Чтобы напомнить ему об этом (просто на случай, если из-за своих занятий спортом он временно забыл о том, насколько это срочно), она послала записку в его квартиру на Дьюк-стрит, в которой приглашала его на Гросвенор-сквер пообедать с ними в день маскарада. Прекрасно понимая, что ее нетерпение может иметь роковые последствия, она удержалась от того, чтобы спросить, как продвигается у него улаживание ее дел, и вскоре была вознаграждена за свою сдержанность. Виконт не только прислал ей ответ, в котором сообщил, что принимает ее приглашение, но и добавил в постскриптуме, что ей не следует больше беспокоиться о Том Другом Деле.
Это таинственное сообщение заставило ее воспрянуть духом. Было бы, конечно, лучше, если бы Дайзарт рассказал ей о найденном им выходе из положения, но она знала, что он не любит писать письма, и удовлетворилась верой в то, что его третья попытка разрешить ее проблемы будет для нее более приемлемой, чем два предыдущих предложения. После встречи в парке, где невозможно поговорить на личные темы, она больше не виделась с ним; это обстоятельство заставило ее предположить, что этот план, каким бы он ни был, требовал Длительной подготовки. Поэтому ей было немного не по себе, но в конце их единственной случайной встречи он так ободряюще кивнул ей, что все ее дурные предчувствия рассеялись. «Увидимся в четверг», – сказал он, и это, по ее мнению, означало, что в четверг, когда поедет с ней на маскарад, он наконец скажет, что ей следует делать, чтобы избавиться от своего невыносимого долга.
И вот в четверг вечером, когда обе прекрасные хозяйки ждали его на Гросвенор-сквер, он не пришел.
Ни ту, ни другую не удивило, что он опаздывает, потому что пунктуальностью он не отличался; и в первые полчаса лишь волшебник, колдовавший внизу над двумя каплунами на вертелах, над печенью в специальных горшочках и над сладким горошком под карамельным соусом, имел основания для беспокойства, потому что все это стремительно остывало. Летти, пребывавшая в последние дни в дурном настроении, была в новом, совершенно сногсшибательном бальном платье из белого крепа, так обильно расшитом серебряными блестками, что при свете большого канделябра в гостиной она буквально ослепляла. Нелл, одетая в менее броское платье из шелка и светлых кружев, понимала, что если на маскараде окажется леди Чадли, она, несомненно, осудит этот туалет как абсолютно не подходящий для юной леди, выезжающей в свет первый сезон, ибо вырез у него был неприлично глубоким, а нижняя юбка совершенно прозрачной. Кардросс, вероятно, стал бы настаивать, чтобы Летти оделась более скромно. Может быть, он даже считал, что в его отсутствие это обязана сделать его жена, но Нелл не чувствовала в себе сил для изнурительного и почти наверняка бесполезного спора и успокаивала свою совесть тем, что платье было полускрыто под домино из блестящего розового шелка, которое Летти сейчас бросила на спинку кресла. Кроме того, Летти была так довольна своим внешним видом, что Нелл, вытерпев целую неделю жалоб и хмурых взглядов, не хотела ее огорчать.
– Самое худшее в братьях – то, что они считают в порядке вещей заставлять себя ждать, – заметила Летти, раскрывая веер, расшитый блестками, как и платье.
– Надеюсь, что он не будет под мухой, когда наконец явится!
– Под мухой? С чего это? – спросила Нелл не без возмущения.
– О! Ты же знаешь, что бывает с мужчинами, когда они посещают петушиные бои! – заявила искушенная в светских делах Летти. – Кажется, сегодня как раз такие бои состоятся в Эпсоме.
– Боже мой, и он говорил тебе, что собирается туда?
– Нет, но я слышала, как Хардвик разговаривал об этом с мистером Боттишемом и сказал, что Дайзарт подвезет его в своем экипаже.
– О Господи! – сказала Нелл, сраженная этим нежелательным известием. – Если так… Нет, я все же надеюсь, он не забыл, что должен отвезти нас в Чизик!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он на такое способен?! – вскричала Летти, уронив веер на колени. – Но это ведь просто низость!
В памяти Нелл промелькнули некоторые неприятные события.
– Вообще-то, надеюсь, что он помнит, но он… иногда он забывает о своих обещаниях, особенно если они ему не слишком по душе, – сказала она.
Летти стоило больших сил сдерживать свои эмоции, но когда еще через десять минут виконт так и не появился, она, уже не в состоянии скрывать свои чувства, сказала:
– Хоть он и твой брат, Нелл, мне кажется, что он и не собирался с нами ехать, а просто обещал тебе, чтобы ты отстала!
– Нет-нет, он собирался, потому что во время нашей встречи в парке он сказал, что мы сегодня увидимся! Кроме того, хотя я и признаю, что он бывает возмутительно небрежен, он бы не сыграл со мной такую злую шутку! Я думаю, не послать ли ему домой записку, просто чтобы напомнить. Только лакей доберется до Дьюк-стрит не раньше чем через двадцать минут…
– Да, и ставлю десять против одного, что дома его не окажется! – перебила Летти. – Лично мне нет никакого дела, придет он или нет, потому что я убеждена: мы прекрасно можем поехать и без него! – Она настороженно посмотрела на Нелл. – Надеюсь, ты не скажешь, что мы не сможем поехать на маскарад, если он не будет сопровождать нас? Нет, Нелл, ты не можешь быть такой противной!
– Нет… то есть я знаю, что на праздник к своей кузине я могу ехать без церемоний, но это мне не нравится! Жаль, что ты так настроилась на этот маскарад, и, честно говоря, не понимаю, что тебя так привлекает, разве что ты вынудила прийти мистера Эллендейла и собираешься весь вечер виснуть на нем! В масках или без масок, Летти, я этого не могу допустить и не допущу!
– Я пыталась уговорить его, – невозмутимо созналась Летти, – но он уверяет, что это будет неприлично, даже если он потихоньку исчезнет еще до того, как все снимут маски, так что можешь не волноваться! Дело в том, что я никогда не была на маскараде, и если не пойду на этот, то, может быть, не попаду на маскарад еще много лет, потому что никогда не слышала, чтобы их устраивали в Бразилии.
Нелл встревоженно посмотрела на нее:
– Да, но… милая Летти, не стоит тешить себя этой мыслью! Кардросс не согласится, бесполезно и думать об этом!
– Я его заставлю! – заявила Летти с упрямым видом.
– Это каким же образом?
– Ну пока еще не знаю, но будь уверена, я это сделаю! Вспомни, как он говорил, что я не должна выезжать до восемнадцати лет, или участвовать в рождественских театральных представлениях в Роксуэлле, или ездить на его лошадях, или – да мало ли что! Я всегда могу заставить Джайлза сделать в конце концов так, как я хочу!
Нелл не могла не улыбнуться наивности, с которой Летти ставила эти пустяки в один ряд со своим замужеством, но, прежде чем она успела объяснить Летти, что именно та любовь к ней, которая побуждала Кардросса потакать ей в мелочах, укрепит его решимость не позволить ей, как он считал, ломать собственную жизнь обреченным на неудачу браком, в комнату вошел Фарли, дворецкий, с таким выражением лица, из которого явствовало, что этот человек не просто принес дурную весть, но и с самого начала предвидел, что все обернется именно таким образом.
– Миледи, грум милорда Дайзарта просил немедленно передать это вам, – объяснил он, протягивая письмо.
– Ну, дай мне только увидеть Дайзарта! – угрожающе произнесла Летти.
Переживая так, будто виновата она, а не Дайзарт, Нелл сломала печать и торопливо развернула нацарапанную наспех записку. Она вздохнула с облегчением, прочитав известие, которое хоть и было дурным, но лучше, чем она предполагала. Дайзарт, должно быть, слишком задержался в Эпсоме, но он не забыл, что должен проводить сестру на маскарад. Он просил прощения за то, что не смог явиться к обеду, но обещал заехать за ней и Летти на Гросвенор-сквер ровно в десять часов, если (писал он в постскриптуме) обстоятельства не заставят его задержаться; в последнем случае они должны отправляться в Чизик и могут не сомневаться, что он встретит их там с маской в руке.
– В десять часов! А мы приглашены на половину десятого! – возмутилась Летти, когда Нелл прочитала ей записку.
В ангельских глазах Нелл появились озорные искорки.
– Дорогая, надеюсь, ты не захочешь показаться столь старомодной, чтобы приехать к самому
