— Ты хочешь сказать, что она доверяет тебе до известных пределов?
— Ну, может быть. Она все время говорит о кукле, как о настоящем ребенке.
— И это все?
— Да, думаю…
— Ты не уверена?
— Вообще-то, она говорит иногда странные вещи.
— Что именно?
— Например, о тутовом кусте. Она все время говорит; что там чего-то нет…
— Чего-то нет?
— Да. Она постоянно смотрит на него, как будто ее беспокоит что-то, что там было!
— Понятно. Ладно, очень хорошо, что ты заходишь к ней, хотя, наверное, занята балом так же, как и все остальные!
— Все ждут его с нетерпением!
— В том числе и ты?
Я утвердительно кивнула:
— Думаю, там будет очень весело!
— И я слышал, лихой герой обещал присутствовать?
— Вы имеете в виду…
— Ты знаешь, кого я имею в виду! А тебе его присутствие сделает бал особенно приятным?
— Думаю, все рады, что он придет.
— Все? Включая и тебя?
— Да, конечно!
— Понятно. Ладно, я не задерживаю тебя! Криспин улыбнулся, приподнял шляпу, слегка поклонился и отправился к сестрам Лейн.
Наступил день перед балом. Я пошла в Бэлл-Хаус повидать Рэчел. Она вся излучала какое-то сияние. Мне казалось, что она собирается поделиться со мной какой-то радостью, но она колебалась. Я вспомнила тот случай, когда ее напугал мистер Дориан, и тогда она доверилась мне. Ведь она очень отличалась от Тамарикс; та была замкнута и все свои тайны держала при себе.
Я еще раз придирчиво осмотрела ее платье. Свое-то я осматривала уже раз пятьдесят!
— Вы сносите его только глядя, — с кривой усмешкой заметила Лили. — Ручаюсь, милая, вы будете в нем как конфетка!
Мне было страшновато. Пригласит ли меня кто-нибудь танцевать?
Мы снова и снова повторяли наши па и достигли в них совершенства, но меня волновали партнеры… У Тамарикс их будет полно, не только из-за ее красоты и шарма, но и потому, что бал дается в ее доме и хозяйка бала — ее мать. Несмотря на то, что сделала тетушка Софи, чтобы бал состоялся, люди будут считать своим долгом приглашать Тамарикс. И у Рэчел не будет недостатка в кавалерах: в ее беспомощной хрупкости таилось некое очарование. Но я? Может быть, меня пригласит Джек Гриндл или Дэниэл. Криспин? Не могу вообразить его танцующим!
Пока я предавалась этим размышлениям, Рэчел вдруг произнесла:
— Дэниэл сделал мне предложение.
Я изумленно посмотрела на нее. В голове мелькнуло:
«Все-таки ей первой из нас сделали предложение! Тамарикс это не понравится: она считает, что во всем должна быть первой она».
— Как прекрасно! — воскликнула я.
— Не знаю. Все это так сложно…
— Он очень славный и добрый! Вы будете отличной парой! Ты дала согласие?
Она отрицательно покачала головой.
— Почему? Тебе он не нравится?
— Нравится и даже очень. Мы с ним давно были друзьями, еще до того, как его отец женился на тете Хильде. Некоторое время назад… — она замолчала и нахмурилась. — Я… мне он очень нравится, — закончила она.
— Я понимаю. Это слишком быстро. Мы только что закончили школу… Конечно, многие женятся очень молодыми. А вы давно знакомы?
— Да, но здесь дело не в этом…
— Что ты сказала?
— Я невольно ответила ему, что не могу… Я ненавижу себя за это… Он всегда так хорошо относился ко мне, ты же знаешь. Он был так добр. Я чувствовала себя в безопасности рядом с ним… после…
Я вдруг все поняла. Рэчел все еще не могла забыть того ужаса, который испытала у себя в спальне, она все еще слышит приближающиеся шаги, слышит прерывистое дыхание за дверями запертой спальни… Меня не удивляло, что после пережитого она хотела чувствовать себя в безопасности, как и я после того происшествия в лесу.
— Видишь ли, — продолжала она, — он же ничего не знает о дяде… Он думает, что все в порядке… Мы были такими друзьями.
— А все и в порядке! Просто дело в том, что все случилось очень быстро. Ты еще не готова к этому!
Рэчел пристально посмотрела вдаль.
— Не думаю, что я теперь когда-нибудь смогу…
— Но он же тебе очень нравится!
— Да, нравится… но…
— Тебе просто нужно время, — сказала я, подумав, что именно так сказала бы и тетушка Софи. — Подожди, что будет, когда об этом услышит Тамарикс!
— Я ей не скажу. Пожалуйста, Фредди, не говори ей ничего!
— Конечно, нет! Но я бы очень хотела увидеть ее лицо! Она же любит во всем быть первой!
Я улыбалась. Я была убеждена, что Рэчел выйдет замуж за Дэниэла. Это будет правильно, и она будет счастлива, как и ее тетя. Какое замечательное завершение того, что они пережили в доме, где царил мистер Дориан.
Танцевальный зал в Сент-Обине был великолепен. Пальмы в горшках и цветущие кусты, принесенные из теплиц, расположенные в художественном беспорядке; отполированный французским маслом пол; музыканты в ярко-розовых рубашках и черных пиджаках на импровизированной эстраде, — все это выглядело очень величественно и внушало благоговейный трепет.
Миссис Сент-Обин, чудом выздоровевшая по случаю бала, приветствовала гостей. Она сделала себе лишь одну уступку: принимала гостей, сидя в богато украшенном кресле, к которому гости приближались с большим почтением. Тетушки Софи и Хильда находились рядом с ней, как бы желая напомнить гостям, что их протеже не менее важны, чем Тамарикс, но, разумеется, это был Сент-Обин Парк, и миссис Сент-Обин была в нем основной хозяйкой. Мы с Рэчел имели право присоединиться к Тамарикс на этом балу.
Тамарикс сидела по одну сторону от миссис Сент-Обин, мы с Рэчел — по другую. Я чувствовала себя гораздо менее уверенно, чем дома, где тетушка Софи и Лили заявили, что я выгляжу очень красивой.
— Красавица бала, вот кем ты будешь, — заявила тетушка Софи.
А Лили добавила:
— Ну вот, мисс Фред, я никогда не знала, что платье может быть так к лицу девушке! Вы выглядите настоящей конфеткой!
Однако рядом с Тамарикс в огненно-красном шифоне и Рэчел в васильковом крепдешине я поняла, что мне далеко до «красавицы бала», и то, что выглядело «конфеткой» дома, было не столь прелестно в элегантном танцевальном зале.
Как только заиграла музыка, перед нами оказался Гастон Марчмонт. Он поднял глаза к потолку и что-то сказал о трио очаровательниц; затем с изящным поклоном спросил Тамарикс, не окажет ли она ему честь… Она только этого и ждала, и ее как ветром сдуло с места.
