Доктор, вытащив часы, сообщил, что уже почти половина шестого. Кейт, вскочив, воскликнула:
– Уже так много? Мы же опаздываем к обеду! Ради всего святого, не начинайте новую партию!
– Это еще чего ради? Маман же не выходит к обеду!
– Не выходит, но твой отец собирался пообедать с нами, и не следует заставлять его ждать, – невозмутимо сказал Филипп. – Кроме того, я уже имел сегодня одно объяснение с Гастоном и предупреждаю тебя, Торкил: если его чувства будут оскорблены еще раз, тебе самому придется залечивать его раны.
– С Гастоном? О чем это вы с ним объяснялись? – нетерпеливо поинтересовался Торкил.
– По моему мнению, – сказал Филипп, пронизывая его суровым взглядом, – ты и сам прекрасно знаешь, о чем шла речь, и очень благоразумно постарался держаться в стороне. Смотри, чтобы я не отплатил тебе той же монетой!
– Я ничего не знаю! – с негодованием запротестовал Торкил. – Я клянусь, что понятия не имею, о чем вы с ним говорили! Ты меня просто на пушку берешь!
Он находился на грани припадка ярости, но любопытство взяло верх, и когда Филипп в ярких красках описал свою встречу с шеф-поваром, Торкил снова хохотал, забыв о своем намерении настоять еще на одной партии.
Когда Кейт увидела его через двадцать минут в Длинной гостиной, он наигрывал что-то на фортепиано в дальнем углу и не обратил на нее никакого внимания. Кейт показалось, что он выглядел усталым и нерадостным, таким же, как и доктор Делаболь, который украдкой посматривал на него с тревожным выражением на лице. Оно исчезло, едва доктор заметил Кейт. Он тут же заулыбался, раскланялся, предложил ей стул со своей всегдашней немного преувеличенной любезностью. Торкил запнулся на трудном пассаже и вдруг ударил кулаками по клавишам, яростно закричав:
– Дурак, дурак безрукий! Никогда мне не стать первым!
Он вскочил на ноги, с грохотом уронив крышку, и ринулся из комнаты, не разбирая дороги, как раз в тот момент, когда в дверях появился опиравшийся на руку Филиппа сэр Тимоти. В какое-то мгновение Кейт показалось, что он собьет отца с ног и пробежит мимо. Но то ли присутствие старшего кузена, то ли тихий голос сэра Тимоти, поздоровавшегося с ним, заставили Торкила убавить шаг. Он с неловкостью поздоровался в ответ и, поколебавшись, уселся в ближайшее кресло, но не принимал участия в общем разговоре. Это не добавило вечеру уюта, но настроение Торкила постепенно улучшилось, и он с аппетитом съел все, что было подано. К тому времени, когда Кейт покинула столовую, он вставил в разговор несколько фраз и позволил увлечь себя дискуссией о спорте.
Поднимаясь по парадной лестнице, Кейт задавалась вопросом, как сохранить его спокойное настроение, и решила, что лучше всего попробовать сыграть в «Лису и гусей». Это позабавило его в прошлый раз, может сработать и в этот. Хотя, конечно, Торкил может и оскорбиться, что ему предлагают игру для малышей, – никогда нельзя предугадать, какова будет его реакция. Все зависит от его настроения, а в этот вечер оно было неустойчивым.
Но когда Торкил вошел в гостиную, улыбаясь тому, что говорил ему Филипп, и увидел доску для «Лисы и гусей», он воскликнул:
– Ой, я и забыл совсем! Смотри, Филипп, ты помнишь?
Филипп помедлил, усаживая сэра Тимоти в его любимое кресло, прежде чем обернуться к Торкилу.
– Смотри куда? Господи Боже мой! Ты хочешь сказать, что это мое изделие? – недоверчиво воскликнул он. Он обошел стол, взял в руки одного из кривобоких гусей и засмеялся: – Ну и руки-крюки были у меня! Да как же они уцелели? Ты в них играешь?
– О нет, я в них сто лет не играл, но три-четыре дня назад мы играли с Кейт. Я думал, они потерялись, но она нашла их где-то в кладовке, и мы устроили настоящее сражение! Я разбил ее в пух и прах, и она поклялась отомстить! Ну как, вы готовы, кузина?
– О Кейт, скажите, что вам не хочется играть! – попросил Филипп. – Я больше чем уверен, что вы гораздо охотнее поболтаете с дядей! А я, по доброте своей, могу поиграть за вас. Боже мой, я словно опять стал мальчишкой! Интересно, вспомню ли я правила?
Филипп уселся и стал расставлять семнадцать гусей. Торкил, который собирался было отвергнуть его вмешательство, тут же проникся интересом, а сэр Тимоти жестом пригласил Кейт сесть рядом с собой.
Она умышленно поставила доску для игры на столе в другом конце комнаты, так что, хотя обрывки слов и долетали до играющих, тихий разговор не мешал им и не мог быть ими подслушан. Тем не менее Кейт пододвинула свое кресло поближе к сэру Тимоти и сказала, усаживаясь:
– Филипп был прав: я намеревалась поговорить с вами с того самого дня, как поняла, что он действительно собирается на мне жениться!
– У вас были сомнения? Он, должно быть, неточно выразился! – улыбнулся сэр Тимоти. Кейт покраснела и рассмеялась:
– О нет, но… я никак не ожидала, что он может сделать мне предложение, и боялась, что он опомнится и пожалеет об этом. В конце концов, мы и знакомы-то всего неделю!
– Но вы не боитесь, что сами можете об этом пожалеть? – спросил сэр Тимоти, продолжая улыбаться.
– О нет, нет!
– Тогда почему он должен жалеть? Он отнюдь не ветреник, как вам известно. – Он протянул тонкую руку, и Кейт вложила в нее свою ладонь. Сэр Тимоти мягким тоном продолжал: – Мне кажется, вы прекрасная пара. Я рад за вас, дорогая моя. Уверен, что вы будете счастливы вдвоем.
– Благодарю вас, сэр! – прошептала Кейт, порывисто сжав его руку. – Раз вы не против…
– Я жалею только об одном: что я расстанусь с вами! Вы принесли солнце в Стейплвуд, дитя мое! И боюсь, когда вы уедете, я не увижу вас больше. Ваша тетушка не позволит вам приезжать сюда. Вот она-то будет против вашей свадьбы с Филиппом! Вы ведь и сами знаете, не так ли? – Кейт кивнула, и сэр Тимоти продолжил со вздохом: – Филипп говорит, что вы намерены лично сообщить ей эту новость. Я только прошу вас, Кейт, подождать немного, пока она не поправится. Она не выносит, когда что-то выходит из-под ее контроля, и боюсь, она основательно расстроится.
Кейт поспешила успокоить сэра Тимоти:
– Вы можете не тревожиться об этом, сэр, я не стану ее расстраивать, пока ей не станет лучше. Кстати, что говорит доктор Делаболь?
– Он пошел ее проведать, когда мы выходили из столовой, и обещал доложить мне, как у нее дела. Вероятно, он скоро вернется. И последнее, моя дорогая: что бы ни говорила ваша тетушка, доверьте Филиппу решать, как вам поступить, – и да будет с вами мое благословение!
Глава 17
В этот вечер Кейт не удалось больше поговорить с Филиппом. Она только шепнула ему несколько слов, когда передавала письмо для Сары. Хотя сэр Тимоти, сопровождаемый доктором Делаболем, ушел к себе еще до того, как был подан чай, но оставался Торкил, да и доктор вскоре вернулся. Как только он вошел, Торкил поспешил пригласить Кейт прогуляться с ним к мосту, дабы полюбоваться лунным светом на озере. Появление лакея с чайным подносом дало ей предлог отказаться; она добавила, что очень устала, предоставив Филиппу управлять неровным настроением Торкила. Что он и сделал, предложив Торкилу партию в бильярд, когда тот объявил, что отправится на озеро один.
Кейт, таким образом, досталось общество доктора Делаболя. Разговор шел в основном о состоянии здоровья леди Брум, но доктор щедро пересыпал свою речь анекдотами, запас которых у него, похоже, был неисчерпаем. Кейт показалось, что за его жизнерадостностью скрывается тревога, но когда она спросила его, не преуменьшил ли он в беседе с сэром Тимоти тяжесть состояния леди Брум, он тотчас опроверг это, заверив Кейт, что ее тетушка идет на поправку.
– Это был тяжелый приступ, хотя и скоротечный, и он подорвал ее силы, в этом нет сомнения, – я
