— Пленник? — растерянно спросила она. — Я почему-то думала, их у нас несколько.
Йек помотала головой.
— Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет, — сказала она. — Тот малый, которого приласкал Лоп, так и не очухался. Выпучил, знаешь ли, глаза, подергался немножко — и помер. Жалко, право слово! Какой-никакой, а все-таки предводитель. Вел одну из абордажных команд. Если кто и мог рассказать нам что-нибудь ценное, так именно он. Лавой пытался схватить кое-кого, но они попрыгали за борт. Двое смогли выскочить, одного грохнули на палубе, но один еще жив. Вот его-то капитан собрался допросить. Он хочет, чтобы ты там тоже была.
— Иду, — заторопилась Альтия. — А как ты?
— Особо повеселиться не пришлось, — хмыкнула Йек. — Кэп меня, понимаешь, приставил оружие раздавать. Наверное, понял, что у меня в отличие от многих крыша не съехала. Вот и не довелось как следует сабелькой помахать.
— Может, в следующий раз повезет, — суховато пообещала ей Альтия. Воительница недоуменно уставилась на нее, пытаясь понять, что она сказала не так, но Альтия лишь спросила: — Куда идти-то? К капитану в каюту?
— Нет. На бак.
— Так там же изваяние! — вырвалось у Альтии. — Каким местом он думает?
Йек нечего было на это ответить, да Альтия ответа и не ждала. Она бегом устремилась на бак, чтобы самой посмотреть, что там к чему. Поднявшись по трапу, она, к вящему своему неудовольствию, убедилась, что кругом пленного собрались Брэшен, Янтарь и Лавой. Новая обида окатила ее. Значит, Брэшен перво-наперво послал за теми другими, а о ней вспомнил в самый последний момент? Она постаралась задавить в себе ревность и гнев, но это оказалось не так-то легко.
Она молча пересекла палубу и присоединилась к собравшимся.
Пленный пират оказался совсем молодым парнем. В драке его чуть не задушили и наставили изрядно синяков, но серьезных ран он, похоже, не получил. Его щеки украшало несколько рабских татуировок, а туго повязанный пиратский платок не мог укротить густых каштановых вихров. Во взгляде ореховых глаз мешались дерзость и страх. Он сидел на палубе со связанными руками, ноги были в цепях. Брэшен нависал над ним спереди, Лавой стоял за плечом. Янтарь держалась чуть поодаль, губы у нее были плотно сжаты. Происходившее ей очень не нравилось, и она этого не скрывала. С главной палубы на бак заглядывали любопытные матросы. Всем было интересно, как пойдет дело с допросом. Среди зевак Альтия увидела Клефа. Она грозно зыркнула на него, желая прогнать, но юнга широко распахнутыми глазами смотрел на пирата и ее взгляда даже не заметил.
А еще там стояли двое матросов из числа татуированных. Они смотрели холодно и отрешенно. Их лица не отражали никаких чувств.
— Расскажи нам, что тебе известно о Кенните, — услышала Альтия ровный голос Брэшена. Ровный-то ровный, но повторял он это явно уже не в первый раз.
Сидевший на палубе пират упрямо смотрел перед собой. Отвечать он не собирался.
— Дай я с ним пошепчусь, кэп, — взмолился Лавой. Брэшен не стал возражать. Здоровяк старпом тут же присел на корточки подле пленника, без особых церемоний взял его за волосы и вынудил на себя посмотреть.
— Я с тобой цацкаться не буду, приятель, — проворчал Лавой. Он улыбался, но улыбка была хуже любого оскала. — Ты можешь быть паинькой и переговорить с нами. А можешь прямо сейчас за борт улететь. Ну? Тебе выбирать!
Пират наконец нарушил молчание.
— Вы меня все равно за борт выбросите!
Говоря так, он едва не сорвался на всхлип, и Альтия вдруг увидела перед собой сущего пацана. У старпома, однако, его ответ жалости не вызвал, скорее наоборот.
— А раз все равно, — сказал он, — так давай говори. Никто из ваших не услышит и не узнает, так что стыдиться тебе нечего. Будешь хорошо себя вести — и я, так уж и быть, хорошенько тресну тебя по темечку, прежде чем топить за бортом. Ладно, ближе к делу. Где он сейчас, этот ваш Кеннит? Нам, собственно, ничего больше и знать-то не нужно. У тебя ведь его знак на платке, верно? Стало быть, знаешь, где его любимый причал!
Альтия не удержалась и метнула Брэшену вопрошающий взгляд. Как это — «ничего больше»? Что до нее, она хотела узнать намного, намного больше! И перво-наперво — уцелел ли кто-нибудь из команды «Проказницы»? Что вообще сталось с ее кораблем, все ли было с ним хорошо? Существовала ли надежда вернуть его за выкуп?
Брэшен не стал вмешиваться в допрос.
Пленник же отрицательно мотнул головой, и старпом дал ему затрещину. Не особенно сильную, по его меркам. Однако связанному пирату хватило, чтобы покатиться кувырком. Лавой не дал ему выправиться самостоятельно — опять схватил за вихры и силой усадил в прежнее положение.
— Что ты там говоришь, малый? — усмехнулся он. — Повтори, не расслышал!
— Ты что, хочешь его… — свирепея, начала было Альтия, но Брэшен пресек все разговоры кратким:
— Довольно!
Шагнув вперед, он встал прямо над пленником.
— Говори, — предложил он ему. — Расскажи нам то, о чем мы хотим знать. Может, тогда и умирать не придется.
Пират судорожно переводил дух.
— Можете меня как угодно замучить, а только Кеннита я вам не выдам! — бросил он с вызовом. И, резко дернув головой, высвободил свои волосы из старпомовой жмени.
— Если он уж так рвется на тот свет, я могу подсобить ему с этим, — неожиданно вмешался Совершенный. Его низкий голос прогудел до того зловеще, что у Альтии шевельнулись волосы на затылке. — Давай-ка его сюда, слышишь, Лавой! У меня он точно заговорит. А потом я скормлю его рыбам.
— Довольно! — повторила Альтия следом за Брэшеном. Не спрашивая ни у кого разрешения, она приблизилась к пленнику и опустилась на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Мне не нужно, чтобы ты предавал Кеннита, — начала она негромко.
— Эй, тебе-то тут какого…— возмутился было Лавой, но Брэшен встал на ее защиту:
— Остынь, Лавой. Альтия имеет право на это.
— Право имеет? — разъяренный старпом, казалось, не верил собственным ушам.
— Имеет, — повторил Брэшен. — Так что заткнись — или проваливай с бака.
Лавой побагровел, но счел за благо повиноваться.
Альтия на них даже не оглянулась. Она смотрела и смотрела на пленника, пока наконец он не поднял голову. Их взгляды встретились.
— Расскажи мне о живом корабле, который захватил Кеннит. О Проказнице.
Некоторое время молодой пират неотрывно вглядывался в ее лицо. Постепенно у него даже губы начали белеть.
— Я знаю, кто ты такая! — сказал он. — У тебя лицо в точности как у мальчишки-жреца! Вы с ним, должно быть, двойняшки! — Пленник отвернулся и плюнул на палубу. — Значит, ты из семейки этих Хэвенов. Ничего я тебе не скажу!
— Я из старинной семьи Вестритов, а не из семейки гребаных Хэвенов, — презрительно отозвалась она. — И «Проказница» — наш фамильный корабль. Ты упомянул о моем племяннике, Уинтроу. Так значит, он жив?
— Уинтроу? Да, вроде так его звали. — Глаза пленника зло блеснули. — И, надеюсь, он уже сдох! Моя бы воля, я бы его точно убил! Да притом ме-ед-ленно! Таким добреньким притворялся, вспоминать тошно. Ползал среди нас с ведерком морской воды и тряпкой, туда-сюда по вонючему трюму, корчил своего в доску. А сам знай притворялся! Потому что он был сынок капитана, вот кто! Кое-кто из наших говорил, что нам следовало ему спасибо сказать, что он много сделал для нас; да мы и не вырвались бы на свободу, если б не он. А только я все одно думаю — не помогал он нам, а за нами шпионил! Будь оно не так, разве
