– Говорит Жуков. По каким районам бьют?
Несколько секунд молча слушал. Потом сказал:
– Ладно. У меня все.
Положил трубку на рычаг и обернулся к Королеву:
– А ну, дайте еще раз это донесение.
Внимательно перечитал и как бы про себя отметил:
– По Ижорскому и Кировскому бьют… И вчера и сейчас…
Потом поднял голову и проговорил:
– Понял замысел?
– Я думаю… – начал было Королев, но Жуков прервал его:
– Вот и я думаю!.. Ладно. Еще раз напоминаю: пусть Бычевский немедленно со мной свяжется.
Он повернулся к двери и только тут заметил прижавшегося к стене Звягинцева. Смерил его взглядом с ног до головы, строго спросил:
– Кто такой?
То, что этот генерал является командующим фронтом, Звягинцев понял из разговора сразу же. «Но как же Ворошилов? Значит, маршал уже не командующий?» – недоуменно думал он.
Лицо генерала показалось Звягинцеву знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, где и когда видел его.
Резкий вопрос командующего привел Звягинцева в замешательство. Выручил Королев – доложил за него:
– Майор Звягинцев из нашего инженерного управления…
– А чего здесь болтается, раз инженер? – прервал его Жуков.
– Товарищ командующий! – обретя вдруг дар речи, громко и даже с вызовом проговорил вытянувшийся в положение «смирно» Звягинцев. – Я болтаться привычки не имею. Выполнял боевое задание на Лужской линии. Получил ранение. До выезда на фронт был прикомандирован к оперативному отделу. Поэтому из госпиталя явился сюда.
Королев слушал Звягинцева и в душе клял его на чем свет стоит. Уверенный, что сейчас разразится буря, он из-за спины Жукова делал отчаянные знаки. Но, вопреки его опасениям, Жуков спросил почти добродушно:
– Из госпиталя?.. То-то они тебя вырядили, как чучело огородное. Куда угодило?
– В ногу.
– Осколочное, что ли?
– Так точно.
Уловив явную перемену в тоне командующего, Королев сказал:
– Вот, товарищ командующий, не хочет в штабе работать, опять в строй просится!
– А ну, пройди по комнате! – приказал Жуков Звягинцеву.
Звягинцев сделал несколько шагов, слегка припадая на левую ногу.
– Шкандыбаешь, – усмехнулся Жуков и обернулся к Королеву: – Пошлете его на Кировский завод. Ясно?
– Так точно! – поспешно ответил Королев.
– Товарищ командующий! – чувствуя, как загорелось от обиды лицо, воскликнул Звягинцев. – Разрешите обратиться. При чем тут завод? Я прошу… настаиваю, чтобы меня послали на фронт. Я знаю, в частях большая убыль командного состава… Я…
– Отставить! – оборвал его Жуков. – «Я знаю»! А то, что в районе Кировского из пулеметов стреляют, это ты знаешь? А что от Кировского до Дворцовой площади танку полчаса ходу, ты знаешь?!
Он пошел к двери и уже с порога бросил:
– Сегодня же направить на Кировский!
Некоторое время в комнате царило молчание, нарушаемое лишь мерным стуком метронома.
Наконец Королев заговорил:
– Я думаю, ты все понял. Это новый командующий фронтом генерал армии Жуков.
«Жуков! – вспомнил Звягинцев. – Ну конечно же я видел его тогда в Кремле, на совещании…»
– А где же маршал? – спросил он.
– Отозван в распоряжение Ставки.
– Павел Максимович, ты прости меня, – взволнованно проговорил Звягинцев, – понимаю, не мое дело обсуждать… Но скажи откровенно… Что же, он… лучше Ворошилова?
Королев медленно прошелся по комнате. Остановился напротив Звягинцева.
– Знаешь, Алексей, хотя действия старших начальников никогда с подчиненными не обсуждаю, но на этот раз… сделаю исключение. Сядь.
Он подождал, пока Звягинцев сядет у стола, сам сел напротив и продолжал задумчиво, как бы размышляя вслух:
– Понимаешь, сам уяснить хочу. Тут такое дело случилось. В первый же день, как он приехал, попался я ему под горячую руку. Подробно рассказывать нет времени. Словом, думал, разжалует, рядовым на фронт пошлет – у него это запросто. Но обошлось…
– Но разве у него есть право?.. – недоуменно начал было Звягинцев.
– Обстановка дает право, Алексей! – с горечью в голосе прервал его Королев. – Враг под Ленинградом стоит, погнать его вспять пока не удается. Наоборот, сами ежечасно под угрозой вторжения живем. И вместе с тем есть перемены при новом командующем, есть, – продолжал Королев, и чувствовалось, что он хочет и себе ответить на вопрос, над которым в горячке дел ему некогда было задуматься. – Перемены эти прежде всего в том, что Жуков потребовал изменить тактику. Раньше, что греха, таить, закопаемся в землю, и, если противник молчит, мы и рады. Он в атаку, мы – «стоять насмерть, ни шагу назад». А теперь иначе. Немец лезет – защищайся. Затих, перестал атаковать – не жди, не радуйся передышке, атакуй сам. Это не только новая тактика. Это… иная психология, если хочешь знать! Вот чего требует новый командующий. Хочешь сказать – резок? Согласен, резок, иной раз жесток даже. Но…
Королев задумался, стараясь точнее сформулировать свою мысль, взял папиросу, затянулся и продолжал:
– Утверждать, что новый командующий все, так сказать, с ног на голову поставил, словом, все отменил и какой-то новый сверхплан предложил, не могу. В общем-целом он действует в том же направлении, что и старый. Приказы прежние не отменял, хотя, разумеется, и много новых отдал. Это, так сказать, с одной стороны… А с другой – есть новое! Что именно, спросишь? Отвечу так: точность, категоричность, последовательность. Никаких тебе дискуссий, никаких накачек. Не выполнишь приказ – худо будет.
– И тем не менее он сам сказал, что немцы могут ворваться в город.
– Да. Они вышли к окраинам, – внезапно упавшим голосом сказал Королев.
– Послушай, Павел Максимович, – наклоняясь к Королеву, тихо заговорил Звягинцев, – мы с тобой военные люди. И оба коммунисты. Положение под Ленинградом катастрофическое, так?
– Так… – почти беззвучно ответил Королев.
– Теперь скажи мне искренне – ты знаешь, я не трус и, пока дышу, с врагом буду драться… И все же скажи: есть надежда?
Королев резко выпрямился, как от удара.
– Ты… ты что это такое спрашиваешь?! – сквозь зубы процедил он.
– Я видел карту, Павел Максимович…
– А-ах, ты карту видел?! – с бешенством повторил Королев. – Да как же можно только по карте судить! – Лицо Королева покраснело, жилы на висках надулись. – Навалялся по санбатам да госпиталям, – крикнул он, – боевого духа армии не знаешь!
Он вскочил, сделал несколько быстрых шагов взад и вперед по кабинету и уже спокойно, однако с усмешкой сказал:
– Противоречие в моих словах имеется вроде? С одной стороны, положение – на волоске, а с другой – вера и надежда? Да, с точки зрения формальной логики, может быть, и противоречие! Но по этой паршивой логике фриц уже давно в Москве и в Ленинграде быть бы должен. А его там нет! И не будет!
