присылала старая госпожа сюда служанку с каким-нибудь поручением?
– Нет, не присылала, – ответила Сижэнь.
– Ну, конечно, бабушка забыла! – воскликнул Баоюй. – Ведь завтра первое число одиннадцатого месяца! В этот день бабушка имела обыкновение отмечать день наступления морозов, любила посидеть в компании, выпить вина, посмеяться! Ради этого я и отпросился на день из школы! А теперь не знаю, как поступить. Может быть, пойти в школу, а то батюшка рассердится?
– По-моему, лучше пойти! – промолвила Сижэнь. – Будешь пропускать занятия – успехов не добьешься. На первом месте должна быть учеба, а уж потом развлечения. Вчера госпожа Ли Вань рассказывала, как прилежно учится Цзя Лань. Приходит из школы и сразу садится за уроки, а спать ложится только в четвертую стражу, а то и позднее. Все время сидит над книгами. А ты старше его, дядей ему приходишься. Если не будешь стараться, бабушку огорчишь. Так что вставай завтра пораньше и иди в школу!
– Погода стоит холодная, пусть дома побудет, ведь он отпросился. А явится в школу – все удивятся и пойдут разговоры! – вмешалась Шэюэ. – Скажут, что у него не было причины отпрашиваться и он обманул учителя. А наступление морозов мы можем сами отпраздновать, без старой госпожи.
– Если мы что-то затеем, второй господин останется дома! – воскликнула Сижэнь.
– Вот и хорошо, я тоже денек повеселюсь! – отвечала Шэюэ. – Мне не нужны лишние два ляна серебра в месяц, как тебе!
– Ах ты дрянь! – вскричала Сижэнь. – Тебе говорят серьезно, а ты всякий вздор мелешь!..
– Никакой не вздор, – парировала Шэюэ, – все для себя стараешься!
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Сижэнь.
– Ведь ты сама не любишь, когда второй господин уходит в школу, вечно ворчишь и с нетерпением ждешь его прихода, а едва он появится, у вас начинаются шутки и смех. Зачем же притворяться, будто ты заботишься о его занятиях? Меня не проведешь, я все вижу.
Сижэнь хотела отчитать как следует Шэюэ, но вошла девочка-служанка и сказала:
– Старая госпожа не велела второму господину завтра ходить в школу. Она пригласила тетушку Сюэ и беспокоится, что барышни, разъехавшиеся по домам, не успеют приехать. Праздник, который собирается отмечать старая госпожа, называется «день наступления морозов».
– Вот, вот! Этого я и ждал! – обрадовался Баоюй, не дослушав до конца. – Бабушка в хорошем настроении! В школу я не пойду и буду делать что вздумается.
Следует сказать, что Баоюй теперь занимался с усердием и мечтал хоть день провести беззаботно, повеселиться. Раз на праздник приедет тетушка Сюэ, значит, и Баочай с собой возьмет, думал Баоюй, радуясь предстоящей встрече.
– Лягу-ка я сейчас спать, – сказал Баоюй, – а завтра встану пораньше.
Ночь прошла без особых происшествий, а утром Баоюй первым долгом побежал справиться о здоровье бабушки, матери и отца. Отцу он сказал, что бабушка разрешила ему не ходить в школу, и тот не стал возражать.
Выйдя от отца неторопливыми шагами, как того требовали приличия, Баоюй стремглав помчался к матушке Цзя. Там еще никого не было, только маленькая Цяоцзе, ее привела кормилица, сопровождаемая целой толпой девочек-служанок.
– Мама велела справиться о вашем здоровье и занять вас разговором, – обратилась Цяоцзе к матушке Цзя. – Она скоро сама к вам придет.
– Милая девочка! – улыбнулась матушка Цзя. – Я встала нынче пораньше, в надежде, что кто- нибудь придет, но пришел только второй дядя Баоюй.
– Барышня, справьтесь о здоровье дяди, – напомнила девочке нянька.
Цяоцзе справилась о здоровье Баоюя.
– А ты как себя чувствуешь, малышка? – в свою очередь осведомился Баоюй.
– Вчера вечером мама сказала, что ей надо с вами поговорить, – произнесла Цяоцзе.
– О чем же это? – удивился Баоюй.
– Мама хочет, чтобы вы проверили мои знания, – ответила девочка. – Несколько лет меня учила Ли Вань, но мама не знает, чему я выучилась. Я ей сказала, что все знаю, а она не верит, говорит, что я целыми днями бездельничаю, играю с подружками. Но выучить иероглифы совсем не трудно. Я свободно читаю «Книгу дочернего благочестия». Мама и в это не верит. Поэтому хочет пригласить вас, чтобы вы проверили, когда у вас будет свободное время.
– Милое дитя, – промолвила матушка Цзя. – Твоя мама не знает грамоты и не может тебя проверить. Пусть это сделает второй дядя Баоюй, только при ней. Вот тогда она поверит.
– Сколько иероглифов ты знаешь? – осведомился Баоюй.
– Более трех тысяч, – отвечала Цяоцзе. – Прочла «Книгу дочернего благочестия», а полмесяца назад принялась за «Жизнеописание выдающихся женщин».
– И все тебе там понятно? – поинтересовался Баоюй. – Если нет, я могу объяснить.
– Конечно, – заметила матушка Цзя. – Ведь ты ей дядя, и это твой долг.
– О любимой супруге Вэнь-вана ты, конечно, все знаешь, – начал Баоюй. – А известно ли тебе, что Цзян-хоу[35], которая распустила волосы и, невзирая на грозящую ей казнь, пыталась образумить своего мужа, а также У Янь [36], установившая порядок в государстве, – были самыми знаменитыми среди всех княгинь?!
– Да, конечно! – ответила Цяоцзе.
– Если говорить о женщинах, прославившихся своими талантами, то прежде всего следует упомянуть о Цао Дагу[37], Бань Цзеюй[38], Цай Вэньцзи[39] и Се Даоюнь[40].
– А каких женщин можно считать мудрыми и добродетельными? – спросила Цяоцзе.
– Например, Мэн Гуан. Она одевалась в холщовую юбку, а волосы закалывала шпильками из терновника. Или же мать Бао Сюаня[41], которая носила воду в простом глиняном кувшине, также мать Тао Каня[42], отрезавшую волосы, чтобы удержать гостя. Этих женщин даже нищета не сломила, как же не назвать их мудрыми и добродетельными?
Цяоцзе радостно закивала головой.
– Но были и другие женщины, которым приходилось терпеть много страданий, – рассказывал Баоюй. – Это прежде всего Лэ Чан[43], которая носила при себе половинку разбитого зеркала, Су Хуэй[44], сочинявшая стихи, которые можно читать справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх, а смысл останется тот же. К ним же можно причислить женщин, глубоко почитавших родителей, например, My Лань[45], и еще Цао Э – когда утонул ее отец, она следом за ним бросилась в реку. Всех и не перечесть.
Цяоцзе сидела молча, задумавшись.
А Баоюй так увлекся, что все говорил, говорил. Рассказал, в частности, о том, как госпожа Цао[46] поклялась хранить верность погибшему мужу и отрезала себе нос. Цяоцзе слушала с трепетом и прониклась глубоким уважением к этой мужественной женщине.
Чтобы не напугать девочку этими страшными историями, Баоюй заговорил о красавицах:
– Или взять хотя бы Ван Цян, Си Ши, Фань Су, Сяо Мань[47] , Цзян Сян, Вэньцзюнь, Хун Фу, ведь все они…
Заметив, что Цзяоцзе притихла и сидит задумавшись, матушка Цзя остановила Баоюя:
– Хватит, замолчи! Ты и так наговорил лишнего. Разве она все запомнит?
– Кое-что из того, что рассказывает второй дядя, я читала, – произнесла Цяоцзе, – но не все. А теперь, после объяснений, мне стало намного понятней даже то, что уже прочитано.
– Разумеется, иероглифы, которыми написаны эти сочинения, ты знаешь, – сказал Баоюй, – и проверять тебя незачем!
– Мама говорит, что наша Сяохун была когда-то вашей служанкой, – сказала вдруг Цяоцзе. – Мама взяла ее от вас, а новую служанку вам так и не дали. Теперь мама хочет послать вам какую-то Лю Уэр, но
