— А с виду вы совсем нормальный человек, — процедила сквозь зубы Амелия. — Почему вы так хотите, чтобы весь этот прекрасный мир исчез?
— Вы ведь на самом деле не считаете меня нормальным, доктор Хардинг, — но вы ошибаетесь. Вы, безбожники, закоснели в своих башнях из слоновой кости. Вы не имеете ни малейшего представления о том, что предчувствуют настоящие люди, истинно верующие. Вы не знаете, как все это правильно.
— Убийство всего живого? — спросил я.
— А вы! Вы гораздо хуже ее. Это не смерть, это — возрождение. Господь бог использовал вас, ученых, как свои инструменты. Посредством вас он расчистит место и начнет все заново.
Вот как, оказывается, думают сумасшедшие.
— Вы безумцы, — сказал я. Солдатик повернул голову ко мне.
— Джулиан! — позвал он знакомым низким голосом. — Это Клод.
Движения солдатика были немного неуверенными, из чего я заключил, что механик, управляющий машиной, находится не в «скорлупке» одушевления, а подключился к солдатику через обычный разъем.
— Что происходит? — забеспокоился Блайсделл.
— Сработал алгоритм переключения, — пояснил Марти. — Ваши люди больше не имеют доступа к солдатикам. Солдатики теперь наши.
— Я знаю, такое невозможно, — сказал генерал. — Предохранители…
Марти рассмеялся.
— Это уж точно! Предохранители против переключения контроля и вправду очень сложные и надежные. Кому это знать, как не мне? Я ведь сам их проектировал и вставлял в систему.
Блайсделл повернулся к солдатику и скомандовал:
— Солдат! Выйди из комнаты!
— Не уходи, Клод, — сказал Марти. — Ты можешь нам пригодиться.
Солдатик остался на месте, только чуть качнулся.
— Это прямое неподчинение приказу генерала! — заявил Блайсделл.
— Я знаю, кто вы такой, сэр, — сказал Клод. Блайсделл на удивление быстро метнулся к двери и даже успел выскочить в коридор. Но солдатик перехватил его — поймал за руку, повалил на пол и втащил обратно в комнату.
Блайсделл медленно поднялся и отряхнулся.
— Значит, ты — один из этих гуманизированных?
— Совершенно верно, сэр.
— И ты считаешь, что это дает тебе право не подчиняться приказам старших по званию?
— Нет, сэр. Но мне было приказано вам помогать, а приказы психически больного человека не могут считаться действительными.
— Но я все равно могу тебя за это расстрелять!
— Да, сэр, наверное, можете — если сумеете меня найти.
— Я прекрасно знаю, где вы, ребята, находитесь! «Скорлупки» механиков из охраны этого здания расположены в подвальном этаже, в северо-восточном углу, — Блайсделл щелкнул по кнопке своего передатчика. — Майор Лехеюн! Прием! — он снова постучал по кнопке. — Прием!
— Из этой комнаты нельзя ни с кем связаться по рации, сэр. Свободна только моя частота.
— Клод, почему бы тебе просто не убить его? — спросил я.
— Ты же знаешь, Джулиан, я не могу этого сделать.
— Ты можешь убить его при самозащите.
— Да, но его угрозы отыскать мою «скорлупку» ничем не обоснованы. Собственно, на самом деле я ведь сейчас совсем в другом месте.
— Но послушай, Клод, он же собирается убить не только тебя лично, а всех людей в мире, во всей Вселенной!
— Заткнись, сержант! — рявкнул Блайсделл.
Солдатик долго молчал и не двигался. Потом медленно поднял лазер, нацелил его на Блайсделла, но вдруг снова убрал оружие.
— Нет, я не могу, Джулиан. Даже при том, что я прекрасно тебя понимаю и совершенно с тобой согласен. Я не могу вот так хладнокровно его пристрелить.
— Представь, что я попросил бы тебя выйти из комнаты и постоять в коридоре, — сказал я. — Ты бы это сделал?
— Да, конечно, — солдатик вышел в коридор, снеся плечом часть дверной рамы.
— Амелия… Марти… Пожалуйста, выйдите тоже. — Я открыл верхний ящик стола. В моем пистолете еще осталось две полные обоймы. Я вынул оружие из ящика.
Амелия увидела пистолет и начала что-то говорить, сильно заикаясь.
— Давай просто выйдем и подождем снаружи, — Марти обнял ее за плечи и вместе с ней неуклюже, боком отступил за дверь.
Блайсделл выпрямился.
— Ага… Я так понял, ты не один из них? Значит, тебя не гуманизировали?
— Гуманизировали — частично. По крайней мере, я их понимаю.
— И теперь ты собираешься убить человека за его религиозные убеждения?
— Я убил бы и свою любимую собаку, если бы она взбесилась, — я снял пистолет с предохранителя.
— Да что ты за дьявол такой?
Красное пятнышко лазерного прицела заплясало в центре его грудной клетки.
— Как раз это я и выясняю, — сказал я и нажал курок.
Солдатик не стал вмешиваться, когда Джулиан выстрелил и почти буквально разорвал Блайсделла на две части. Одну половину тела подбросило в воздух, она на лету сбила люстру, и в комнате стало темно — ее освещали теперь только отблески света из коридора. Джулиан стоял, замерев, и слушал, как ошметки тела Блайсделла с влажным чавканьем падают на пол.
Солдатик тихо проскользнул внутрь комнаты.
— Отдай мне пистолет, Джулиан.
— Нет. Тебе он все равно ни к чему.
— Я боюсь за тебя, дружище. Отдай оружие. Джулиан обернулся к нему в полутьме.
— А, понял! — он спрятал пистолет в кобуру. — Не волнуйся, Клод. Со мной все будет в порядке. Я выбросил эту ерунду из головы.
— Точно?
— Точно, точно. Таблетки — это еще куда ни шло. Но не пистолет.
Он обошел солдатика и вышел в коридор.
— Марти! Сколько у нас людей, которые не прошли гуманизацию?
Марти не сразу сообразил, о чем Джулиан его спрашивает.
— Ну, большая часть прошли обработку только наполовину… Все, кто оправился после операции, либо уже гуманизированы, либо в процессе.
— А скольких вы еще не прооперировали? Сколько в этом здании людей, способных сражаться?
— Может, человек двадцать пять — тридцать. Большинство из них в крыле Е. Кроме тех, кто сейчас внизу, под стражей.
— Тогда пошли туда. И надо найти все оружие, какое есть.
В коридор вышел Клод.
— У нас было полно НСС в прежних солдатиках. Большая часть, наверное, осталась нетронутой, — сказал он. «НСС» — «не смертельные средства», специальные, мирные виды оружия для усмирения разбушевавшейся толпы.
— Значит, надо их забрать. Встретимся в крыле Е.
— Давайте спустимся по пожарной лестнице, — предложила Амелия. — Так мы доберемся до крыла Е, не проходя через вестибюль.
— Хорошо. Сколько солдатиков — наши? Они направились к пожарному выходу.
