Разумеется, в его словах было много здравого смысла, ибо если что-либо и пролетело, то лучше уж сокол, а не люди.
Опытный водитель такси, не вступая в долгие дискуссии, сразу же установил цель поездки, посмотрев в личное удостоверение заплаканного пассажира. Немного возни пришлось произвести в связи с возвращением удостоверения, ибо пассажир ни в какую не хотел принимать его назад, но с этим шоферу удалое: справиться, вложив тихонько удостоверение в карман пассажиру. Полный сочувствия, водитель старался уговорить второго пассажира продолжить поездку домой, но тот решительно отказался, заявив, что у него есть очень важное дело, которое он должен сделать именно в Средомостье, и поэтому никуда больше не поедет. Водитель еще раз окинул взглядом двух приятелей, нетвердыми шагами направившимися к какому-то подъезду, махнул рукой и включил первую скорость.
Было далеко за полночь, когда Лесь, усыпив обиженного товарища, вышел из его дома. Он проходил какими-то полутемными улицами, через ямы и горы булыжников, распевая во все горло то бравым, то слезливым голосом:
– Гей, гей, соколы, пролетайте через горы, долы!.. – при этом он ограничивался лишь одной этой строчкой.
Пение то усиливалось, то слабло, иногда превращалось в невнятное бормотание, а Лесь с трудом выполнял приказы, отданные им соколам. Усилия по преодолению препятствий так его увлекли, что он совершенно не принял во внимание, что раскопана лишь одна сторона улицы, тогда как на другой стороне было совершенно гладко и удобно. Поэтому он брел прямо вперед по глинистым долам и, наконец, преодолел последнюю яму. Почувствовав под ногами твердую почву, он поднял голову. И замер. Песня о соколах застряла у него в горле.
– …горы, долы… – пробормотал он по инерции.
На расстоянии нескольких метров от него стоял освещенный двумя фонарями самый настоящий розовый слон.
На лице Леся появилось выражение безграничного удивления. Он более или менее представлял себе свою предшествующую деятельность сегодня, и вот, видимо, настали последствия этой деятельности. Галлюцинация! Делириум тременс! <Белая горячка (лат.)> И не какие-то там мышки-кролики или хвостатые дьяволята, а сразу слон!.. И какой! Розовый!!!
Лесь надолго закрыл глаза, а потом снова их открыл. Слон стоял и дальше. Лесь повторил операцию с глазами.
– Сгинь! Пропади! – угрожающе крикнул он сдавленным голосом, – Кыш! Кыш!
В ответ произошло что-то страшное. Откуда-то, из темноты, послышались вдруг тихие звуки чарльстона. Слон пошевелил ногами, ушами, приподнял хобот и, переступая ногами, начал со всей очевидностью танцевать!..
Для Леся это было уж слишком. Сквозь алкогольное опьянение к нему прорвалось воспоминание детства. Слон! Поросенок! Мышеловка для кота! Летающий слон!
– Летающий слон! – крикнул вдруг Лесь душераздирающе.
Он повернулся и бросился бежать в панике, непрерывно крича:
– Летающий слон!!! Летающий слон!!!
Он чудом промчался через всю раскопанную улицу и в ее конце, споткнувшись, попал в объятия привлеченного криком милиционера.
– Летающий слон!.. – крикнул Лесь в последний раз.
– Что вы говорите? – спросил удивленный милиционер, который слышал на своем веку много пьяных выкриков, но такого еще не приходилось. – В чем дело?
При виде милиционера Лесь несколько опомнился, хотя на лице у него оставалось выражение необычайного потрясения. В голове его, однако, промелькнула мысль, что если милиционер выявит у него белую горячку, то не миновать ему лечебницы для алкоголиков. Скрыть, немедленно все скрыть!..
– Нет слона! – крикнул он в необычайном возбуждении. – Нет слона! Ни одного!!!
– Как это? – забеспокоился милиционер, который недавно обходил только что приехавший цирк. – Как это нет? Украли?
– Украли! – подтвердил вдруг Лесь, потому что ему было как-то безразлично, что сталось с его видением, лишь бы он от всего мог отказаться.
– Украли! Нет его! Нет! – добавил он с такой силой убежденности, что его тон, подкрепленный выражением лица, заставил поверить милиционера в необычайную кражу в цирке. Особенно еще и потому, что он своими глазами видел беспорядок и отсутствие всякой бдительности со стороны служащих цирка, когда делал обход.
– А ну пошли! – крикнул милиционер нервно и побежал по раскопанной местности, совершенно игнорируя другую, гладкую, сторону улицы, держа Леся за руку.
После нескольких толчков, спотыкаясь, Лесь пришел к выводу, что представитель власти требует от него каких-то дополнительных доказательств отсутствия галлюцинаций. Поэтому он перестал упираться и продолжал путь вместе с милиционером.
Они выскочили к дому и остановились как вкопанные. Вернее, остановился милиционер, а Лесь, ноги которого приросли к земле, а разогнавшееся туловище продолжало двигаться, сделал что-то вроде внезапного глубокого поклона, уперевшись руками в раскопанную глину.
Розовое марево стояло в свете двух фонарей и одного неонового светильника, добродушно помахивая ушами.
Обеспокоенный известием о краже слона и видя его перед собой целым и невредимым, милиционер с силой поднял упавшего Леся.
– Ну так что? – спросил он презрительно. – Ведь стоит!
– Что стоит? – простонал смертельно испуганный Лесь.
– Как это что? Слон! Вы что, не видите?
Лесь вытаращил глаза на слона, с отчаянным упорством давая себе клятву не признаваться ни за что ни в чем.
– Какой слон? – вяло спросил Лесь, напрасно стараясь изобразить удивление. – Где слон? Никакого слона нет!
Милиционер торопливо подумал, что кто-то из них должен быть не в себе, и стал припоминать, когда в последний раз он употреблял алкоголь. Позавчера, двести… Нет, не может быть, не от того…
Одновременно Лесь в отчаянии посчитал, что представитель власти либо пьян сам, либо устраивает ему какую-то гнусную провокацию. Ведь слона-то нет! Розовая гора с большими ушами является просто его личной галлюцинацией.
– Нет ни одного слона, – повторил он, правда, без особой уверенности.
Непонятное упорство Леся препятствовало милиционеру собрать свои мысли и понять сущность конфликта.
– Вы отрицаете, что здесь стоит слон? – гневно спросил он.
– Да, отрицаю. Не стоит!
– А что он делает? Лежит? Сидит?
– Танцует… – вырвалось у Леся против его воли.
И действительно, слон все еще переступал ногами в ритме доносящихся издали звуков.
Услышав наконец ответ, который был в согласии с очевидностью, милиционер обрел способность рассуждать. Он посмотрел на Леся и только теперь увидел, в каком тот находится состоянии. Он мгновенно понял, в чем состоит драма стоящего возле него человека, и чувство жалости тронуло его душу. Но так как он был зол на Леся, то решил забрать Леся в вытрезвитель, предварительно убедив его в ошибочности его мнения.
– Перестаньте говорить глупости, – сказал он решительно. – Слон стоит, как бык. Вы разве не видите, что цирк приехал? Никаких нет привидений.
У Леся что-то забрезжило в голове, но он еще был не в состоянии поверить в свое счастье.
– Но почему он розовый?.. – недоверчиво спросил он и жалобно посмотрел на милиционера.
– Ах, черт, верно… Но это потому, что на него падает свет от красного неона. Вы разве не видите, что здесь неоновое освещение?
