хорошо думалось. Сима лежала и размышляла о возможных последствиях авантюры с поступлением на Службу. Свой характер она знала – на нее где сядешь… там и слезешь. В казарме, с такими повадками ей придется туго. С другой стороны раз уж она берет на себя ответственность решать судьбы других людей, то стоит ради разнообразия побыть в шкуре человека получающего приказы. Это должен быть полезный опыт. Убаюканная этими мыслями, Сима заснула.
Проснулась уже утром. Поезд двигался. Несколько минут Сима смотрела в окно на пролетающий мимо пейзаж, потом потянулась и спрыгнула с полки. Посетив туалет и приведя себя в порядок, направилась в вагон-ресторан, где со вкусом позавтракала. Когда она вернулась в вагон, соседи уже убирали со стола остатки еды. Как водится, завязался дорожный разговор. Пожилая пара ехала в гости к сыну, работавшему мастером на металлургическом комбинате. Молодой парень тоже ехал на этот комбинат, получив туда распределение после училища. Когда Сима сообщила, куда едет она, то заполучила в ответ три одинаково недоумевающих взгляда.
– Да ты просто рехнулась! Делать тебе нечего? – Выпускник ПТУ был явно возмущен. – Только полный идиот может добровольно сунуть голову в этот хомут!
Сима доброжелательно кивнула. – Вот я и есть та самая идиотка. Впрочем, как ты сам сказал, дело это сугубо добровольное. Никто никого не заставляет тянуть эту лямку.
– Нет, ты ответь! Зачем тебе это надо?
– Сама пожала плечами. – Каждому свое. Если тебя устраивает, что за тебя все будут решать другие, то нет проблем. А я вот хочу участвовать в принятии решений. Это дело вкуса, согласись.
– Не соглашусь! – парень явно не собирался отступать. – Почему отменили всеобщее избирательное право? Ведь это проверенный механизм, учитывающий интересы всех слоев общества. Почему небольшая группа людей будет принимать решения за всех? У других ведь тоже есть свои интересы.
– Не надо песен! Всеобщее избирательное право это проверенная фикция. Всем вешали лапшу на уши по телевизору, а решения принимала именно небольшая группа. И далеко не самая лучшая. Человек еще должен заработать право на принятие решений. Так будет куда справедливее.
Разговор плавно перешел на последний указ Верховного, изменивший систему социальной защиты и наделавший много шуму в стране. Согласно этому указу пенсии, отныне, должны были формироваться преимущественно за счет процентных отчислений с заплаты собственных детей пенсионеров. Указ делал исключение только для родителей потерявших детей на государственной службе.
– А чему вы удивляетесь? – спросила Сима. – Рождаемость-то надо повышать. Люди должны понять, что дети это лучшее вложение капитала. А кто брал от жизни все, тому придется ограничиться минимумом, позволяющим только не положить зубы на полку.
– Все равно это очень жестоко, – сказала пожилая соседка. – Не все могут иметь детей. Некоторым здоровье не позволяет. Им теперь на старости лет… с голоду помирать?
– Могли усыновить из детдома. В чем проблема?
– Не так все просто. Далеко не каждому дают право на усыновление. Если, например, алкоголики…
– А почему, собственно, у общества должна болеть душа об алкоголиках? Если они умрут с голоду, то лично я плакать не буду.
– Но они тоже ЛЮДИ, как ты не понимаешь? – возмутилась соседка по отсеку. – Нельзя быть такой жестокой, ты же женщина, будущая мать.
– Именно как будущая мать и говорю. Алкоголики – это не люди! У человека должен быть разум, а они свой разум пропили, пропили добровольно. Это относится и к наркоманам. Их тоже нельзя считать людьми.
– Но ведь это просто болезнь, нельзя же наказывать человека за то, что он болен!
– Можно и нужно! – отрезала Сима. – Такие болезни следует лечить изоляцией от общества и принудительными работами. И это будет правильно и справедливо.
– Представляю, – заметил супруг спорщицы, – что будет, когда подобные тебе дорвутся до власти. У тебя нет никакого уважения к человеческой жизни. Вы всю страну концлагерями покроете.
– Возможно, – не стала оправдываться Сима. – Но, согласитесь, разве я обязана уважать ценность жизни ВСЕХ людей? Кто доказал что ВСЕ они достойны уважения и представляют ценность для человечества? Все эти миллиарды, из которых большая часть просто служит машинами по переработке пищи в дерьмо? А часть… и того хуже, – добавила она подумав.
Спор заглох. Под прицелом осуждающих взглядов Сима забралась на свою полку.
– М-да, придется поднапрячься чтобы преодолеть инерцию сознания масс. А сделать это необходимо. Человечество в явном тупике. Если пустить дело на самотек, то дело кончится полной катастрофой. Надо изменить приоритеты, которые глубоко въелись в это самое сознание. Все эти бредни про безусловную самоценность человеческой жизни и прочее. Можно подумать, что все собрались жить вечно.
В течение всего дня с Симой больше никто не заговаривал. Отводили взгляды. – Не хотят пачкаться, общаясь с фашисткой и людоедкой. Понятненько!
Время шло, поезд пересек границу России и ехал по территории бывшего Казахстана. Пейзаж за окном навевал легкую тоску. Сима, большую часть своей жизни проведшая в лесных краях, с сомнением взирала на степные просторы.
– Хм, не думаю, что мне тут понравится: ни в лесу погулять, ни за грибами не сходить. Даже уединиться за кустиком – тоже проблема. Как тут только люди живут? Ладно, говорят, что человек может ко всему привыкнуть. Вот и проверим!
Проснулась она от непонятного шума. С минуту лежала прислушиваясь. В поезде явно происходило нечто странное. Не слезая с полки Сима создала небольшое поисковое окно и ознакомилась с ситуацией.
– Вот это да! – Состав летел в ночи, а по вагонам перемещались группы вооруженных автоматами граждан и сноровисто освобождали сонных пассажиров от излишков собственности. Экспроприаторы были разбиты на две пятерки. Одна двигалась с головы поезда, другая, ясное дело, с его хвоста. В уже обслуженных вагонах часть пассажиров пыталась задействовать чудом уцелевшие мобильные телефоны и сообщить о налете куда следует. Пустая затея – явно имела место быть мертвая зона. Действовали не дураки. Она из групп налетчиков уже шуровала в Симином вагоне. Двое из них заняли позиции в тамбурах, чтобы никто не побеспокоил троицу которая, собственно, и осуществляла основное действо. Один скучающим тоном таможенника осведомляющегося о наличии незадекларированной валюты, предлагал выложить на бочку бумажники и другие ценные вещи, а двое других подкрепляли его слова направленными на пассажиров стволами.
– Миленько, – подумала Сима. – Как на диком западе или в России во времена революции. – Что будем делать? Еще два отсека и я удостоюсь личной беседы с этими интересными людьми. С одной стороны я тут под своим именем и не хочу лишний раз светиться, но с другой стороны спускать подобной хамство тоже не след. А, где наша не пропадала! Главное не дать им выстрелить – могут пострадать посторонние.
Когда троица налетчиков нарисовалась в проеме ее отсека, а один, с пистолетом в руке, начал свою стандартную песню, она внимательно рассмотрела оружие остальных.
– Так и есть, автоматы-то на предохранителях. Да здравствует техника безопасности при обращении с оружием! Понятное дело: поезд может дернуться, перед ними маячит соратник, а эти амбалы не отмечены печатью интеллекта на челе. Опасен только один, тот, который с пистолетом. Его оружие явно на боевом взводе, да и выглядит он поумнее.
Не слезая с верхней полки Сима копалась в барахле в поисках кошелька. Ствол пистолета был направлен на нее. – Соображает, мало ли что она извлечет из сумочки. – Достав кошелек, она сбросила его на столик внизу и снова легла на полку, демонстрируя полную беззащитность. Выждав момент, когда налетчик отвлекся на сбор добычи, Сима нанесла ему резкий удар ногой в висок и соскользнула с полки. Пока двое других пытались нащупать скобы предохранителей, успела подхватить пистолет и два раза выстрелить.
– Черт! Стрелять из Макарова в голову – получается не слишком эстетично. Не даром я всегда предпочитала меньший калибр. Бедолагам с боковых плацкарт явно потребуются срочные услуги прачечной
