знаю, что не могу ничего поправить, и не ожидаю, что ты все забудешь. Но если бы ты попыталась отыскать в себе хоть малую толику снисходительности, Сью... — Он внезапно замолчал.
Она отхлебнула из своей чашки и слегка поежилась.
— Что-то я замерзла. Отопление работает?
Хэкет устало вздохнул:
— Допью чай и проверю.
Она поднялась со своего места и вышла из кухни. Слышно было, как она поднимается по лестнице.
— Черт... — пробормотал Хэкет и тоже встал.
Он побрел обратно в гостиную и едва принялся за очередной ящик, открыв его, как обнаружил несколько фотографий. В рамках. Развернув первую, увидел фотопортрет Лизы. Хэкет улыбнулся и поставил рамку перед собой. На следующей фотографии он увидел Сью в длинном черном платье. Снимок сделали на каком-то вечере год назад. Сью была очаровательна.
Музыка у него за спиной гремела вовсю.
Он вынул последнее фото.
Молодая пара, улыбающаяся, счастливая. Их свадебная фотография.
«...Когда я был ребенком, краешком глаза я уловил прекрасное видение. Я обернулся, но видение исчезло, и сейчас я не могу сказать, что же это было...» — пелось в песне.
Глядя на фотографию, Хэкет нахмурился.
«...Ребенок вырос, мечта исчезла...»
Рамочное стекло вдруг треснуло. Сверху донизу через всю фотографию — две тонкие трещины.
