ствол, — ответил герцог.
— Надеюсь, Джилли, ты не промочил ноги? — спросила леди Лайонел. — Ты же знаешь, если ты простудишься, у тебя сразу заболит горло. А я только недавно думала о том, что никак не могу вспомнить фамилию того доктора, который рекомендовал тебе гальванизм. Ты тогда был ребенком и, наверное, не помнишь, как это отлично помогало, хотя твоему дяде ужасно не нравился этот новый метод лечения.
— Неужели Борродейл не знает, что мы готовы к обеду? — громко произнес лорд Лайонел. — Будет уже шесть, когда мы сядем за стол.
— Тогда была особая мода на электричество, — продолжала леди Лайонел, не обращая внимания на слова мужа. — Я знаю многих людей, прошедших этот курс лечения.
— Капитан называл все это трескотней, — сказала мисс Скамблесби, сопроводив свои слова смешком, который всегда раздражал его сиятельство.
Лорд Лайонел любил и очень гордился своим сыном, но не собирался выслушивать его словечки даже в воспроизведенном виде и поэтому тут же сказал, что терпеть не может жаргонные выражения. Смущение мисс Скамблесби смягчил приход Борродейла, который распахнул двери и торжественно провозгласил, что обед подан. Герцог помог подняться тете с дивана, мисс Скамблесби заботливо накинула ей на плечи шаль, а мистер Ромзей подал веер и сумочку, и вся процессия направилась в столовую.
Герцог сел на старинный инкрустированный стул, заняв свое место во главе стола; лорд Лайонел разместился на таком же стуле, напротив; леди Лайонел села по правую руку от своего племянника, а мисс Скамблесби и мистер Ромзей расположились напротив нее. За их стульями стоял только один лакей.
Лорд Лайонел предпочитал легкий, как он считал, обед, поэтому в Сейл-Хаузе подавалось только два блюда — в те дни, когда не было гостей. Сегодня на первое было блюдо из черепахи, в которой была запечена рыба, а в ней в свою очередь, были запечены кусочки оленины. Несколько дополнительных блюд — со свиными котлетами под соусом, телячьим филе, бараниной с трюфелями и свежайшей ветчиной — также стояли на столе. Но поскольку его сиятельство был очень скромным едоком, а у герцога обычно не было аппетита, единственным, кто пробовал все блюда, была мисс Скамблесби, которая весьма любила покушать, что отличает вообще бедных родственников.
За столом велась беседа, то и дело затухавшая. Герцог выглядел усталым, тетя не утруждала себя разговорами; лорд Лайонел был чем-то сильно озабочен. Однако, когда убрали первое блюдо, он внезапно поднялся из-за стола и сказал:
— Вы все сегодня такие скучные!
Но его замечание не возымело действия, и никто не предложил темы для общего разговора.
— Ну, Джилли! — произнес его сиятельство, после паузы убедившись, что никто не спешит начать беседу. — Неужели тебе нечего сказать?
Герцог несколько оторопело посмотрел на дядю.
Мистер Ромзей добродушно сказал:
— Мне кажется, вы устали, милорд.
— Нет, нет! — воскликнул Джилли, отмахиваясь от этого предположения.
Это замечание, казалось, смягчило лорда Лайонела.
— Устал? Не понимаю, почему вы до сих пор считаете, что любое напряжение лишает герцога всех сил? Позвольте мне вам заметить, что молодому человеку очень утомительно постоянно выслушивать весь этот вздор про его здоровье. Тебе скучно, Джилли! Да, да! Не нужно этого отрицать! Потому что я отлично понимаю твои чувства! Ты бы пригласил своих оксфордских друзей сюда на охоту. Вот бы и развеялся!
— Спасибо, я очень признателен, сэр, — запинаясь проговорил Джилли. — Вы… Я хочу сказать, мы ведь пригласили несколько партий гостей на охотничий сезон, да?
— Ну-ну, это будет еще очень нескоро, — милостиво ответил его сиятельство. — До ноября едва ли будут организовываться большие охоты.
Принесли второе блюдо. Перед обедающими поставили чистые приборы. На второе было жареное голубиное и кроличье мясо, помимо этого на столе появились тушеные овощи, вазочки с кремом и желе, а также блюда с пирогами, среди которых, как быстро определила мисс Скамблесби, был
Леди Лайонел взяла немного артишоков под соусом.
— Я было подумала, — начала она, — если, конечно, Джилли не против, мы могли бы сыграть партию в вист после обеда. Надеюсь, мистер Ромзей согласится принять участие, а если нет, то в конце концов и Амелия играет не так уж скверно.
Ее муж поспешно поставил на скатерть бокал, который собирался пригубить и торопливо проговорил, что ей должно быть известно — Джилли не любит играть в вист. И не обращая внимания на ее просительный взгляд, добавил:
— Вообще — в карточные игры. К тому же, я только что вспомнил, Чигвел принес сегодняшнюю почту, и там есть письмо тебе, Джилли, от твоего дяди Генри. После обеда я его тебе дам.
Заинтриговав герцога, милорд продолжал обед. А леди Лайонел опять впала в праздное состояние духа, лениво размышляя о том, о чем мог написать лорд Генри. Мисс Скамблесби заметила, что они уже очень давно не имели счастья видеть лорда и леди Генри Вейр в Сейл-парке; а мистер Ромзей спросил, как себя чувствует мистер Мэттью в Оксфорде первый год?
— Нет, он уже там третий год, — сказал герцог.
— Но, полагаю, не в нашем колледже? — шутливо спросил мистер Ромзей.
Местоимение, употребленное во множественном числе, могло возникнуть потому, что мистер Ромзей когда-то сопровождал своего ученика в Оксфорд, осуществляя необходимый тогда контроль за его здоровьем, а также поведением. Герцогу, который так много в юные годы страдал из-за тягостного присмотра, было неприятно даже упоминание о том времени, и он едва удержался от насмешливого ответа.
— Мой племянник учится в Магдален Колледже, — коротко ответил лорд Лайонел. — Что касается моего брата и его жены, то они провели у нас шесть недель прошлым летом… и к тому же привезли своих детей! Я еще долго не забуду этого визита! Они испортили южную лужайку, решив превратить ее в поле для игры в крикет. Если бы они были моими сыновьями…
— Но они прежде спросили моего разрешения, сэр, и я дал его, — смиренно сказал Джилли.
Лорд Лайонел открыл было рот, чтобы выразить свое неодобрение, но подавил в себе это желание и после некоторой паузы спокойно произнес:
— Это твоя лужайка, и ты можешь делать на ней все, что угодно. Но клянусь, я не понимаю, почему ты позволил им ее испортить?
— Возможно, потому что мне самому часто хотелось поиграть там в крикет.
— Ага! И сейчас ты бы, наверное, поблагодарил бы меня от всего сердца, если бы я позволил тогда тебе и Гидеону испортить одно из лучших мест во всем поместье! — сказал его светлость.
К тому времени мисс Скамблесби уже съела свою порцию
Посуду убрали, скатерть заменили на свежую, в на столе появились графины. Слуги вышли из комнаты, и лорд Лайонел уселся поудобнее, чтобы вкусить послеобеденного португальского, что он считал большим удовольствием, а его племянник — великим неудовольствием. От камина за спиной герцога шел стесняющий его жар, стул был неудобным, более всего он не любил вина.
Лорд Лайонел принялся рассуждать о преобразованиях в одном из поместий герцога, которые, как считал управляющий, принесут большую пользу и выгоду.
— Тебе бы следовало встретиться со Скривеном, Джилли, — сказал лорд Лайонел. — Ты не должен забывать, что меньше, чем через год, ты станешь полноправным владельцем своих поместий. И я хочу, чтобы ты хорошо ознакомился с тем, как нужно вести дела.
— Господи, конечно! — воскликнул мистер Ромзей, потягивавший маленькими глоточками вино. — Это действительно так. Господи Боже мой, тебе ведь будет двадцать пять лет в будущем году. А мне все кажется, будто только вчера мне выпала великая честь быть твоим главным наставником и учителем.
— Я никогда не сомневался, что сделал правильный выбор, — милостиво заметил его сиятельство. — Но я должен сказать, что не хочу, чтобы мой племянник ожидал, что и дальше по жизни его
