Джули Крэг узнала о предполагаемой поездке Донны в Дублин не столько с изумлением, сколько с усталой покорностью.
Обе женщины лежали в постели и тихо разговаривали под неумолчный аккомпанемент будильника. Распластавшись на спине, глядя на потолок, Джули молча слушала рассказ сестры о ее встрече с Коннелли. Она с трудом подавляла желание сказать Донне, как ей опостылела эта тема. Та просто зациклилась на Сьюзан Риган.
— Прилично ли уезжать так скоро после похорон? — спросила она.
— Чем быстрее я разберусь со всей этой историей, тем лучше, — ответила Донна.
— А если ты не сможешь разобраться с этой, как ты выражаешься, историей? Если не получишь ответа на свои вопросы?
Донна промолчала.
— Неужели всю свою жизнь ты так и будешь терзаться этими сомнениями? Да это же просто какое- то наваждение. Забудь об этом.
— Тебе-то, может, легко забыть, — в раздражении сказала Донна.
— Но я не забываю, — ответила младшая сестра. — Пойми же, ты стала совсем как одержимая.
— Может быть. Я должна приучить себя жить с этими сомнениями. Точно так же, как должна приучить себя жить без Криса. — Донна вытерла слезинку. — Я буду поступать по-своему, Джули. Так уж я устроена.
Наступило долгое молчание, прерванное наконец Джули.
— Если тебе нужна моя помощь, если ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Ирландию или куда- нибудь еще, ты знаешь, что я готова, — мягко сказала она.
Донна кивнула.
Струившееся в окно тусклое мерцание освещало ее лицо, и Джули видела поблескивавшие на нем слезы. Она протянула руку, смахнула их и погладила лицо сестры.
Донна схватила ее руку и поцеловала.
Джули стала приглаживать мягкие пряди ее светлых волос.
— Все уже готово для завтрашнего дня, — спокойно сказала она. — Заказаны машины и цветы, все. — Она продолжала гладить сестру. — Представители фирмы будут здесь еще до того, как мы выедем; когда похороны закончатся, еда будет уже на столах. Я предупредила их, чтобы они устроили все просто, без излишеств.
— Колбаски на палочках? — прошептала Донна со слабой улыбкой.
Джули тоже улыбнулась, ее первоначальное раздражение сменилось чувством беспомощности. Она видела страдание в глазах сестры, чувствовала его в ее словах, но ничем не могла облегчить. Могла только беспомощно наблюдать за сестрой. Видя, что ее глаза смыкаются, она продолжала гладить ее волосы.
— Спи, — шепнула она, — тебе надо отдохнуть.
— Помнишь; когда мы были еще детьми, ты всегда меня гладила, — тихо и медленно выговаривая каждое слово, сказала Донна. — И я сразу же засыпала.
— Помню, — сказала Джули. — Точно так же и ты убаюкивала меня.
— Старшая сестра заботится о младшей сестренке, — произнесла Донна с закрытыми глазами.
Прежде чем сон окончательно одолел ее, она еле слышно сказала:
— Мне так недостает его, Джули.
Ее дыхание стало тихим и ровным.
Она уснула.
Джули перестала гладить ее и вновь перекатилась на спину. Она лежала, поглядывая в полутьме на фото Криса и Донны, стоявшее на прикроватной тумбочке.
Заснула она очень не скоро.
Глава 25
Вынув свой костюм из гардероба, Мартин Коннелли повесил его на одну из ручек.
Он смахнул пушинку с рукава и тщательно осмотрел весь костюм. Он не надевал его больше двух лет, с последних похорон.
Литературный агент заметил пару складок на одном из рукавов пиджака и пожалел, что не отдал его своей домохозяйке для глажки. «Невелика беда, — подумал он, — складки разгладятся, когда я надену костюм». Он достал белую рубашку, нашел в гардеробе черный галстуки аккуратно повесил его на плечо пиджака. Убедившись, что все готово к завтрашнему дню, он прошел в гостиную и налил себе вина.
Он сидел перед телевизором и прибором дистанционного управления переключал каналы, не находя ничего сколько-нибудь интересного. Он хотел было включить видеомагнитофон, но тут же передумал.
Под телевизором лежали две видеокассеты, которые дал ему Кристофер Уорд. Он сделал мысленную заметку о том, чтобы их вернуть. Вот кстати и подходящий повод, чтобы зайти к Донне.
Как-нибудь, без предварительного звонка, он заглянет к ней в дом. Хотя и сомнительно, чтобы она ему обрадовалась после этого злосчастного обеда. Он пожалел о своем предложении сопровождать ее в Дублин.
Тебе не следовало торопиться.
И все же сейчас самое подходящее время, чтобы с ней поговорить, лучшего не будет. Она очень уязвима, нуждается в доброте и заботе. Когда она оправится от испытанного потрясения, завоевать ее чувства будет значительно труднее.
Коннелли допил вино и налил себе еще, затем стал катать рюмку между ладонями.
Рюмка была из набора, купленного еще Кэти.
Его Душу захлестнул поток воспоминаний.
Они' прожили вместе десять месяцев и оба были счастливы, хотя их счастье отнюдь не было идиллическим. Она только еще начинала карьеру фотомодели, подписала договор с агентством, и у нее стало много работы. Сначала он был очень рад, ужасно гордился тем, что его подруга стала модной моделью.
Но когда она стала сниматься обнаженной, его отношение к ее работе изменилось. Кэти никогда не стыдилась своего тела, и, когда ведущий мужской журнал предложил поместить ее фотографию на полный разворот, она не упустила своего шанса. Заплатили ей хорошо, и к тому же открылись другие возможности. Ее стали часто приглашать за границу. В конце концов они почти перестали видеться, и все это время Коннелли терзали сомнения. Воображение рисовало ему его подругу и ее фотографа на каком-нибудь Карибском пляже. Он несколько раз спрашивал ее, не спала ли она со своим фотографом. Дальше все пошло обычным путем. Не понимая, что его подругу интересовала лишь ее карьера, Коннелли в конце концов отравил их совместную жизнь своей ревностью. Однажды, когда он упрекал ее в бесконечных разъездах, она напомнила ему, что он сам часто обедает или ужинает со своими клиентками, издательницами или журналистками. Коннелли, однако, возразил, что это совершенно другое дело. Ведь женщины, с которыми он общается, не сидят в ресторане голыми.
Не прошло даже и года, как она оставила его. Однажды вечером, вернувшись домой, он увидел, что она уехала, захватив с собой все свои вещи.
Это было почти два года назад. С тех пор он не получал от нее никаких вестей. Только видел в некоторых малоформатных газетах ее фото — она очень хорошо смотрелась рядом с рок-звездами и различными представителями артистического племени. Со времени их разрыва они так и не виделись. Все это время он жил холостяком.
Дважды в неделю приходила служанка, чтобы убрать квартиру и постирать все что нужно. Все остальные дни, если не работал, он проводил в полном одиночестве.
Допив вино, Коннелли поставил рюмку и направился в спальню, глядя на черный костюм, висящий на гардеробе.
«Что сейчас делает Донна?» — мелькнула у него неожиданная мысль.
