комнате Гэри, ожидая прихода кудесников.
Джоанна даже не обернулась. Помолчав, она спросила:
— Но тогда для чего же ты кинулся разыскивать меня?
Керис вздохнул выразительно, точно не знал, что и сказать.
— Я хотел сказать тебе, что по нашему кварталу пронесся слух, будто Костолом, это самый главный инквизитор, выехал из города Ангельской Руки. А в это время буря прекратилась — словно как раз для того, чтобы облегчить ему путь! А Костолом направляется на юг, в Кимил! — сказал послушник.
— Ты злишься на Кериса? — спросила Пелла, разыскивая свечи в своих комнатах, — ведь тебе вроде бы нужно сердиться на него!
— Не совсем так! — сказала Джоанна, укладывая в аккуратные стопки разбросанные ночные рубашки, халаты и платья. Какой разор устроила тут Пеллицида, разыскивая потерянную перчатку! — я знаю, что он очень ревностно придерживается этой клятвы! Но ведет он себя иногда просто несносно! С этим уж ничего не поделаешь!
— Что поделаешь, к этому послушников приучают с младых ногтей! — покачала головой принцесса, — им вдалбливают в головы, что для них нет иного закона, кроме как слова их наставника! Потому-то послушникам запрещено вступать в брак — чтобы в жизни у них была только одна цель
— служение своим господам, — тут принцесса задумчиво посмотрела на беззаботно резвящихся мопсов со знакомой уже болонкой и спросил, — а ты знаешь, что Совет Кудесников имеет даже право лишать послушников жизни за неисполнение приказов?
— Я слышала, что если послушник вдруг становится к службе непригоден… Может быть, калечится или мало ли что там еще… то он обязан совершить самоубийство, — отозвалась Джоанна, вспоминая помощника регента, Каннера, — но я что-то сомневаюсь, что страх перед наказанием привел Кериса сюда и заставил его остаться тут!
— Ты, пожалуй, права, — задумчиво сказала принцесса. Не найдя свечей, она принялась в полумраке помогать Джоанне укладывать в стоявший у стены большой сундук платки и юбки с кружевами, — а уж есть ли необходимость укладывать все это?
— Но ведь если ты станешь укладывать вещи, то придворные и слуги убедятся, что ты действительно собралась на юг, чтобы переменить климат, — возразила Джоанна. Сейчас она вдруг почувствовала особо острую симпатию к этой нескладной девушке — ведь она и сама не слишком много внимания придавала тряпкам. А окружающим, понятное дело, это не слишком нравится. Нет, без огня тут не обойтись никак. И Джоанна, сняв со спинки ближайшего стула висевший там кошелек, порылась и достала из его бездонной утробы записную книжку. Вырвав оттуда листок, девушка подала его принцессе. Пеллицида сразу вспомнила, что она собиралась зажечь свет. Свечи нашлись в инкрустированной перламутром коробке на каминной полке. Поставив свечи в подсвечник, Пелла зажгла в камине поданный ей кусок бумаги и поднесла его к свечам. Джоанна сказала, — все это имущество можно погрузить в багажную повозку, а мы поедем в твоем фаэтоне, налегке!
— Надо бы еще взять рекомендательные письма, чтобы нам почаще меняли лошадей!
— Они тут! — хвастливо сказала Джоанна, хлопая по отдувшимся бокам кошелька. Так оно в действительности и было — девушка тоже весьма основательно подготовилась к поездке. Она запаслась и этими самыми «рекомендательными письмами» — отпечатанными типографским способом бумажками с требованием «от имени императора предоставить подателю сего свежую смену лошадей», и письмами Фароса к Пелле, на которых покачивались на витых шелковых шнурках восковые печати с оттисками имени Фароса. Эти печати Джоанна планировала привесить к текстам иного рода, чтобы с их помощью можно было проникнуть в Башню.
Тем временем Джоанна вообще вошла в раж: «Я думаю, что когда настанет время проходить в Башню к Антригу, то нам просто будет необходим послушник — так будет выглядеть более правдоподобно!»
— Но я и сама могу так одеться, что от послушника меня не отличишь! — возразила Пелла, — к тому же я обучена кое-каким их премудростям! Конечно, всеми секретами э-э-э… фехтовании… я не владею, но кое-чем могу похвастаться! К тому же у меня есть униформа послушников и меч! А для тебя запросто можно подобрать облачение гонца!
— А что, девушек тут назначают гонцами?
— Ну конечно! — удивилась Пелла, — женщина что, говорить не умеет? Или у нее память хуже, чем у мужчины? — тут Пелла зажгла свечи еще в нескольких подсвечниках, а потом сказала, — я даже могу раздобыть официальную бумагу, и этим же стилем мы станем руководствоваться в составлении пропуска в Башню! Но вот с подписью Фароса все обстоит намного сложнее! Как ее подделаешь? Лично я никогда не отличалась умением красиво писать пером, что там уж говорить о подделке чужого почерка! И к тому же Фарос левша!
— Ну, это я могу взять на себя! — великодушно сказала Джоанна, — моя мама тоже левша, но мне удавалось подделывать ее подпись. Знаешь, я чувствую к Керису какую-то жалость.
— Жалость — удивилась Пелла.
— У него вообще ситуация — хуже некуда! — торопливо заговорила Джоанна. Где-то во дворце послышались резкие голоса и затопали ноги. Пелла подскочила. «Что это такое?» — со страхом спросила она.
— Да нет, ничего, — отозвалась Джоанна, снова заливаясь краской смущения, — просто… просто если моя мама куда-то уезжала, что вообще случалось не слишком часто, то отец мой всегда приходил к ней в комнату и так торжественно говорил ей «до свидания». Конечно, этого от Фароса ожидать не приходится, но все же… — тут Джоанна замолчала, почувствовав, что аналогии тут не слишком уместны.
Ведь ее родители, как ни крути, любили друг друга, а здесь…
Только бы Фарос ничего не пронюхал, подумала Джоанна с испугом. Ведь достаточно только какого-нибудь незначительного шепотка, только сплетни о том, что принцесса обзавелась новой подругой. И тогда, конечно же, регент сразу опознает ее. И тогда просто страшно будет представить себе все возможные последствия. Вряд ли принц остался к ней благосклонным после всего, что случилось с Антригом.
Поэтому промедление смерти подобно.
Когда Пеллицида возвратилась в северное крыло дворца, то она сразу же распорядилась запрячь ее в фаэтон свежих лошадей — но сделать это побыстрее, чтобы опередить инквизиторов. Но потом Джоанна отговорила ее от непродуманной спешки. Решено было подождать до утра, поскольку ночной отъезд больше мог походить на бегство. И, конечно же, нужно было обставить все куда более естественно — послать вперед гонцов, чтобы те передали распоряжение принцессы о подготовке к ее приезду Ларкмора — небольшого поместья, принадлежавшего регенту. Кроме того, нужно было позаботиться о внешнем оформлении отъезда — взять с собой слуг, если понадобится, больше нарядов и всевозможных припасов. Так, чтобы ни у кого и тени подозрения не могло возникнуть.
Видя, как догорает день, Джоанна почувствовала себя нервозно. А времени меж тем было только половина четвертого. Девушкам было даже страшно думать, что они принуждены будут сидеть здесь еще по меньшей мере пятнадцать часов, чтобы все прошло гладко. Джоанна могла только предполагать, чем занимался в это время Сураклин — находился ли он в обществе Сердика в его резиденции или же следит за Пеллой, почувствовав, что девушка так до конца ему и не покорилась. Покуда принцесса, не в силах сдержать волнения, ходила по бесчисленным помещениям дворца, Джоанна упаковывала вещи Пеллы. Сейчас пришельцу из другого мира раздражали две вещи: первое — что темнота продолжает сгущаться, второе — что золоченые стрелки замысловатых часов, изображающих нимф и фавнов, движутся чересчур медленно. А может, часы эти вовсе неисправны? Несомненно, главный инквизитор Костолом во весь опор мчится на юг, в Кимил, имея при себе необходимую бумагу — разрешение на казнь Антрига, что должно поставить точку в этом долгом деле. Тем более, что Совет Кудесников был уже просто не в состоянии помешать этому. А они с Пеллицидой должны сидеть в этих громадных комнатах, битком набитых дорогостоящим барахлом, и ждать, покуда перестанут волноваться те, кого нужно больше всего опасаться.
Что делать, сказала Джоанна себе несколько раз, спеша можно только все напортить. Тем более, что изнывающие от скучной дворцовой жизни многочисленные слуги только и ждут момента, чтобы
