– Ну, Сара, я сделала выбор, и хотя я еще не знаю, радоваться мне или плакать, но надеюсь, все- таки радоваться! По правде говоря, все эти дни мне с большим трудом удавалось сохранять присутствие духа, ибо сама мысль о том, чтобы опять стать гувернанткой, приводила меня в ужас! Особенно сейчас, после того как ты меня обласкала и баловала. Но я все-таки немного побаиваюсь. Как я буду жить в большом барском доме? Я уверена, что дом Астли ему и в подметки не годится! Там, конечно, есть и дворецкий, и ливрейные лакеи, как ты думаешь?
– Есть, но не более двух, – решительно ответила Сара. – В таких домах должен быть помощник дворецкого, так что, я думаю, в Стейплвуде он будет. Кроме того, там будут экономка, портниха ее светлости, служанка при кладовой и четыре или пять горничных, остальное тебя не касается, мисс Кейт, поскольку ты не будешь иметь дел ни с садовниками, ни с конюхами. А когда ты едешь?
– Завтра! По крайней мере, завтра я должна переселиться к моей тетушке в «Кларендон». – Тут она вздернула подбородок, прикрыла глаза и томным голосом произнесла: – Я проведу ночь в «Кларендоне», Сара, так что будь добра, уложи мои вещи!
– Не сомневайся, соберу! – мрачно откликнулась Сара.
– О нет, я сама соберу! – вскричала Кейт, меняя надменную позу на обычную.
– Нет, я должна помочь тебе, я соберу твои вещи! И не возражай! Кто собирал тебя, когда ты уезжала к Астли? Я должна уложить твое лучшее муслиновое платье, ах, я только сейчас вспомнила, что на него надо нашить новые ленты! – С этими словами Сара бросилась к кухонному столу и вытащила из ящика кошелек. – Возьми его, любовь моя, пойди и купи себе новых лент. Обед будет готов не раньше чем через час, так что времени у тебя вполне достаточно.
Но Кейт спрятала руки за спину и энергично замотала головой:
– Я пойду, но твои деньги брать не буду. У меня много денег, столько, что я не постою за расходами и проедусь до Бедфорт-Хаус в экипаже!
– Это ее светлость дала тебе столько денег? – спросила Сара.
– Нет, я их сэкономила! – смеясь, ответила Кейт и направилась к двери. – Нет, Сара, нет, Я не возьму у тебя деньги, я тебе и так слишком многим обязана. Оставь мне обед, хорошо?
Она ушла и не возвращалась до пяти часов. Наконец во двор въехал экипаж, и из него вышла нагруженная пакетами Кейт.
– Да! – воскликнула Сара. – Поздненько же ты заявилась! И на что это ты швырнула свои деньги, расскажи, будь любезна!
– И вовсе я их не швырнула, а, надеюсь, купила нужные вещи, – ответила Кейт, раскладывая пакеты на кухонном столе. – Это – тебе, а это – трубка для Джо, а это… О Боже, куда же делась табакерка, которую я купила в подарок мистеру Ниду? Нет, здесь ее нет, и здесь тоже, а, я положила ее в свою сумочку, чтобы не забыть. Скажи, Сара, как ты думаешь, Джо понравится? О, Сара, что с тобой?
– Я не могу не плакать, – всхлипывая, произнесла няня, закрыв лицо передником. – И на все это ты потратила свои собственные деньги, а ведь их у тебя так мало! Ах ты, негодная девчонка, зачем ты это сделала? Неужели ты ничего не купила для себя? Нет, я не могу этого вынести!
– Конечно же я купила! Я купила ленты, как ты мне велела, и кучу всякой ерунды, чтобы подновить свои наряды, – весело сказала Кейт. – Сара, умоляю, перестань распускать сопли!
Последние слова оказали свое действие. Сара опустила передник и негодующе воскликнула:
– Мисс Кейт, что это ты говоришь? Где ты подхватила такое грубое, вульгарное выражение? Впрочем, чего спрашивать, это конечно же от отца!
– Вовсе нет! От Тома!
– О, неужели? Сколько раз я тебя просила не подходить близко к конюшням, мисс Кейт! Да, хочу тебе еще кое-что сказать: если ты будешь бросаться такими выражениями в Стейплвуде, то вылетишь оттуда со скоростью пули!
– Хорошо, Сара, не буду, – покорно согласилась Кейт. Она взяла самый большой пакет, извлекла из него шаль от Пейсли и накинула ее на плечи своей няни. – Это – тебе! Скажи, что она тебе нравится! – приговаривала Кейт, обнимая Сару и целуя ее в щеку. – Это тебе на память, с любовью, дорогая.
Когда несколькими минутами позже в кухню зашел мистер Нид, он был поражен, увидев, как его невестка важно расхаживает по ней, как он выразился, вырядившись в красивую шаль, и тут же потребовал ответа, что это она тут делает, разряженная, словно рождественский бычок.
– О, отец, это мисс Кейт подарила мне, – ответила Сара, и слезы снова потекли у нее из глаз. – Это именно то, о чем я всегда мечтала.
– Ну что ж, – произнес мистер Вид, – так я и знал! Не зря она распушила свои перья! Как только увидел, что она выпорхнула из ворот, подумал: ну, не иначе как пошла сорить деньгами!
– Неужели вы и вправду так подумали? – спросила Кейт. – Ну тогда я не буду дарить вам табакерку, мистер Нид.
– Неужели ты ходила покупать мне табакерку, мисс Кейт? – спросил он, не веря своим ушам. – Ты меня разыгрываешь!
– Убедитесь сами, – воскликнула Кейт, протягивая ему коробочку.
– И правда табакерка, разрази меня гром! – произнес мистер Нид, беря ее узловатыми пальцами и поднося к глазам, чтобы получше разглядеть. – Настоящее серебро! – заявил он, очень довольный. – Ну спасибо тебе большое, мисс, большое тебе спасибо! И теперь каждый раз, когда буду брать понюшку табаку из этой коробочки, я буду вспоминать тебя, можешь мне поверить!
Сара отметила про себя, что он выразил свою благодарность с редкой изысканностью. Мистер Нид очень осторожно пересыпал содержимое своей костяной табакерки в серебряную и протянул пустую Саре, велев выбросить, поскольку она ему больше не понадобится, после чего отправился в свою любимую гостиницу. Вне всякого сомнения, он намеревался угостить закадычных друзей табачком из новой табакерки. Позже он узнал, что Кейт подарила новый носовой платок младшему из его внуков, и это слегка притупило его радость от подарка, но только до тех пор, пока ему не представилась возможность сравнить достоинства своей серебряной табакерки с платком, который он презрительно обозвал подтиркой для птичьего глаза.
Глава 3
Двумя днями позже, когда стрелка часов приближалась к пяти, и карета, в которой ехали леди Брум, ее племянница и горничная, была уже недалеко от Стейплвуда, леди Брум пробудилась от сна. Мисс Молверн не спала – она сидела со сверкающими от возбуждения глазами и то с благоговением поглаживала шелковистый мех своей горностаевой муфты, которую подарила ей леди Брум, то, скосив глаза, любовалась накидкой на своих плечах из того же меха, то с интересом вглядывалась в пейзаж, проплывавший за окнами кареты, размышляя о неожиданных переменах в своей судьбе.
С того самого момента, как она переехала в отель «Кларендон», ее не покидало ощущение, что она неожиданно очутилась в другом мире – мире изобилия и богатства. В гостинице ее встретили очень учтиво и препроводили наверх в апартаменты миледи. Она занимала несколько комнат, выходивших на улицу Олбемарн. Увидев племянницу, миледи бросилась к ней, поцеловала в щеку и, отодвинув от себя, не без зависти воскликнула:
– Какая же ты красавица! И какой у тебя тонкий вкус! Не удивительно, что этот гадкий юноша сделал тебе предложение. А, Сидлоу, познакомься – это моя племянница. Любовь моя, это Сидлоу, моя портниха, которая когда-то, подобно твоей Саре, была моей няней.
Мисс Молверн не зря провела полгода в доме благородных господ, и хотя мисс Сидлоу, которая всячески старалась продемонстрировать презрение к бедной родственнице своей госпожи, сделала ей безупречный реверанс, мисс Молверн не опустилась до рукопожатия. Она улыбнулась и ответила на реверанс мисс Сидлоу легким наклоном головы, прекрасно понимая, что только таким образом сможет заставить ее относиться к себе не как к бедной родственнице, а как к леди с первого взгляда.
Обед подали в номер миледи. Это был довольно скромный обед, однако блюда были подобраны с большой изысканностью. На первое подали суп и омары под соусом, рецепт которого был известен только
