– Одна маленькая мегера, – мудро заключил он.
– Простите, я вас не понял? – холодно спросил Филипп.
– Не обращай внимания, – быстро ответил Том. – Значит, Моррис опять за тебя взялся? Теперь, приятель, кончай ершиться и давай рассуждать разумно, ради всего святого! Что именно ты хочешь?
– Я хочу, или они хотят… он хочет… чтобы я научился элегантно одеваться, вести себя в обществе, изысканно изъясняться, как ухаживать за женщинами, как кланяться, как…
– Хватит, хватит! – прервал его Том. – Картина ясная! Это не такая простая задача, мой мальчик. Пройдут годы, пока ты все это освоишь.
– Зачем быть таким пессимистом, сэр, – сказал Филипп, – я намерен обучиться всем этим премудростям за один год.
– Ну что же, мне нравится твой настрой, – подытожил разговор Том. – Выпей-ка, приятель, лучше еще эля да расскажи мне всю историю подробно.
Филипп счел разумным последовать совету дяди. Очень скоро он осознал, что у него на сердце полегчало и что у него удивительно симпатичный и всепонимающий дядя. Том старался воздерживаться от приступов смеха, которые то и дело душили его, и совладать с которыми было не так-то просто. Когда Филипп подошел к концу своего печального повествования и посмотрел на сидящего напротив дядю несчастными и помутневшими глазами. Том постучал по зубам своим полированным ногтем и казался преисполненным мудрости.
– Мое мнение таково, Филипп: ты самый лучший из всех нас, Жеттанов, но это не умеют ценить ни там, ни здесь, в Лондоне. Теперь я начинаю понимать: они там в деревне все просто дураки, потому что не смогли отдать должное кристально чистым качествам твоей души.
– О, они совсем не возражают против моих качеств! – им не нравится, что у меня мало порока.
– Не прерывай развитие моей мысли, приятель. Они думают, что ты… что там за слово ты называл?… деревенщина? Очень мило! Очень мило! Они сомневаются в твоих способностях блистать в свете? Нам предстоит разочаровать их. Мы их удивим! – Я сомневаюсь, – сказал Филипп кисло.
Мысли Тома уже витали в далеком будущем, а глаза одобрительно осматривали племянника.
– У тебя отличная фигура, хорошие ноги.
– А руки? – Филипп со смехом вытянул их.
– Ага! Сейчас мы их разглядим получше. Да, кстати, у тебя, как и у всех Жеттанов, приятное лицо, даже симпатичное.
– Не может быть! – Филипп встрепенулся. – Я про это раньше никогда не слышал!
– Теперь ты об этом знаешь. Ты копия своего отца в молодые годы. Черт возьми, какие это были годы! Это было до того, как я растолстел, – грустно добавил он. – Итак, я отвлекся! Моррис и девчонка… как там ее зовут?
– Не понимаю, почему вы ее так назы…
– Не будь дураком, приятель! Итак, эта милая крошка, как ее? Шарлотта… нет, к черту, это слишком варварское для нее имя!
– Клеона, – почтительно подсказал Филипп.
– А, забыл, точно – Клеона. Итак, Моррис и Клеона думают, что ты наберешься немного лоска и шарма. Так вот! Все, что тебе нужно, – это сверкать! Сверкать и быть ослепительным!
– Сомневаюсь, что у меня получится, – произнес Филипп. – Да я и не собирался на самом деле…
– Тогда я умываю руки. – Том откинулся на спинку стула с таким видом, будто все уже решено.
– Нет, Том! Вы должны мне помочь! Том уставился на него строгим взглядом.
– Тогда ты должен во всем меня слушаться.
– Да, но…
– Никаких но, полностью, – сказал Том тоном, не допускающим возражения.
– Ладно, я согласен! – подавленно отозвался племянник. Круглое, добродушное лицо дяди тут же потеряло несвойственную ему суровость. Он снова погрузился в свои глубокие мысли.
– Париж! – наконец выдал он результат своих размышлений ошарашенному племяннику. – Тебе нужно поехать в Париж, – пояснил он.
Филипп посмотрел на него с ужасом.
– Куда! Я? В Париж? Никогда!
– Тогда я умы…
– Но, Том, я ведь почти не говорю по-французски!
– Тем более.
– Но… но… черт возьми, я туда не поеду!
– Как хочешь, – зевнул Том.
Филипп начал чувствовать себя еще несчастнее.
– Зачем мне этот Париж? – ворчал Филипп, обращаясь Неизвестно к кому.
– Ты как угрюмый медвежонок, – укорил его дядя. – Куда же еще ехать?
– А разве я… я не смогу научиться всему здесь?
– А все твои знакомые будут сплетничать друг с другом, как там у нас проходит преображение Филиппа Жеттана?!
Филипп как-то раньше об этом не подумал и погрузился в напряженное молчание.
– Только в Париж, – убеждал уже сам себя Том. – Всего-то недельку. К тому же у тебя и денег вполне достаточно, так что не придется ужиматься и стеснять себя. Я тебя туда отвезу, приодену, представлю.
Филипп посветлел.
– Том! Это чертовски мило с вашей стороны. Том!
– Безусловно, – охотно согласился дядя. – Но клянусь тебе, я тоже найду, чем там заняться. – Он захихикал. – И чтоб ни слова ни отцу, ни еще кому бы то ни было! Ты просто исчез! А когда появишься снова, тебя никто не узнает.
Заманчивый проект все же не смог полностью развеять беспокойство Филиппа. Он тяжело вздохнул.
– Да, я думаю мне надо это сделать. Но… – Он встал и подошел к окну. – Это как раз именно то, против чего я всегда протестовал. Ничего, поживем – увидим… – Он засунул руки глубоко в карманы. – Они не хотят, чтобы я оставался честным и разумным. Они… им безразлично, какой у человека может быть характер или репутация! Им лишь бы только чтобы он говорил обходительно и радовал им слух глупыми комплиментами, а глаза – модными тряпками. Тьфу!
– Как ты все тяжело воспринимаешь, – покачал головой дядя. – Они все одинаковые, приятель, благослови их и забудь!
– Я думал… она… не такая… – Тогда ты дважды дурак, – цинично сказал Том.
Глава VI
НАЧАЛО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ
Филипп стоял посредине салона и робко пытался протестовать. Прилизанный камердинер скрючился перед ним на коленях и прикладывая расшитые золотом чулки к его панталонам, в то время как некий щеголь среднего возраста пытался в седьмой раз подобрать ему шейный платок от Мешлина. Мистер Томас Жеттан полировал племяннику ногти на правой руке. На
Филиппа было жалко смотреть.
Франсуа отодвинулся на корточках от Филиппа, чтобы со стороны насладиться результатом, достигнутым ценою невероятных усилий.
– Это просто восхитительно, мсье! Как чудесно обтягивает икры, мсье! Какие у вас стройные ноги! – проворковал он по-английски.
Филипп тщетно пытался вырваться из объятий, но тут же был награжден нетерпеливым возгласом
