была тем сильнее, что была вызвана душевным смятением. В урагане нахлынувших чувств он уже не мог сообразить, с чем имеет дело: с трагическим случаем, каковым была явная измена Барбары, или с неожиданным успехом, ибо он открыл своего таинственного, ненавистного соперника. Он прижался лицом к стеклу балконной двери и принялся всматриваться внутрь.
Поначалу он никак не мог узнать этого отвратительного человека не только потому, что этого не позволяла сделать ситуация в отделе, но и по той причине, что волна бешеной ревности затуманивала его глаза. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они оторвались друг от друга, но только для того, чтобы, изменив позу, снова вернуться к прерванным действиям. Этого краткого мгновения однако было вполне достаточно для Леся.
Он оторвался от окна и на полусогнутых ногах снова опустился на старые чертежи, чтобы не видеть больше этого омерзения. Мысли, совершенно ошалев, скакали в его голове в какой-то кошмарной пляске. И лишь после долгого времени из этого абсолютного хаоса выплыло единственное решение, которое сразу же приобрело непоколебимый и категорический характер.
Отступившись от начальницы отдела кадров, Лесь твердо и уверенно постановил, что теперь убьет главного инженера…
Преступные планы постепенно стали для Леся чем-то вроде допинга, вроде хлеба насущного. Наполненный вновь кровожадными мыслями, он опять перестал обращать внимание на обстановку в бюро и на мнение окружающих. Взгляды, которые он теперь бросал на Барбару, превратились из чувственных и зовущих в грустно-страстные. Он перестал ходить пить пиво и сидеть на балконе, не желая ни на мгновение отвлекаться от предмета своих вожделений. Он опасался, что огромное желание отомстить может уменьшиться, если оно не будет постоянно питаться и поддерживаться взглядами на Барбару и на главного инженера.
Буря, бушующая в нем, должна была найти выход, раздирающие его душу страсти обязаны были проявиться в великих делах, поэтому он и схватился за первое попавшееся дело, которое было ему доступно. Он набросился на рабочие чертежи, словно голодный орел-стервятник на падаль!
Януш, крайне удивленный и даже несколько потрясенный, не успевал снимать со стола Леся очередные листы кальки. Он потом даже тайком проверял их, подозревая коллегу в некоем мошенничестве, однако обмана не было, разве что несколько неточностей, которые удалось выловить. Охваченный сумасшествием космического масштаба, Лесь не обращал внимания на мелочи, не снисходил до них.
– Ни одного болта, черт возьми, он не станет чертить, – говорил Януш, используя временное отсутствие Леся и рассматривая следующий чертеж. – Ни единого замка! Анкераж он и вовсе игнорирует! Вернуть ему, чтобы он доделал? Как вы считаете?
– Лучше не надо, – посоветовал Каролек. – Он может потерять желание работать. А работает он как бешеный. Пусть будет без болтов. Дополнить все это можно и нам самим, а он развил такой темп, что мы сможем все сдать досрочно.
– Только бы он продолжал работу, – забеспокоился Януш.
– Вот-вот. Поэтому и нужно вести себя ласково и осторожно. Если так пойдет и дальше, то он еще и премию заработает…
Лесь же тем временем обдумывал новое убийство. С мстительным удовольствием он рассматривал вариант за вариантом, конечным итогом каждого из которых была смерть соперника. Теперь он решил с самого начала подготовить все с исключительной тщательностью, чтобы больше не допустить тех убийственных глупостей, которые были у него с начальницей отдела кадров. Теперь он уже без колебаний – да, да!..
Он решил не убивать больше на территории бюро, а перенести свой преступный замысел на природу. Главный инженер жил где-то на окраине, возле Мокотовской крепости, среди густых зарослей, окружающих его дом. Лесь выяснил, что лучше всего будет напасть на него вечером, где-нибудь в районе его жилища. В последнее время главный инженер задерживался на работе допоздна, и ничего не стоило разбить ему голову чем-нибудь тяжелым, когда он будет возвращаться домой по пустынным улицам.
Лесь не стал изучать место своего предполагаемого преступления, а направил все усилия на поиски тяжелого орудия убийства. Он долго раздумывал и колебался, бродя по улицам и взвешивая в руках то камень, то кусок кирпича, но все это казалось ему неудобным и ненадежным. Ведь удар должен быть нанесен наверняка, чтобы исключить всякие неожиданности. Наконец он решил остановиться на молотке. В качестве орудия убийства молоток был издавна опробован в многочисленных преступлениях и всегда безошибочно выполнял свою службу. Проблема состояла лишь в том, где его раздобыть. Ни в коем случае не следовало использовать молоток с работы, а тем более – из дому. Покупка молотка тоже была исключена.
Оставалось одно – украсть.
Лесь никогда ничего не крал, поэтому это столь простое мероприятие оказалось для него невероятно тяжелым. Не предвидя особых трудностей, Лесь пошел в магазин стройматериалов и там купил рубанок, два килограмма гвоздей, тиски и пилу по дереву, попутно разглядывая молотки. Принеся все это домой, он увидел в глазах жены блеск радостного любопытства.
– О, Господи! – воскликнула она с надеждой. – Неужели ты и в самом деле собрался, наконец, починить двери в шкафу и сделать стеллаж?
– Что? – переспросил Лесь, захваченный врасплох, потому что отнюдь не стеллажи были у него в голове. – А!.. Конечно! Да! Разумеется! Как раз самое время!
Любопытные взгляды жены вынудили его к дальнейшим действиям, чтобы спасти положение. Необходимо было усыпить всякие подозрения. Поэтому Лесь соорудил дома что-то вроде столярной мастерской, купил несколько досок и некоторое время отпиливал от них по кусочку, скрипя зубами при этом не хуже пилы.
В следующем магазине, куда он добрался, дав себе обещание ничего не покупать, он оказался единственным покупателем. За отсутствием иного занятия продавец стал внимательно наблюдать за Лесем, поэтому условия для кражи были неблагоприятными.
В магазине «Тысяча мелочей» было много народу. Молотки лежали на витрине. Всматриваясь в коллекцию замков и ключей, Лесь стал тихонько, не глядя, тянуть руку в направлении желанного предмета, но нечаянно столкнул коробку с шурупами на лист жести, в результате чего произошел невероятный грохот, привлекший к себе внимание присутствующих, поэтому ни о какой краже речи уже быть не могло, по крайней мере в этом магазине.
Он решил действовать решительнее, результатом чего было явное внимание продавщицы, которая любезно произнесла:
– Сорок семь злотых.
– Что? – спросил Лесь, вздрогнув от неожиданности.
– Этот молоток стоит сорок семь злотых. Других у нас нет.
– Не нужны мне никакие молотки! – решительно заявил Лесь, оставляя в покое ящик с молотками, из которого он только что пытался присвоить один, и выбежал из магазина, показавшегося ему очень непривлекательным.
Он шел по улице, нервный и разочарованный, и уже почти решил оставить в покое свой замысел, оказавшийся столь сложным для выполнения, когда на глаза ему попались рабочие, ремонтирующие мостовую. Возле знака, предупреждающего о дорожных работах, валялась огромная кувалда для дробления булыжника. Увидев ее, Лесь оживился, глаза его загорелись радостным блеском, к нему снова вернулись надежда и уверенность.
Он остановился, огляделся, быстро оценил положение и, совершая по пути невероятные зигзаги, решительно приблизился к кувалде. Он хотел сделать вид, что просто переходит в этом месте улицу, после чего кувалда должна была оказаться в его руках. Так и получилось – только с той поправкой, что милиционер, наблюдавший за Лесем, решил, что тот пьян в доску. А схвативший кувалду Лесь только усилил это впечатление, так как согнулся под тяжестью железа. Почти тропическая жара действовала также и на милицию, замедляя действия постового, тем более, что был уже конец его дежурства и он весьма устал. Поэтому только когда Лесь повернул в ближайший переулок, он встрепенулся и стал свистеть. Пронзительный звук милицейского свистка заставил Леся пуститься по улице галопом. Он мчался,
