— Нет, я ни о чем не знала, — возразила Чентел, вызывающе вздернув подбородок. — Это была целиком идея Тедди, и я так же удивлена, как и вы. Но я не могу сказать, что я этим недовольна, потому что Тедди и Алисия действительно любят друг друга.
— Любовь! Какая чушь! — фыркнула леди Лиллиан. — Вы хотите, чтобы они поженились, потому что в этом случае еще один Ковингтон получит доступ к сундукам Сент-Джеймсов!
Чентел на какое-то мгновение оцепенела, но, прежде чем она пришла в себя и нанесла ответный удар, вмешался Ричард:
— Тетя Лиллиан, я вас прекрасно понимаю, но я не позволю вам говорить с Чентел в таком тоне. Я прошу вас извиниться перед ней.
— Извиниться? Перед этой жадной до денег девкой? — завизжала леди Лиллиан. — Она сумела обмануть тебя, но не меня! Ты никогда не сможешь от нее избавиться! Вот увидишь, она ни за что не согласится на расторжение брака!
— Я буду счастлив, если она не станет на этом настаивать. Поскольку она моя жена, я требую, чтобы вы относились к ней с должным почтением. А теперь прошу вас принести ей свои извинения, — вежливо, но настойчиво произнес Ричард.
— Ни за что! Чтобы я, из рода Сент-Джеймсов, извинялась перед какой-то нищей Эмберли! — высокомерно заявила мать Алисии.
Ричард поднялся и выпрямился во весь свой немалый рост:
— Как глава дома Сент-Джеймсов я настаиваю на том, чтобы вы, тетя Лиллиан, немедленно извинились перед Чентел, или вы сами пострадаете от своего упрямства.
— Никогда! — У леди Лиллиан от ярости даже задрожал подбородок. — Томас, почему ты позволяешь так меня унижать?
— Лилли, успокойся, ведь они теперь одна семья, — отвечал ей сэр Томас слабым голосом. — Я бы на твоем месте извинился и не вступал на тропу войны.
— И ты, Брут! — Леди Лиллиан всплеснула руками и быстрыми шагами направилась к выходу, но уже далеко не столь величавой поступью.
— Я прошу прощения за поведение моей жены, — сказал сэр Томас и взял последнее печенье из вазочки. — Лилли относится к тем, кто поднимает шум, когда нельзя ничего изменить. — Тут он прямо посмотрел на Чентел, и лицо его неожиданно приобрело ласковое выражение. — Надеюсь, что вы не примете слишком близко к сердцу ее тирады. Лиллиан очень расстроена, ведь она всегда мечтала, чтобы Алисия сделала блестящую партию. Я же, честно говоря, далеко не уверен, что моя дочь была бы счастлива в роли гранд-дамы: не создана она для великосветской жизни, у нее слишком нежное сердце. Хотя кое в чем моя жена права. — Он нахмурился. — Каким образом мой будущий зять собирается содержать жену, если у него нет ни гроша?
— Ну, это совсем просто! — произнес Ричард, и Чентел почувствовала на себе его взгляд. — Я найду ему какую-нибудь должность в правительстве, и с моей рекомендацией он ее получит.
— Ты это сделаешь! — радостно воскликнула Чентел и посмотрела на него с благоговением.
— Это будет нетрудно. — Глаза Ричарда ей тепло улыбались. — Осмелюсь утверждать, что Тедди будет не хуже выполнять свои обязанности, чем другие чиновники.
— Что ж, это меня вполне устраивает. — Сэр Томас поднялся и стряхнул с себя крошки. — Пойду поищу Лилли. Надеюсь, скоро она принесет вам свои извинения.
Чентел смутилась:
— Это вовсе не обязательно, не надо ее заставлять.
— Нет, это нужно. Если мы будем одной семьей, то должны относиться друг к другу с уважением. — Он подошел к двери и, обернувшись, добавил: — Если, конечно, ваш непутевый братец довезет Алисию до Гретна-Грин…
Когда Чентел осталась наедине с Ричардом, он обратился к ней:
— Дорогая, в состоянии ли ты принять извинения леди Лиллиан? И мои тоже? Она не имела права так с тобой говорить.
Удивленная, Чентел только молча смотрела на него; у нее в памяти всплыла картина, когда Ричард читал ей нотацию на свадьбе по поводу ее неподобающего обращения с его родственниками. Теперь же он извинялся за их поведение! И к тому же он без обиняков включил ее в число членов семьи. Она почувствовала, что на душе у нее стало легко. И еще она поняла, что вот-вот расплачется. В глазах у нее защипало, и она моргнула, пытаясь удержать слезы…
— Конечно, — сказала она, отвернувшись от него. — А теперь я должна идти, — поднявшись, Чентел направилась к двери.
— Ченти, — ласково позвал ее Ричард, и она остановилась. — Я не могу изменить своих родственников, точно так же, как ты не можешь изменить своих. Если у тебя в роду все мужчины игроки и один из них даже предатель, то в моем все женщины — снобы и чванливые злыдни. Это равноценное соотношение, не так ли? — Он поддразнивал ее улыбаясь, но в глубине его серых глаз таилось беспокойство.
— Я действительно должна идти, Ричард, — сказала она и улыбнулась ему. — Мне нужно распорядиться относительно дяди и тети, ведь они наверняка останутся на обед и, возможно, останутся на ночь.
— Ты права, дядя и тетя скорее всего останутся, — усмехнулся Ричард и расслабленно откинулся на спинку кресла.
Чентел ушла, оставив своего мужа. По дороге на кухню она поняла, что очень довольна своей жизнью, чему сильно удивилась.
Леди Лиллиан и сэр Томас действительно остались на обед, а потом решили переночевать в доме Ричарда, чтобы на следующий день с новыми силами броситься в погоню за Тедди и Алисией. Леди Лиллиан все-таки извинилась перед Чентел. Она сделала это с каменным лицом, но для Чентел это не имело никакого значения. Гораздо важнее для нее было то, что ужин прошел гладко, а застольная беседа в основном касалась темы, как лучше всего вернуть в приличное общество новую супружескую чету. Сент- Джеймсы, как истинные военачальники, наметили стратегию и тактику кампании по поимке блудной парочки.
Чентел была этому рада. Но, несмотря на то, что ее согревало чувство своей принадлежности к их семье, слова тети Лиллиан свербили ее изнутри. Пусть Чентел знала, что в них не было ни капли правды, но она была уверена, что все вокруг будут смотреть на ее брак и женитьбу Тедди глазами тети Лиллиан: нищие Эмберли вошли в семью Сент-Джеймс ради денег. Ее душу ранила мысль, что она всегда будет выглядеть в чужих глазах авантюристкой, окрутившей и обманувшей Ричарда исключительно из-за его богатства. Об этом думала Чентел, лежа в тот вечер в кровати. Совсем недавно она была готова на все, лишь бы соблазнить Ричарда, завлечь его к себе в постель и завоевать его любовь; теперь, когда она любила его сильнее, чем прежде, ее волновало, что возникнут пересуды, если она станет его настоящей женой. Смогут ли они не замечать насмешек и язвительных замечаний? Неожиданно для себя Чентел поняла, что ей очень важно, чтобы достоинство Ричарда не пострадало. Именно теперь, когда он заявил, что не придает большого значения своему положению в обществе.
Чентел закрыла глаза. Нет никакого смысла размышлять об этом всю ночь, это кончится только головной болью, и больше ничем! Ей надо решить, что будет лучше для Ричарда, а она будет делать все, чтобы ему было хорошо, чего бы ей это ни стоило. Она заснула, так и не освободившись от своих тяжелых дум, и потому ее сон был неглубок, она все время металась в постели и ворочалась с боку на бок.
Под утро ей приснилось, что она снова находится в тюрьме. Чед говорил ей на прощание: «Ты должна найти сокровище». Он повторил эту фразу громче, затем еще громче. Вдруг его голос превратился в голос леди Дженевьевы. Она произнесла эти слова раздраженным и властным тоном.
Пока Чентел смотрела на нее сквозь прутья решетки, комната вдруг изменила свою форму, потеряла одну из стен, и перед ней открылся вид на сад в Ковингтон-Фолли. Теперь леди Дженевьева стояла в яме, которую выкопали они с Ричардом; лицо ее выражало недовольство, и она нетерпеливо притоптывала ножкой, приговаривая: «Ты должна найти сокровище! Ты должна найти сокровище!»
Чентел внезапно проснулась.
