Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.

вступился за Сижэнь.

– Не беспокойтесь! – сказал Баоюй. – Я давно не был в саду, а сегодня выпил и захотел погулять. Ничего со мной не случилось.

Фэнцзе хорошо помнила, как напугалась недавно в саду, и волосы у нее встали дыбом.

– Какой же братец смелый! – только и могла она воскликнуть.

– Дело не в смелости, просто у него преданная душа! – проговорила Сянъюнь. – Не знаю только, кого он там искал – духа Лотоса или другого небожителя?

Баоюй промолчал. Госпожа Ван от волнения не могла произнести ни слова.

– А тебе не было страшно? – спросила матушка Цзя. – Впрочем, не стоит об этом говорить, только прошу тебя, если снова вздумаешь идти в сад, бери с собой побольше людей. А то видишь, какой поднялся переполох! Никто домой не ушел, все тебя дожидались… Ладно, идите спать, а завтра снова придете, – промолвила матушка Цзя. – Еще денек повеселимся! Но чтобы ничего подобного не было!

Все попрощались с матушкой Цзя и начали потихоньку расходиться. Тетушка Сюэ пошла ночевать к госпоже Ван, Ши Сянъюнь осталась у матушки Цзя, Инчунь ушла к Сичунь. Что же до остальных, то они разошлись по разным покоям, и о них мы упоминать не будем.

Вернувшись к себе, Баоюй все время вздыхал. Баочай знала, чем он расстроен, но виду не подавала, опасаясь, как бы Баоюй снова не заболел. Она прошла во внутреннюю комнату, позвала Сижэнь и стала расспрашивать, как вел себя Баоюй в саду.

Если хотите знать, что ответила Сижэнь, прочтите следующую главу.

Глава сто девятая

Ожидая явления благоуханной души, Уэр принимает незаслуженные знаки благосклонности;

рассчитавшись с долгами в бренном мире, Инчунь возвращается в мир истинного начала

Итак, Баочай позвала Сижэнь и стала расспрашивать о Баоюе. Опасаясь, как бы Баоюй снова не заболел, она нарочно завела разговор о последних минутах Дайюй.

– У каждого есть желания и чувства, но после смерти они исчезают, – говорила Баочай, – после смерти человек уже совсем не такой, каким был при жизни. К тому же барышня Линь вступила в сонм бессмертных; разве захочет она вновь явиться в наш мир, зная, что люди хуже тварей?! О ней много думают, тревожат ее душу, вот она и беспокоит людей.

Баочай говорила громко, чтобы слышал Баоюй.

Сижэнь это поняла и тоже громко ответила:

– Вы правы! Если бы дух барышни Линь Дайюй обитал в саду, он хоть раз явился бы нам во сне! Ведь мы с ней дружили.

Баоюй слышал их разговор и задумался: «И в самом деле странно! Ведь не проходит дня, чтобы я не вспомнил о ней. Почему же она ни разу мне не приснилась? Она, наверное, вознеслась на Небо и поняла, что я невежда и недостоин общаться с небожителями. Буду нынче спать в передней, может быть, она явится, – ведь я побывал в саду, и она должна понять мои чувства! Непременно спрошу, где она обитает, и буду приносить ей жертвы! А если опять не явится мне во сне, значит, считает, что я хуже твари. Придется тогда ее забыть!»

Решив так, Баоюй заявил:

– Я буду спать сегодня в передней, пусть мне никто не мешает.

Баочай согласилась, но при этом сказала:

– Только выбрось из головы всякие глупости. Видел, как матушка твоя волновалась? Дара речи лишилась, когда узнала, что ты ходил в сад! Ты совершенно не бережешь свое здоровье, а бабушка нас винит, будто мы плохо о тебе заботимся!

– Зачем так говорить! – отозвался Баоюй. – Ладно, ты устала, иди спать! А я посижу немного и приду!

Баочай поверила и нарочно сказала:

– Я ложусь спать, пусть тебе прислуживает барышня Сижэнь!

Дождавшись, когда Баочай улеглась, он приказал Сижэнь и Шэюэ постелить ему и посмотреть, уснула ли жена. Баочай притворилась спящей.

Тогда Баоюй сказал Сижэнь:

– И ты иди спать, я больше не буду расстраиваться. Помоги только лечь и не тревожь меня.

Сижэнь помогла ему лечь, поставила рядом с постелью чай и ушла во внутреннюю комнату, притворив дверь. Там она долго возилась, будто собираясь ложиться, а сама чутко прислушивалась к тому, что делает Баоюй, чтобы, если понадобится, выйти к нему.

Как только Сижэнь ушла, Баоюй попросил удалиться двух служанок, которых оставили бодрствовать возле него, сел на постели, помолился и лег.

Он долго не спал, но в конце концов сон сморил его. Проснулся он на рассвете и, протирая глаза, с грустью подумал, что так и не увидел Дайюй во сне.

– Поистине, – со вздохом проговорил он, —

Долго тянется год в разлуке,
Ты ушла, а я все живу,
И ни разу твоя душа
Не являлась ко мне во сне.

Баочай всю ночь не сомкнула глаз и, услышав, что сказал Баоюй, не удержалась, чтобы не заметить:

– До чего же ты неосторожен в выборе выражений. Будь жива сестрица Линь, непременно рассердилась бы на тебя!

Баоюю стало неловко, он пошел к жене и стал оправдываться:

– Я хотел к тебе прийти, но не заметил, как уснул.

– А мне все равно, – пожала плечами Баочай.

Сижэнь тоже всю ночь не спала и теперь, услышав, что молодые разговаривают, поспешила налить им чаю.

Вскоре пришла служанка от матушки Цзя.

– Как спал второй господин Баоюй? – осведомилась она и сказала: – Старая госпожа просит его жену поскорее одеться и прийти к ней.

– Передай старой госпоже, что Баоюй спал спокойно, а жена его сейчас придет, – ответила Сижэнь.

После ухода служанки Баочай поспешно привела себя в порядок и в сопровождении Инъэр и Сижэнь отправилась к матушке Цзя. Совершив приветственную церемонию, она навестила старших, начиная от госпожи Ван и кончая Фэнцзе, а затем возвратилась к матушке Цзя, где застала свою мать. Баочай стали расспрашивать, как вел себя Баоюй накануне вечером.

– Очень спокойно, – отвечала Баочай. – Как только мы вернулись, сразу лег спать.

Все успокоились и стали болтать о том о сем.