ним. Все поглядывали украдкой в их сторону, гадая, как-то встретит король своего блудного сына.
Гарет выступил вперед, зажав вырезанный подобно дубовому листу край мантии между вторым и третьим пальцами правой руки. С удивительной грацией он сложил свое длинное неуклюжее тело в совершенном поклоне Сармендеса-В-Силах, которым может приветствовать только наследник и только монарха.
— Милорд…
Король Уриен Второй Белмари, Сюзерен Марча, Лорд Вира, Наста и Семи Островов секунду смотрел на сына пустыми бесцветными глазами, глубоко вдавленными в изможденное костистое лицо. Затем, не произнеся ни слова, повернулся, чтобы кивнуть следующему просителю.
От такого молчания могла бы пойти пузырями краска на деревянных панелях. Как черная отрава, брошенная в чистую воду, тишина разошлась до самых дальних углов Галереи. Голоса последних просителей разнеслись так ясно, словно они не говорили, а кричали. Звук сомкнувшихся бронзовых в позолоте дверей, за которыми скрылся король, прозвучал подобно удару грома. Дженни сознавала, что все теперь избегают на них смотреть и все же, не выдержав, взглядывают украдкой на лицо Гарета, такое же белое, как его кружевной воротник.
Мягкий голос сзади произнес:
— Не сердись на него, Гарет.
Это была Зиерн, вся в темно-сливовых, почти черных шелках; просторные рукава украшены розоватыми бантами. В глазах цвета меда — беспокойство.
— Сам же знаешь, ты взял его печать и отбыл без разрешения.
Громко заговорил Джон:
— Чуточку дорогостоящий шлепок по рукам, ты не находишь? Я имею в виду: там дракон и все такое, а мы здесь будем ждать позволения с ним сразиться?
Губы Зиерн сжались было, но тут же раздвинулись в улыбке. В ближнем конце Королевской Галереи в огромных дверях открылась маленькая дверца, и Бадегамус негромко назвал первого просителя, с которым пожелал беседовать король.
— Дракон не представляет для нас никакой реальной опасности, ты же знаешь. Он слишком занят разорением крестьянских дворов вдоль Злого Хребта.
— А-а, — понимающе сказал Джон. — Тогда, конечно, все в порядке. Ты так и объяснишь это крестьянам, чьи дворы дракон, ты говоришь, разоряет?
Глаза колдуньи вспыхнули таким гневом, как будто (подумала Дженни) никто с ней раньше не говорил в таком тоне. А если и говорил, то очень давно. С видимым усилием Зиерн взяла себя в руки и объяснила как ребенку:
— Ты должен понимать. У короля существуют куда более важные дела…
— Более важные, чем дракон у порога? — оскорбленно спросил Гарет.
Зиерн звонко расхохоталась.
— Не стоит разыгрывать здесь балаганных трагедий по этому поводу, знаешь ли. Я тебе уже говорила, дорогой, это лишь прибавляет морщин.
Откинув голову, Гарет уклонился от ее игривого прикосновения.
— Морщин? Мы говорим о гибнущих людях!
— Фи, Гарет! — протянул Бонд Клерлок, вяло прогуливающийся неподалеку. — Ты ведешь себя хуже старины Поликарпа.
Рядом с блистающим великолепием Зиерн его лицо под архаической раскраской выглядело даже более утомленным, чем раньше. Тщетно пытаясь обрести свою прежнюю легкость, он продолжил:
— Не жалей этих бедных пейзан, дракон — это единственная изюминка в их тусклой жизни.
— Изюминка… — начал Гарет, и Зиерн сердито сжала его руку.
— Только не вздумай читать нам проповеди о любви к ближнему. Это было бы так утомительно! — Она улыбнулась. — И мой тебе совет, — добавила она более серьезно. — Не делай ничего, что могло бы рассердить отца. Будь терпелив и попытайся понять.
Вновь вернувшийся в галерею Бадегамус миновал группу гномов, одиноко расположившуюся в тени рифленой резной арки у западной стены. Один из гномов поднялся навстречу распорядителю; зашуршала странная шелковая одежда; пряди молочно-белых волос растекались струйками по сгорбленной спине старика. Гарет уже шепнул Дженни, что это — Азуилкартушерандс, хотя люди, которым никогда не хватало терпения следовать в точности языку гномов, называют его просто Дромар. Долгое время он был послом Бездны Ильфердина при дворе в Беле. Распорядитель узнал старика и заметил его движение, затем быстро взглянул на Зиерн. Та качнула головой. Распорядитель отвернулся и прошел мимо гномов, как бы не видя их.
— Совсем обнаглели, — заметила колдунья. — Прислать сюда послов, в то время как сами переметнулись на сторону изменников из Халната!
— А что им еще оставалось делать, — заметил Джон, — если второй туннель Бездны выводит в Цитадель?
— Они могли бы открыть ворота Цитадели королевским войскам.
Джон задумчиво почесал свой длинный нос.
— Я, конечно, варвар и все такое, — сказал он. — Откуда мне знать, как это называется в цивилизованных землях! Но у нас на севере есть крепкое словцо для тех, кто вот так платит за гостеприимство.
На какой-то момент Зиерн онемела; воздух, казалось, потрескивал от ее гнева и колдовской власти. Наконец она рассмеялась мелодично.
— Клянусь тебе, Драконья Погибель, ты восхитительно наивен. Рядом с тобой я чувствую себя столетней старухой. — Говоря это, она отбросила прядь волос со щеки, свежая и простодушная, как двадцатилетняя девушка. — Хватит. Кое-кто из нас собирается ускользнуть от этой скуки и прогуляться верхом к морю. Ты идешь, Гарет? — Ее рука вкралась в его руку так, что освобождаться было бы невежливо. Дженни видела, как порозовело лицо Гарета. — А ты, наш варвар? Король вряд ли захочет сегодня с тобой встретиться.
— Будь что будет, — негромко сказал Джон. — Я остаюсь здесь и буду ждать.
Бонд засмеялся жестяным смехом.
— Непреклонность, побеждающая царства.
— Ага, — согласился Джон и вернулся к резной скамье, упрочив таким образом свою репутацию эксцентричного варвара.
Гарет вырвал руку из пальцев Зиерн и тоже уселся неподалеку, зацепившись при этом мантией за резную львиную голову на подлокотнике кресла.
— Думаю, я тоже останусь, — произнес он с достоинством, невероятным для человека, ведущего отчаянную борьбу с мебелью.
Бонд засмеялся снова.
— Я думаю, наш принц слишком долго пробыл на севере.
Зиерн сморщила носик, словно нашла шутку весьма сомнительной.
— Погуляй пока, Бонд. Мне еще нужно поговорить с королем. Я скоро вернусь. — Она подобрала шлейф и двинулась к бронзовым дверям королевской приемной; опалы вспыхивали на ее вуали, как роса на цветке, когда она входила в полосы света из окон. Стоило ей поравняться с группой гномов, как старый Дромар снова встал и двинулся к ней, явно принуждая себя к неприятной, но необходимой встрече. Но Зиерн лишь отвела взгляд и ускорила шаги. Теперь, чтобы догнать ее, старику пришлось бы бежать, уморительно семеня короткими кривыми ножками. Он не сделал этого и остался стоять, глядя вслед колдунье полными ненависти янтарно-бледными глазами.
— Не понимаю, — говорил Гарет — много позже, когда они прокладывали путь в узких переулках многолюдных портовых кварталов. — Она сказала: отец сердится… Да, но он же знал, кого я привел! И он не мог не знать о нападении дракона на обоз. — — Чтобы не столкнуться с тремя моряками, вывалившимися из дверей таверны, ему пришлось перепрыгнуть через пахнущую рыбой слизь сточной канавы, едва не запутавшись в собственном плаще.
