— Что же ты, Чентел! Обычно ты куда более красноречива! — коварно усмехнувшись, сказал Ричард.
Чентел смотрела на него в изумлении, не представляя себе, кто мог написать эту записку.
— А откуда взялась эта записка?
— В ней был завернут камень, который бросили мне в окно после выстрела.
Чентел, изображая внешнее спокойствие, отвернулась от него, снова наклонилась над стиркой и взялась обеими руками за мокрую ткань.
— Ну? — спросил Сент-Джеймс, оказавшийся теперь за ее спиной. — Что ты можешь теперь сказать в свое оправдание?
Она повернулась и, глядя прямо ему в лицо, с нескрываемой злостью проговорила:
— Я могу сказать только то, что это сделала не я. Кто-то не хочет, чтобы вы на мне женились. Поищите этого человека среди своих знакомых. Я невиновна и, как видите, все утро стирала. — И она красноречивым жестом приподняла занавеси над корытом.
Сент-Джеймс с видимым дружелюбием заметил:
— Теперь я это вижу.
Она облегченно вздохнула, но, как оказалось, слишком рано, потому что он тут же продолжил:
— Кого ты наняла, Чентел? Говори!
— Наняла?! — Терпение девушки было на исходе. Она всплеснула руками, понимая, что бессильна что-либо доказать этому человеку. — Я никого не нанимала! Рассудите здраво и скажите, чем я могу заплатить наемному убийце? У нас нет ни одного лишнего пенни — и нелишнего тоже. Заплатить кому-то, чтобы он избавил меня от вас, для меня непозволительная роскошь. И перестаньте наконец оскорблять меня и мою семью… мы не злодеи. — Чентел принялась выкручивать шторы, представляя себе, что в руках у нее не материал, а его шея, а потом с силой погрузила их в грязную воду. — Возможно, есть другая женщина, которая не хочет, чтобы вы на мне женились. Наверняка какая-нибудь ревнивая любовница…
На лбу Сент-Джеймса проступила жилка от напряжения.
— Я никогда в жизни не связывался с такого рода женщинами, — высокомерно произнес он. — По крайней мере до тех пор, пока… — Он внезапно замолк, но недосказанное слово повисло между ними в воздухе.
— До тех пор, пока не встретили меня? — докончила она за него фразу. — Что ж, милорд, я тоже не горю желанием связать с вами свою судьбу, — продолжила она вкрадчивым тоном. — Уверяю вас, вы отнюдь не мужчина моих грез. Давайте отменим эту свадьбу-фарс. Наверняка мы сможем найти другой способ противостоять сплетникам.
— Нет; — ответил он с каменным лицом. — Мы просто ее передвинем… Мы поженимся через четыре дня.
— Как? В своем ли вы уме? Честное слово, я начинаю в этом сомневаться, — воскликнула Чентел. Он мрачно улыбнулся:
— Видишь, Ченти, твой план рухнул, более того, он привел к обратному результату.
— Это вовсе не мой план, слышите, не мой! И не смейте называть меня Ченти! Зачем мучить меня за то, к чему я не имею отношения?
— Я не имею ни малейшего намерения подставлять себя под пули в ближайшие несколько недель. Свадьба будет через четыре дня. Это мое окончательное решение.
— Милорд, если мы поженимся в такой спешке, это вызовет тот самый скандал, которого вы хотите избежать. Злые языки начнут говорить о такой непристойной торопливости, и ваша честь попадет под обстрел. Этого вы хотите? — попыталась переубедить Чентел своего упрямого жениха.
— Зато они будут молчать, когда мы захотим расстаться, — парировал ее возражения Ричард.
— Но… — Чентел запуталась в своих мыслях и никак не могла придумать веских доводов против этой свадьбы. — Но ведь ваша семья не сможет собраться так быстро, а ваши родственники должны быть на церемонии, иначе никто в этот фарс не поверит, — ухватилась она за первую попавшуюся причину.
— Они будут. Этих людей не надо учить, что такое фамильная честь и как надо ее защищать. Что же касается членов твоей семьи, — тут он пренебрежительно пожал плечами, — то абсолютно неважно, будут ли они присутствовать.
— Ах ты тщеславный индюк, ты, напыщенный… — Ярость ослепила Чентел, и она была готова броситься на этого наглеца с кулаками.
Лицо Ричарда выражало полное довольство собой, и он посмотрел на нее снисходительным взглядом, как смотрят на капризных детей. Заносчивость этого типа в глазах Чентел была непростительная, и, чтобы сбить с него спесь, она рывком подняла из воды штору и изо всех сил швырнула ему в лицо; послышался громкий шлепок, и мокрая материя медленно сползла вниз, оставляя за собой влажный след на его искаженной гневом физиономии. Он потерял свой несносно-самодовольный вид. Но теперь на Ричарда стало страшно смотреть.
— Не приближайся, — предупредила его Чентел, попятившись. Она схватила другую занавеску и угрожающе подняла ее над головой. — Не приближайся, ты меня слышишь?
Не испугавшись угрозы, Сент-Джеймс подошел к ней ближе, и она бросила в него свой мокрый снаряд, который на этот раз попал ему прямо в грудь, покрыв мыльными брызгами роскошный шелковый жилет. Он поймал ее за руку, и, прежде чем Чентел успела вывернуться, ее вторая рука тоже оказалась в плену. Внезапно Сент-Джеймс легко поднял ее над собой.
— Сейчас же опусти меня! — закричала девушка, тщетно пытаясь отбиться от него ногами. — Опусти меня, мерзавец!
Он опустил ее вниз. Раздался плеск воды, и Чентел поняла, что сидит прямо в корыте, в котором вода уже успела остыть, а грязные разводы на ее поверхности напоминали тину.
— Подлец! — закричала Чентел.
Вода просочилась сквозь юбки и неприятно холодила кожу. Она схватилась за скользкие бортики и попыталась приподняться. Как только ей это удалось, Сент-Джеймс безжалостно толкнул ее обратно, и она ушла под воду с головой. Барахтаясь и отплевываясь, она вынырнула и, ничего не видя вокруг, чихнула — пена и брызги разлетелись в разные стороны.
— Остынь, дорогая, — злорадно произнес Сент-Джеймс, вытирая рукой мокрое лицо.
— Я тебя ненавижу! — завопила в ответ Чентел; отвратительный вкус мыла во рту пагубно подействовал на ее и без того Дурное настроение.
Сент-Джеймс наклонился над Чентел, опершись обеими руками о борта корыта; вид у него был неумолимый.
— В любом случае мы поженимся через четыре дня. И я вас предупреждаю, когда вы станете моей женой, не смейте даже и подумать о том, чтобы поднять на меня руку или пролить на меня хоть каплю воды. В следующий раз это закончится для вас намного хуже! Понятно?
Подбородок у Чентел дрожал, но она ответила ему твердым голосом:
— Помните, милорд, что вы не будете мне настоящим мужем, и не рассчитывайте на то, что сможете мною командовать!
— В течение полугода — могу и буду! — не унимался Ричард.
— Эти шесть месяцев будут для меня кошмаром! — не осталась в долгу Чентел.
Сент-Джеймс без предупреждения поднял ее за подмышки и вытащил из корыта. Прижав к себе, он поцеловал ее — страстно и грубо. Она ощутила мыльный привкус на его губах, чувствовала, как его руки поглаживают с боков ее грудь. Голова ее закружилась, по телу пробежала дрожь — не от холода, а от неизвестно откуда взявшегося жара, который охватил ее всю.
Наконец он оторвался от ее губ; глаза его были совсем темными, а взгляд таким же ошеломленным, как и у Чентел. Неожиданно он выпустил ее из объятий и отодвинулся; лишившись опоры, девушка вновь упала в корыто.
— Через четыре дня в моей часовне. — Сент-Джеймс резко повернулся, вскочил на лошадь и ускакал галопом, не оглядываясь.
Чентел сидела в мыльной пене; самое удивительное, что она была рада холодной воде, охладившей ее разгоряченное тело. В замешательстве она закрыла глаза. Неужели это все только что было с ней?
