Великолепная Софи

Женщина, столь же толстая, как он согнутый, появилась в глубине дома, издавая горестные звуки и пытаясь развязать тесемки грязного фартука. Сильно волнуясь, миссис Клаверинг предложила своей молодой госпоже войти в дом и извинилась за царящий повсюду беспорядок. Их не предупреждали о ее приезде. Хозяин обещал навести порядок, когда вернется из-за границы. В доме, наверное, нет ни щепотки чая. Если бы она знала о намерении мисс Софи посетить дом, она бы прочистила дымоход и приготовила бы лучшую гостиную и убрала бы голландские чехлы.

Софи успокоила ее волнение, сказав, что готова найти дом в беспорядке, и вступила в холл. Это была большая комната с низким потолком, обшитая панелями, из нее в верхние помещения вела красивая дубовая лестница. Все кресла были покрыты голландскими чехлами, на столе с изогнутыми ножками, который стоял в центре комнаты, лежал толстый слой пыли. Воздух в комнате был неприятно сырой, большое влажное пятно на одной из стен было тому причиной.

– Надо открыть все окна и затопить камин! – живо сказала Софи. – Маркиза… испанская леди уже приехала?

Ее уверили, что ни одна испанская леди не появлялась в усадьбе, причем Клаверинг считал, что их надо с этим поздравить.

– Хорошо! – сказала Софи. – Она скоро будет здесь, и прежде чем она приедет, нам надо постараться сделать дом поуютнее. Принесите дров и растопки для камина, Клаверинг, а ты, Мэтти, убери эти чехлы! Если в доме нет чая, то найдется, наверное, немного эля! Пожалуйста, принеси его для лорда Чарльбери! Чарльбери, я прошу прощения за то, что пригласила вас в такой запущенный дом! Подождите, Клаверинг! Конюшни в порядке? Я не хочу, чтобы карета уехала, поэтому коней надо накормить и вытереть досуха, а почтальонам надо отдохнуть!

Лорд Чарльбери, наслаждаясь ситуацией, сказал:

– Вы позволите мне заняться этим? Если Клаверинг покажет мне дорогу к конюшням…?

– Да, прошу вас! – с благодарностью отозвалась Софи. – Я должна посмотреть, какие комнаты наиболее пригодны для жилья и, кроме того, пока огонь не разгорится, вам здесь будет очень неуютно.

Его светлость, истолковав это так, что ему, вероятно, придется остаться в доме на ночь, вышел в сопровождении Клаверинга, чтобы показать почтальонам дорогу к конюшням, которые, к счастью, пока еще не протекали и находились в ведении престарелого пенсионера, чьи глаза заметно оживились даже при виде таких кляч, как почтовые лошади. Жирный мерин и пара рабочих лошадей были единственными обитателями просторных конюшен, но пенсионер уверил его светлость, что подстилок и корма достаточно, и взялся накормить почтальонов в своем коттеджике, который примыкал к конюшням.

Затем лорд Чарльбери прогулялся по саду, пока тяжелые капли дождя не заставили его вернуться в дом. Там он увидел, что чехлы уже сняты с кресел в холле, пыль стерта и огонь зажжен в гигантском очаге.

– Сейчас не так уж холодно, – сказала Софи, – но огонь сделает помещение веселей!

Его светлость, с сомнением наблюдая за клубами дыма, которые вырывались из камина в комнату, кисло с этим согласился и даже протянул руки к маленькому синему пламени, пробивавшемуся сквозь каменный уголь. Густой клуб дыма заставил его отступить и закашляться. Софи встала на колени поворошить угли кочергой, чтобы сквозь них прошел воздух.

– Мне кажется, что в дымоходе устроил гнездо скворец, – бесстрастно заметила она. – Хотя Матильда говорит, что камин всегда дымит, пока дымоход не разогрелся. Посмотрим! Я нашла немного чая в кладовой, Матильда сейчас приготовит нам его. Она и не знала, что он там есть. Интересно, сколько времени он пролежал в шкафу?

– Интересно, – эхом откликнулся его светлость, увлеченный мыслью о том, что этот чай является свидетелем давно забытых дней в Лейси-Мэноре.

– К счастью, чай со временем не портится, – сказала Софи. – Или портится?

– Не знаю, но мы это сейчас увидим, – ответил Чарльбери. Он прошелся по холлу, рассматривая картины и орнамент.

– Как преступно позволять этому месту разрушаться! – заметил он. – Это превосходная дрезденская группа, а в этого Арлекина я просто влюбился. Интересно, почему бы вашему отцу не сдавать этот дом какой-нибудь уважаемой семье на время своего отсутствия, вместо того, чтобы позволять ему гнить.

– Видите ли, очень много лет здесь жила моя тетя Клара, – пояснила Софи. – Она была очень эксцентрична и держала котов, она умерла два года назад.

– Я не думаю, что она хорошо заботилась о доме, – сказал Чарльбери, отставляя стакан, чтобы рассмотреть пейзаж в тяжелой золоченой раме.

– Нет, боюсь, вы правы. Впрочем, неважно! Сэр Горас скоро наведет здесь порядок. Матильда должна была приготовить столовую, мы вскоре сможем перейти туда. – Она слегка нахмурилась. – Единственная вещь, которая меня сейчас тревожит, это обед, – призналась она. – Мне не пришло в голову, что ни Матильда, ни я не умеем готовить. Вы можете сказать, что это пустяковое обстоятельство, но…

– Нет, – твердо прервал ее его светлость. – Я не скажу ничего подобного! Мы будем обедать здесь? Это необходимо?

– О да, я думаю, мы должны смириться с этим! – ответила она. – Я не совсем уверена, когда приедет Сесилия, но едва ли это будет раньше семи часов, так как она, видите ли, уехала утром в Ричмонд с моей тетей, и они собирались провести там весь день. Вас интересует живопись? Хотите, я покажу вам длинную галерею? Лучшие картины, по-моему, висят там.

– Благодарю, с удовольствием посмотрю их. Вы думаете, Ривенхол будет сопровождать свою сестру?

– Да, я предполагаю это. Кроме того, она вряд ли поедет одна и скорее всего в данных обстоятельствах обратится Именно к нему. Трудно сказать наверняка, но все же если Чарльз приедет не с Сесилией, то вскоре после нее. Давайте поднимемся на галерею, пока готовится чай.

Она направилась к лестнице, задержавшись возле кресла, чтобы взять с него свою большую дорожную сумочку. Галерея, протянувшаяся вдоль северной части дома, тонула в могильной темноте, тяжелые портьеры закрывали высокие окна. Софи стала раздвигать их, приговаривая:

– Здесь два Ван Дейка; что-то, приписываемое Гольбейну, хотя сэр Горас сомневается в этом. А это — портрет моей матери работы Хопнера. Сама я ее не помню, но сэр Горас говорит, что есть большое сходство, хоть на портрете она и самодовольная, совсем не так, как в жизни.

– Вы не очень похожи на нее, – заметил Чарльбери глядя на портрет.

– О, совершенно нет! Ее считали красавицей! – сказала Софи.

Он улыбнулся, но промолчал. Они перешли к следующей картине и так далее, по всей галерее, когда Софи предположила, что Матильда уже наверное приготовила им чай. Она решила, что портьеры надо снова сдвинуть, и Чарльбери подошел к окну, чтобы исполнить это для нее. Он завесил уже два окна и протянул руку к портьерам на третьем, когда Софи сказала у него за спиной:

– Чарльбери, не двигайтесь одно мгновение. Вы можете видеть летний дом с того места, где вы стоите?

Он замер, опираясь рукой о раму и только начал говорить:

– Я вижу что-то сквозь деревья, что может быть… – когда послышался громкий выстрел, и он отпрыгнул назад, сжимая свое предплечье, горящее, как будто его прижгли раскаленным железом. Мгновение он был в шоке, а затем увидел, что его рукав опален и порван, а сквозь пальцы сочится кровь, и что Софи опускает элегантный маленький пистолет.

Она была немного бледна, но успокаивающе улыбнулась ему и сказала, приближаясь:

– Я так прошу простить меня! Это было нечестно, но мне показалось, что если бы я предупредила вас, было бы хуже!

– Софи, вы свихнулись? – яростно спросил он, накручивая свой платок вокруг руки. – Какого черта вы это сделали?

– Пойдемте в какую-нибудь комнату, и я забинтую вам руку! У меня все приготовлено. Я боялась, что вы немного рассердитесь, так как, наверное, я причинила вам довольно сильную боль. Мне понадобилось много решительности, чтобы сделать это, – добавила она, мягко подводя его к двери.