ужасно!
И безнравственно! Если так уж необходимо поцеловаться еще раз, пусть это будет снова Терри, а не Ральф! И вообще два раза подряд — многовато для неопытной девушки!
— Дитя мое! Миа белла донна! — сложил брови домиком Антонио. — Прости меня, если я был несдержан! Это все мой проклятый итальянский темперамент! Не обращай на меня внимания. Сейчас мы поучим тебя целоваться, и…
— Ее не нужно учить целоваться, черт побери! — Терри не мог сдержать своего раздражения. — И вообще она не будет играть с Ральфом эту идиотскую сцену!
— Д-да, я не буду, — покачала головой Изабель. — Я не могу это играть…
Она покраснела и умолкла.
— Она… она не может это играть, — подтвердил Терри. — Сними ее с пьесы.
Антонио закатил глаза.
— Порко дьябло, ты понимаешь, что ты говоришь? Я поставил ее в афишу! Весь Лондон сбежится посмотреть на твою новую актрису! Ты сам этого хотел! Ты требовал этого! Не я! А теперь ты говоришь, что она не будет играть! Терри, опомнись! — Он замахал руками словно ветряная мельница. — Мальчик мой, да ролька-то у нее крохотная! Чего ж тут не сыграть! Тут и делать-то нечего! И кошка справится!
— Там есть что сыграть, — парировал Терри.
— Она должна появиться в спектакле. — Лицо Антонио стало наливаться краской в нарастающей гамме: морковка — помидор — свекла. — Она должна. Публика ждет. Публика требует.
— Тогда дай ей другую роль.
Антонио сжал кулаки в бессильной ярости.
— Ладно. Ладно. Но какую? Дать ей спеть? Она уже спела разок, и я этого никогда не забуду. В драме она играть не может. Так что же я ей дам? Что она вообще умеет делать?
Терренс схватил Антонио за воротник и сильно встряхнул.
— Э-эй, — захрипел тот. — Ты что?
— Прости, Тони, — сказал Терренс, отпуская руки.
— Ну и парочка, — криво усмехнулся Антонио. — Одна бьет режиссера, второй его душит. Да-а, докатились!
Он внимательно посмотрел на них обоих и вдруг рассмеялся.
— Что смешного? — мрачно поинтересовался Терренс.
— Ничего, — быстро ответил Антонино, на всякий случай отступая от него. — Ничего. Кстати, а что ты скажешь, если я предложу Изабель потанцевать в кордебалете?
— Меня-то ты зачем спрашиваешь? — огрызнулся Терренс. — Ее спроси!
Антонио направил свои глазки-буравчики на Изабель.
— Дорогая, ты умеешь танцевать?
— Думаю, что могу, — кивнула Изабель.
Антонио удовлетворенно потер руки и вновь обратился к Терренсу:
— Значит, договорились. Поставим ее в кордебалет. Надеюсь, что с парой танцевальных па она как-нибудь справится. А что касается публики… Они же, в конце концов, придут смотреть на нее, а не на то, как она играет, верно?
— Отлично, — сказал Терренс. — Просто отлично! Он повернулся и пошел со сцены в зал.
Изабель проводила его смущенным взглядом. Перехватив ее взгляд, Антонио мягко заметил:
— Не смущайтесь, моя девочка, и не смотрите так. Да, вам не дано быть драматической актрисой, и с этим нужно смириться. Такой дар дан не каждому!
Изабель прикусила нижнюю губу. Проблема вовсе не в том, что она не может играть. Напротив, она, судя по сегодняшней репетиции, может сыграть распущенную женщину — да еще как может! Только пусть это останется тайной для всех. Тайной, в которую посвящены только двое — она и Терренс.
Изабель сидела, задумчиво рассматривая свое отражение в зеркале. Какая же это странная штука — жизнь! Сколько неожиданных поворотов таит она! Как круто меняет все вокруг!
До чего не похожа эта девушка в зеркале — в декольтированном платье, с распушенными по плечам белокурыми волосами — на прежнюю Изабель. На ту Изабель, которой она всегда была и, как ей казалось, навсегда останется.
Изабель рассмеялась. Сегодня она идет на вечеринку. В первый раз за всю жизнь. Покойный отец любил тишину и уединение и никогда не устраивал вечеринок. А мама? Трудно сказать — ведь она умерла, когда Изабель не исполнилось и пяти.
Может быть, мама и устраивала. Раз уж она выбрала для своей дочери такое необычное имя — Изабель, более похожее на сценический псевдоним, то, наверное, и сама была артистической натурой. Но это мама. Что же касается отца — о, покойный Роджер Клинтон был кем угодно, но только не мечтателем и не романтиком.
— Мама, — прошептала Изабель. Легкая грусть коснулась ее сердца. Ах, как нужен был бы ей сейчас материнский совет. А что, она, наверное, смогла бы понять свою дочь. Она — да. Отец — нет. Изабель подумала, что в эту минуту он, должно быть, мрачно хмурится, глядя на нее из могилы.
Ну, как бы то ни было, назад пути нет. Она сама выбрала эту новую жизнь — странную, суматошную, — желая защитить Джоша. Ведь брат был для нее всем. Вся ее жизнь была посвящена ему, и не было такой вещи, которой она не сделала бы ради него. И так было всегда. С самого детства. Отец? Он был добрым, тихим человеком, но для него на свете существовала лишь его обожаемая история — пыльные книги, старинные фолианты, пожелтевшие рукописи… А двое его детей, оставшихся без материнской ласки, были предоставлены самим себе.
— Мисс Изабель! — послышался голос Рут. Она открыла дверь и удивленно остановилась на пороге.
— Святые небеса! — перекрестилась она. — Ну и вид! Какая-то греческая вакханка!
— Правда? — улыбнулась Изабель, порозовев от удовольствия. — Ну что ж, если я и впрямь похожа на актрису, то рада это слышать.
— Рада? Она рада! — подбоченилась Рут. — Тут не радоваться нужно, а плакать! Вот стыдоба-то!
— Рут, дорогая, — улыбнулась Изабель, — хватит браниться! Видишь, я собираюсь на вечеринку? В первый раз!
— Да, и там будет полно намазанных шлюх и развратных бездельников, — проворчала экономка.
— Да, пожалуй, — согласилась Изабель. — Это же актерская вечеринка.
— Та-ак, — протянула Рут, решительно направляясь к Изабель. Затем схватила гребень и принялась расчесывать ее распущенные локоны. — Ох, не нравится мне, что маркиз таскает тебя с собой по таким злачным местам. Да еще при этом ведет себя так, словно ты — его собственность.
— Но это очень важно — чтобы нас видели с ним вместе, — ответила Изабель. Рут засопела и еще энергичнее заработала гребнем. — Мы никогда не сможем устроить настоящий скандал, если не будем повсюду появляться вместе.
— И для начала он везет тебя на вечеринку с актерами. Грех-то какой!
Изабель вздернула подбородок.
— Я должна стать похожей на актрису. И, кстати, я предпочитаю провести вечер с актерами, нежели со светскими дамами.
— Да уж, упаси господи!
— Хотя, Рут, если бы ты видела этих знатных дам! — горячо воскликнула Изабель. — Они такие красивые! А наряды! Да каждое платье на них стоит больше денег, чем покойный отец зарабатывал за целый год! И так они одеваются просто на прогулку в парке — прошвырнуться, как говорит Терренс. Господи! А что же тогда они надевают на себя по вечерам? Наверное, одного платья хватило бы, чтобы оплатить Джошу весь курс в Итоне!
— М-да, — кивнула Рут, натягивая повыше лиф атласного платья Изабель. — Еще бы. Аристократки. Высший свет!
