Будет исполнено, кэп…» — после чего повернулся и пошел выполнять.
Однако самое трудное выпало на долю Совершенного и Янтарь. Кораблю надлежало помалкивать и не шевелиться, всемерно изображая обычное деревянное судно, и Янтарь должна была, если понадобится, помогать ему в этом. «Пусть ничто не расстроит корабль», — сказал ей Брэшен. Что в действительности означало: «Не позволяй никому выводить его из себя!» Он очень надеялся, что Янтарь правильно его поняла.
Брэшен повел плечами: камзол показался ему тесноватым. Ради сегодняшнего дела он вырядился франтоватым капитаном торгового флота. Эту одежду, припасенную в Удачном, за все время плавания Брэшен надевал только раз: в самый первый день, во время торжественного отплытия. С тех пор она так в сундуке и лежала. Брэшен повязал голову платком (сработанным из его прежней щегольской желтой рубашки) и оставил ворот новой блузы расстегнутым, чтобы не выглядеть уж слишком правильным и степенным. Интересно, что сказал бы капитан Ефрон Вестрит, узнай он, какого применения дождались его нарядный темно-синий камзол и парадная белая рубашка?
Будем надеяться — старик отнесся бы с пониманием. И пожелал бы своему воспитаннику удачи.
— Гичка готова, кэп! — радостно и не без затаенной надежды доложил Клеф.
— Спасибо, — отозвался Брэшен. — Задание у тебя есть. Рассчитываю на исполнение.
Мальчишка закатил глаза, но в его ответном «Есть, кэп!» не прозвучало даже намека на возмущение. Брэшен направился к лодке, и юнга вприпрыжку побежал следом.
Гичка как раз огибала нос «Совершенного», когда Брэшен заметил сразу три лодки, подходившие со стороны берега.
— Навались! — вполголоса велел он гребцам. — Надо успеть отойти подальше от корабля!
Легкая гичка немедленно наддала ходу, а капитан оглянулся через плечо. Носовое изваяние замерло, скрестив на груди могучие руки и напустив на себя самый непроницаемый вид, а возле него, облокотившись на поручни, стояла Янтарь. Она помахала Брэшену. Он ответил коротким кивком.
— Помните, ребята, — обратился он к гребцам. — Ведите себя так, словно мы стоим в дружественном порту. Хорошенько погуляйте на те денежки, что мы вам раздали, только смотрите сильно не напивайтесь: чтобы мне никакой лишней болтовни и тем более драк! Если нам будет позволено гулять по городу где угодно — рассредоточьтесь. Расспрашивайте местных, узнавайте что только можно про Кеннита и «Проказницу», но, опять же, с расспросами шибко не налегайте. Добейтесь, чтобы у человека развязался язык, а потом просто сидите и слушайте. Вечером встретимся на причале!
Они успели преодолеть больше половины расстояния до пристани, прежде чем их окружили делипайские лодки.
— С каким делом пожаловали? — осведомился с одной из шлюпок тщедушный седенький старичок.
Дождь успел насквозь промочить на нем бесформенную шляпу, приклеив ее к голове. Над краем бороды была едва различима незапамятно древняя рабская татуировка.
— Дело? — рассмеялся Брэшен. — Дело в Делипае, сколь мне известно, испокон веку признается только одно. Так что, дедушка, я намерен заняться тем же, чем и ты. Зовут же меня Брэшеном Треллом, и прежде, чем разговаривать дальше, я хотел бы знать, с кем имею честь!
Он улыбался. Йек белозубо скалилась, поигрывая веслом. Альтия тоже натянула на лицо улыбку, и, кажется, даже не особенно вымученную. У остальных вид был самый незаинтересованный.
Что же касается «дедушки», он, похоже, относился к своей персоне более чем серьезно. Он сказал:
— Я — Мэйстар Кроп, капитан этого порта [8]. Сам капитан Кеннит вручил мне эту должность. И с нею — право интересоваться намерениями каждого, кто здесь останавливается.
— Кеннит! — выпрямился Брэшен. — Вот именно, господин мой! Как раз это имя нас сюда и привело! Видишь ли, я разок уже бывал здесь, плавая на «Кануне весны». Правда, та стоянка оказалась очень короткой, так что навряд ли меня здесь запомнили. Зато сам я успел наслушаться таких историй о капитане Кенните, что взял да и вернулся в Делипай, и не просто так, а с добрым кораблем и командой. Мы хотели бы, да будет мне позволено так выразиться, принять участие в делах славного капитана. Как ты думаешь, почтенный, можно ли будет с ним увидеться прямо сегодня?
Седобородый Мэйстар окинул его довольно-таки насмешливым взглядом. Зубов у него во рту уцелело не много, да и те, что остались, сплошь пожелтели от времени.
— Кеннит, — сказал он, — тебя, может, и принял бы, только его самого нынче в городе нет. О чем ты и сам мог бы догадаться, если бы немного подумал. Коли ты о нем вправду наслышан, так должен бы знать, что Кеннит ходит на живом корабле. А где ты в этой гавани видишь живой корабль? А?
— Я слышал, славный Кеннит распоряжается многими кораблями, — не смутился Брэшен. — Люди также говорят, что первая ошибка всякого, кто о нем берется судить, — это принимать за данность хоть что-нибудь, что касается Кеннита. Ибо Кеннит коварен, словно хитрый лис, и зрит вдаль подобно орлу! Вот о чем мы наслышаны! А впрочем, что это мы с тобой беседуем о столь важных вещах посреди воды да еще под дождем? Делипай хоть и здорово переменился с тех пор, когда я последний раз его видел, но, уж верно, хоть одна добрая таверна в нем сыщется? Такая, чтобы деловым людям посидеть и спокойно поговорить?
— Сыщется, — был ответ. — Если только мы тебя вправду сочтем за доброго гостя.
Брэшен невозмутимо пожал плечами.
— Не вижу, право, отчего бы и об этом не побеседовать за стаканчиком славного бренди. Ты бы заодно и решил, стоит ли пускать на берег остальных наших ребят. Мы, видишь ли, довольно долго уже болтаемся в море, команда забыла, как выглядит берег. Глотки у парней совсем пересохли, а деньги карман жгут! И все разговоры только о том, что уж в Делипае-то мы, надо думать, наконец поделим добытое и каждый получит свой пай!
И Брэшен красноречиво похлопал по пухлому кошелю у себя на поясе. Монеты, вправду там сохранявшиеся, звонко брякнули о пригоршню гвоздей и сломанных ложек, придававших кошелю вес и объем. Впрочем, Брэшен вез при себе сумму, достаточную для небольшой выпивки, а также для закупки кое-каких второстепенных припасов для корабля. Члены команды, отобранные для поездки на берег, тоже имели возможность неплохо пустить пыль в глаза. А как еще изобразить успешных пиратов, явившихся в Делипай с намерением деньги потратить?
Еще немного — и улыбка Брэшена начала бы примерзать к физиономии, но почтенный Мэйстар наконец-то согласно кивнул.
— Ладно, — сказал старик. — Отчего, в самом деле, не переговорить в таверне… Только учти, твоя команда не гулять пойдет, а там же с нами останется. И те ребята, что на корабле, пускай пока там посидят. Уж очень мы не любим, когда по Делипаю начинают шастать всякие чужаки. И особенно с таких кораблей, которые тайком среди ночи в гавань прокрадываются!
Кажется, капитан порта никак не мог взять в толк, как же такое случилось. Ну и пускай дальше гадает. Меньше времени будет на всякие иные раздумья.
— Значит, в таверну! — распорядился Брэшен. Уселся на носу гички — и двинулся в город, словно заморский король, окруженный местными представителями власти.
На причале, ежась под холодным дождем, переминалось с полдюжины любопытных зевак. Мэйстар первым поднялся по трапу, за ним последовал Брэшен. Выбравшись наверх, он увидел, что Мэйстара уже одолели расспросами. Брэшен переключил всеобщее внимание на себя, громко провозгласив:
— Господа! Кто отведет нас в таверну?
Широко улыбаясь встречавшим, он не преминул краем глаза подметить веселые и оценивающие взгляды, которыми Йек не скрываясь одаривала делипайских мужчин. Те ухмылялись в ответ, приосанивались, втягивали животы. «Все делу на пользу!» — решил молодой капитан и, как выяснилось, не ошибся. К тому времени, когда его спутники перебрались из гички на причал, маленькая толпа успела утратить враждебную настороженность. Кажется, делипайцы понемногу убеждались, что к ним пожаловали не злобные каратели или охотники на рабов, а свои в доску морские разбойники, такие же как и весь здешний люд.
