Глава V
В КОТОРОЙ ФИЛИПП НАХОДИТ СВОЕГО ДЯДЮ БОЛЕЕ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМ, ЧЕМ СВОЕГО ОТЦА
Филипп возвращался домой, переполненный противоречивым эмоциями. Он злился на Клеону, чувствуя себя уязвленным ее непостоянством, но от этого она не становилась для него менее привлекательной и желанной. Никогда раньше он так глубоко не осознавал, насколько необходима была Клеона для его счастья. Она однозначно дала ему понять, что не выйдет за него, пока он не переменится и не научится таким же манерам, как у Банкрофта. Она не любила его так, как он любил ее; ей хотелось лоска, украшений, модных безделушек. Филипп стиснул зубы. Хорошо, она получит, что хочет, но он все же очень, очень злился! Он подумал о своем отце и рассердился еще сильнее. Какое право имели эти двое пытаться превратить его в неискреннее, пустое и женоподобное существо? Конечно, его отец неслыханно обрадуется, когда услышит, что его сын решил стать «джентльменом». Итак, они получат то, что хотели, а потом, возможно, об этом сами и пожалеют! Охваченный порывом жалости к себе, Филипп думал, как сильно он любит этих двух людей. Любит их такими, какие они есть, любит просто так; а они… Ему было горько оттого, как они с ним обошлись. Было еще кое-что, не дававшее ему покоя. Он так долго готовился к тому, чтобы наказать мистера Банкрофта, а получилось все наоборот, мистер Банкрофт наказал его. Эта мысль была ему крайне неприятна. Банкрофт оказался мастером не только слова, но и шпаги, он же, Филипп, не владел ни тем, ни другим. Эти размышления вызывали у него нервозность и раздражение. В таком состоянии он и приехал к дому сэра Морриса.
Филипп обнаружил отца сидящим на террасе и поглощенным чтением Ювенала. Сэр Моррис поднял глаза и посмотрел на повязку Филиппа. Он ничего не сказал, но в его взгляде скользнула усмешка. Филипп соскочил с лошади и присел рядом на скамейку.
– Вот, сэр, я дрался с Банкрофтом, – выдохнул он.
– Я предполагал, что все именно так и произойдет, – кивнул отец. – Я ему не пара. Он без труда выбил у меня шпагу.
Сэр Моррис снова кивнул.
– Клеона также, – Филипп с трудом подбирал слова, – не пойдет за меня… какой я есть. – Он искоса посмотрел на отца. – Как вы предрекали, сэр, она предпочитает тонкое, обращение, на манер Банкрофта.
– И что же? Филипп промолчал.
– Я полагаю, мистер Жеттан исключен из списка претендентов на ее сердце. Не мудрено, – ответил за него сэр Моррис.
– Я так не говорил, сэр, – резко возразил Филипп. – Клеона хочет франта – и она его получит! Я сказал, что Не покажусь ей на глаза, пока не стану… как она думает… предметом ее желаний! Я вам обоим покажу, что я вовсе не дикий, необразованный деревенщина, каким вы меня все считаете и который может лишь, – он скопировал интонацию своего отца, – грязь месить. Я научусь выглядеть таким, каким вы хотите меня видеть! Я не стану более оскорблять вас своим присутствием в теперешнем виде!
– Жаркий сегодня выдался денек! – заметил сэр Моррис. – Так ты, значит, собрался в Лондон, мой мальчик? К своему дяде?
Филипп неопределенно пожал плечами.
– Может, к дяде, может, еще куда… Меня это мало волнует.
– Нельзя с таким настроением начинать столь важное предприятие, – сказал сэр Моррис нарочито напыщенно. – Это дело должно всецело занять тебя.
Филипп развел руками.
– Но мое сердце здесь, сэр, дома!
– А также еще в Шарлихаузе, – рассудительно возразил его отец. – Разве бы ты иначе собрался в Лондон?
– Нет, только здесь! Слава Богу, я теперь, наконец, понял, что Клеоне я вовсе не нужен. Она вертит мной, как ей вздумается, и держит при себе только для развлечения!
– О-ля-ля! – воскликнул сэр Моррис. – Зачем же тогда ехать в Лондон?
– Чтобы показать ей, что я не безмозглый баран, каким она меня видит! – ответил Филипп и тут же ушел.
Сэр Моррис вернулся к своему Ювеналу.
Филипп отправился в Лондон, как только зажила его рука. Он распрощался с отцом, который снабдил его множеством советов, рекомендаций и родительским благословением. Клеону он больше не видел, но когда он уехал, она тут же объявилась в «Гордости Тома». Крепко вцепилась в руку сэра Морриса, пустила слезу; затем немного посмеялась. Что до сэра Морриса, то он, конечно, побранил слегка себя, старого, сентиментального дурака… С отъездом Филиппа наступила пустота, которой суждено исчезнуть только с возвращением сына.
Том был поглощен завтраком, когда ему доложили о приезде племянника. Был уже полдень, но у Тома выдалась на редкость напряженная ночь. Филипп вошел в комнату, сопровождаемый печальным взглядом Моггата. Путешествие выдалось утомительным, и его кости ныли после долгих часов, проведенных в седле. Его появление было совершенно неожиданным, но дядя не выказал ни малейшего удивления.
– Рад тебя видеть, Филипп, мой мальчик, – поприветствовал Том. – Какие дела на этот раз? Филипп тяжело опустился на стул.
– Все расскажу, дайте только наполнить желудок, – ухмыльнулся Филипп, – этот филей определенно радует мне глаз.
– Конечно, цвет у него… – сказал Том после тщательного изучения привлекшего внимание блюда, – но, ничего, даже очень вкусно.
– К черту цвет! – сказал Филипп и набросился на филей. Потом он внезапно нахмурился. – Гм! Да, Том, пожалуй, вы были правы, цвет у него какими-то пятнами – здесь красный, а тут коричневый.
Том удивленно посмотрел на него.
– А ты какой цвет предпочитаешь, Филипп?
– Теперь уже неважно, пронеси меня Господи, – ответил тот, продолжая жевать мясо с явным отвращением.
– Понимаю тебя, – посочувствовал ему Том. – Как там отец?
– Неплохо, шлет вам большой привет.
Том уткнулся в кучу писем, что лежала тут же, рядом с его тарелкой. Когда он просмотрел их, Филипп закончил трапезу. Том отодвинул свой стул от стола.
– Итак, Филипп, что принесло тебя сюда? Моггат, каналья, пошел вон!
Филипп дождался, пока негнущаяся спина Моггата исчезла за дверью.
– Я… буду учиться… чтобы стать джентльменом, – ответил он.
Том уставился на него, затем разразился бурным хохотом.
– Боже милостивый, Филипп, что, время пришло?
– Не понимаю ваших намеков, – сердито буркнул Филипп.
– Как! Разве дело не в какой-нибудь женской юбке?
– Том, прошу, не надо так… прямо! Том просто помирал со смеху.
– Все, молчу! Молчу! Хм! Хм! А как же ты собираешься обстряпать это дельце?
– Вот это я как раз и хотел бы знать.
– А я должен тебя учить? Филипп замялся.
– Может, это такая вещь, что ей лучше обучаться самостоятельно? – спросил он на удивление робким голосом.
– И чему же именно ты намереваешься научиться в первую очередь?
– Как стать джентльменом. Разве я не говорил?
– Чушь собачья, а кто же ты сейчас? Губы Филиппа слегка дрогнули.
– Том, мне объяснили лучше некуда, – я бестактный и неотесанный деревенщина.
Дядя понимающе посмотрел на него.
