— Дай ему шест! — требовал Лавой. — Не пытайся прикрыть весь корабль своими юбками, баба! Пусть дерется, если охота! Тоже выдумала — убегать!
Совершенный хотел что-то сказать, но не успел. Раздался резкий стук: первый абордажный крюк, брошенный издали, прокатился по палубе, царапнул по поручням и бултыхнулся в воду. Внизу торжествующе заорали и сразу метнули еще крюк.
— Они лезут! — выкрикнул Хафф. — У кормы по правому борту!
Брэшен одним прыжком оказался на баке.
— Лавой! Живо туда! — скомандовал он, подпустив в голос как можно больше металла. — Вышиби их! Стрелки—к борту! Отгоняйте шлюпки, и не жалеть стрел! Совершенный! Слушайся руля, прах тебя побери! Хватит болтаться на одном месте, как дерьмо в тазу! Ты корабль или плот тихоходный?! Быстрее вперед, чтобы они остались у нас за кормой!
Жуткая пауза оказалась на самом деле очень краткой.
— Слушаюсь, кэп! — гаркнул Лавой. И кинулся исполнять.
Его свита послушалась первого же движения вожака. Какими взглядами при этом обменялись Янтарь и Лавой, Брэшен так и не смог разглядеть, но заметил, что губы плотничихи были стиснуты добела, а пальцы мертвой хваткой стискивали оружие, предназначенное для ручищ корабля. Оставалось только гадать, что она предприняла бы, вздумай старпом силой овладеть этим шестом. Брэшен волей-неволей отложил разбирательство, пусть даже мысленное, на потом. Он схватился за поручни, свесился вниз и закричал на носовую фигуру:
— Слышишь, Совершенный! Хватит дурью мучиться, плыви давай! На каждого паразита оборачиваться, это всей жизни не хватит!
— А я не побегу! — истерично выкрикнул Совершенный. Его голос снова был абсолютно мальчишеским, ломающимся от волнения. — Пусть трус бегает! Не видать славы тому, кто убегает из боя!
— Поздно удирать, кэп, — прозвучал за спиной взволнованный голос Клефа. — Они перехватили нас, кэп!
Охваченный яростью и отчаянием, Брэшен оглянулся посмотреть, что происходило на палубе. Через борт в двух разных местах в самом деле перебралось с полдюжины нападающих. Бойцы они были отменные. Они слаженно расчищали место кругом себя, чтобы за ними могли взобраться другие. Захваченная ими часть палубы пока еще была невелика, но обороняли они ее с превеликим искусством. Лопоухое воинство Брэшена больше путалось друг у дружки под ногами, чем билось, и нападало по принципу «кто в лес, кто по дрова». Вот взлетел еще один крюк и зацепился, натягивая канат. Над бортом почти сразу возникла очередная голова в красном платке. Его почти не заметили: защитники «Совершенного» были слишком заняты. Лишь Клеф, добровольный телохранитель Брэшена, отважился покинуть своего капитана и опрометью кинулся отбивать новое нападение. Брэшен проводил его глазами, испытывая форменный ужас.
— Всем к борту! — выкрикнул он на пределе голоса. И повернулся к Совершенному: — Слушай, ты! Мы еще к этому не готовы! Либо полный вперед, либо они захватят нас и перережут, как кур! Янтарь! Хоть ты его убеди! Осталась у него в голове хоть капля мозгов?
И он помчался в бой следом за Клефом, но, к его окончательному испугу, еще прежде в заваруху встряла спрыгнувшая со снастей Альтия. Вот юнга замахнулся ножом на пирата, перелезавшего через фальшборт, Альтия же попыталась вывернуть из палубы крепко воткнувшийся крюк. У нее так и не получилось сладить с трехлапой, остро отточенной «кошкой», тем более что канат туго натянулся под весом карабкавшихся снаружи людей, отчего лопасти только глубже врезались в дерево. К тому же непосредственно возле крюка находился кусок цепи — не очень-то перережешь, не перерубишь… Прежде чем к ним подоспел Брэшен, Клеф издал пронзительный боевой клич и пырнул-таки пирата ножом. Удар пришелся как раз в горло врага, как раз навалившегося грудью на борт. Кровь ударила тугим темным фонтаном, оросив и Клефа, и Альтию, и палубу на два шага кругом. Судя по утробному реву Совершенного, для него это тоже не прошло незамеченным. Умирающий пират вывалился наружу, и Брэшен услышал глухой треск — должно быть, он упал как раз в шлюпку, качавшуюся под бортом. И не просто упал, но еще кого-то пришиб. Снизу раздались крики.
Брэшен отпихнул Альтию в сторону.
— Назад! — приказал он ей. — Не лезь!
Сел верхом на поручни, крепко зацепившись ногами, и, свесившись, полоснул абордажной саблей по роже пирата, как раз взбиравшегося наверх. Ему повезло. Пират рухнул опять-таки в лодку, едва ее не перевернув, да еще и сбил с ног своего товарища, державшего канат. Тот взмахнул руками и выпустил трос. Брэшен не упустил открывшейся возможности: с торжествующим криком спрыгнул обратно на палубу и высвободил вцепившийся крюк, чтобы тотчас вышвырнуть его в море. Потом крутанулся, полагая, что Альтия и Клеф разделят с ним радость победы.
Как же он просчитался. Лицо Альтии было исковеркано гримасой ярости и досады. Клеф как бы в смущении смотрел на свои окровавленные руки, сжимавшие нож. Крик с кормы заставил Брэшена оглянуться. Судя по всему, дела там шли не особенно хорошо. Брэшен хлопнул Клефа по плечу:
— Потом думать будешь, парень! За мной!
Юнга словно вышел из транса и резво припустил следом за капитаном. А Брэшену показалось, будто корабль разом прибавил ходу, как если бы у него внезапно прибавилось парусов. Бросаясь в бой, он успел заметить, что Альтия не последовала за ним, и обрадоваться этому. Трое его матросов катались по палубе в обнимку с пиратами, беспорядочно волтузя противников, словно в портовом кабаке во время попойки. Он перепрыгнул через дерущихся и сразу скрестил клинки с рослым пиратом — татуированная морда, блестящая бритая голова… Брэшен позволил ему легко отбить свой удар, но лишь для того, чтобы тем же движением скользнуть мимо него и насадить на саблю второго, уже закинувшего ногу на борт. Тот с хрипом схватился за грудь, запрокидываясь и падая, но и Брэшену пришлось поплатиться за свою храбрость. Лысый пират наотмашь полоснул по нему. Брэшен почти увернулся, но не совсем. Лезвие коснулось его рубашки и легко вспороло ее, а мгновением позже словно огненный бич хлестнул его по ребрам, обдав оглушительной болью. Сзади прозвучал сиплый, полный ужаса вскрик Клефа, и мальчишка рванулся в самую гущу. Он кувырком подкатился под ноги лысому, стремительно кромсая ему своим ножом икры. Пират, не столько покалеченный, сколько изумленный, отпрыгнул назад, чтобы уйти от ножа и снести голову наглецу. Тем временем Брэшен двумя руками перехватил абордажную саблю и вскочил на ноги. Кончик клинка снизу вверх вошел лысому в грудь, глубоко вспоров тело. Пират судорожно шарахнулся, налетел поясницей на фальшборт и с криком полетел в воду.
Эта отчаянная атака Брэшена и Клефа разорвала сплоченный круг абордажной команды. Команда «Совершенного» лавиной устремилась вперед, превращая бой в избиение. Семеро на одного — вот это они понимали. Они буквально снесли пиратов и принялись затаптывать их ногами. Брэшен выбрался из свалки и осмотрелся. Трое, по-прежнему висевшие высоко на снастях, в один голос сообщали ему, что пиратский корабль быстро отстает: Совершенный наконец-то изволил должным образом разогнаться. Быстрый взгляд вправо убедил молодого капитана, что Лавой с приближенными тоже успешно опрокинули супостатов. Двое из команды лежали на палубе, подавая, впрочем, признаки жизни. Трое пиратов еще оборонялись у борта, но никто уже не лез следом за ними, и товарищи кричали им из лодок — дескать, прыгайте, спасайтесь, победы уже не одержать.
На носу тоже пока еще дрались и кричали. Не подлежало сомнению, что Лавой вполне сумеет управиться на корме, и Брэшен кинулся на бак, неотступно сопровождаемый Клефом. Оказывается, там успели забраться на палубу сразу шестеро лиходеев. Вот тут-то Брэшен и сумел в самый первый раз четко рассмотреть эмблему, украшавшую ярко-красные головные платки. Какая-то черная птица с распростертыми крыльями. Неужели ворон? Знак самого Кеннита?
Пираты яростно фехтовали, обороняя 'абордажную «кошку» и тянувшийся от нее трос.
— Хватит! Назад! — кричали им снизу. — Капитан сигналит отход!
Но шестеро никак не решались оставить завоеванное и выпрыгнуть за борт. Неужели они бились зазря?
Брэшен увидел Альтию, с саблей в руке наседавшую на пиратов, и тихо выругался сквозь зубы. У девки хватило ума по крайней мере не очень геройствовать. И на том спасибо. Неподалеку от Альтии
