– Значит, так оно и есть! – воскликнула Дайюй.
– Говоря по правде, – продолжал Баоюй, – мне матушка и батюшка запретили туда ходить. А маленькая садовая калитка, через которую хоть десять раз на день пройди, заперта, и попасть к тетушке Сюэ можно лишь через главные ворота, у всех на виду. А это не очень удобно.
– Но откуда ей знать, что ты не приходишь именно по этой причине? – спросила Дайюй.
– Сестра Баочай всегда меня понимала лучше других, – заметил юноша.
– Не обольщайся, – промолвила Дайюй. – Вряд ли она в данном случае тебя понимает. Ведь болела не тетушка, а сама Баочай. Помнишь, как весело было в саду, когда мы все собирались, писали стихи, пили вино и любовались цветами! А теперь сестра Баочай живет у себя дома, в семье у них неприятности, вдобавок она заболела, а ты ее даже не навестил! Будто чужой. Как же ей на тебя не сердиться?
– Неужели Баочай больше не будет со мной дружить? – воскликнул Баоюй.
– Откуда мне знать, – ответила Дайюй. – Факты сами за себя говорят!
Баоюй сидел расстроенный и молчал. Дайюй велела подбросить благовоний в курильницу и, не обращая на Баоюя внимания, углубилась в чтение.
– И зачем только рождаются на свет такие люди, как я! – воскликнул Баоюй, вскочив с места и с досады топнув ногой. – Исчезни я совсем, воздух стал бы чище!
– Когда появляется на свет один человек, появляется и другой, – возразила Дайюй. – А вместе с людьми приходят тревоги, страх, ложь, грезы, всякие неприятности. Я говорила все в шутку. Но хотелось бы знать, почему холодность тетушки Сюэ ты отнес на счет сестры Баочай? Ведь тетушка приходила по делу Сюэ Паня и, само собой, расстроилась. До тебя ли ей было? А ты вообразил невесть что, какую-то глупость!
Баоюя вдруг осенило, и он воскликнул:
– Верно, верно! Ты гораздо умнее меня, сестрица! Помню, в детстве, стоило мне рассердиться, ты вразумляла меня, я терялся и не знал, что тебе возразить! Будь я даже золотой статуей Будды, одним своим словом ты могла бы сломить меня, как травинку…
– В таком случае ответь мне на мои вопросы, воспользовавшись тем, что Баоюй завел речь о Будде, промолвила Дайюй.
Баоюй скрестил ноги, сложил руки, закрыл глаза и, надув губы, произнес:
– Что же! Просвещай меня!
– Что ты станешь делать, если сестра Баочай захочет по-прежнему с тобой дружить? Как ты поступишь, если сестра Баочай не захочет с тобой дружить? Что ты сделаешь, если сестра Баочай через некоторое время разорвет с тобой узы дружбы? Допустим, ты захочешь с ней дружить, а она будет относиться к тебе с неприязнью? Как ты станешь вести себя, если она захочет с тобой дружить, а ты не захочешь?
Дайюй выпалила все это единым духом.
Баоюй долго думал и вдруг расхохотался:
– Пусть будет хоть три тысячи озер со стоячей водой, мне достаточно одного ковша, чтобы напиться.
– А если тебе встретится проточная вода? – вновь спросила Дайюй.
– Я не стану ее черпать, пусть течет. Вода сама по себе, черпак тоже сам по себе, – ответил Баоюй.
– А как быть, если эта вода вдруг остановится и в ней утонет жемчужина?
– Рассуждения о святой истине у нас превратились в пустую болтовню; не уподобляйся куропатке, которая кричит в лучах весеннего солнца, – ответил Баоюй.
– Первая заповедь буддистов гласит: «Не занимайся словоблудием!» – продолжала Дайюй.
– Святая правда, – заключил Баоюй.
Дайюй опустила голову и умолкла. В это время на крыше закаркала ворона, взмыла в воздух и улетела в юго-восточном направлении.
– К счастью это или к беде? – задумчиво произнес Баоюй.
Дайюй ответила стихами:
В это время вошла Цювэнь:
– Второй господин, поспешите домой! Батюшка присылал человека узнать, вернулись ли вы из школы! Сестра Сижэнь ответила, что вернулись, так что не мешкайте!
Баоюй вскочил и бросился из комнаты. Дайюй не стала его удерживать.
Если хотите узнать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.
Глава девяносто вторая
Итак, Баоюй покинул павильон Реки Сяосян и взволнованно спросил у Цювэнь:
– Зачем меня звал батюшка, не знаешь?
– Не звал он вас, – призналась Цювэнь. – Но скажи я вам правду, что вас сестра Сижэнь зовет, вы вряд ли пошли бы!
Баоюй, успокоившись, произнес:
– Ну, если Сижэнь, тогда ладно! Зачем же меня пугать?
– Где ты пропадал? – спросила Сижэнь, едва завидев Баоюя.
– У барышни Дайюй был. Зашел разговор о сестре Баочай, и я засиделся.
– О чем же вы говорили? – поинтересовалась Сижэнь.
Баоюй рассказал, как они вели беседу в подражание буддийским классикам.
– Делать вам нечего! – улыбнулась Сижэнь. – Рассуждали бы лучше о хозяйственных делах или о стихах. А о буддистах зачем? Ты же не монах!
– Ничего ты не понимаешь! – засмеялся Баоюй. – У нас, как и в буддийском учении, есть свои сокровенные тайны, и посторонним в них не проникнуть!
– Постигая эти тайны, вы выворачиваете наизнанку истину и нас ставите в дурацкое положение! – засмеялась Сижэнь.
– Когда мы с барышней Дайюй были детьми, – стал объяснять Баоюй, – она очень сердилась, если я говорил глупости. А сейчас я обдумываю каждое слово и не даю ей повода сердиться. Да и видимся мы с ней не часто: она сюда не приходит, а я занят учебой. Постепенно между нами родилось отчуждение, и мы не можем говорить прямо все, что думаем.
– Вот и хорошо, – сказала Сижэнь. – Вы уже не дети и должны вести себя подобающим образом!
– Я и сам понимаю, – кивнул Баоюй, – и нечего об этом говорить. Скажи, – спросил он, – не
