– Пятнадцать двадцать семь. – И как-то совсем по-мальчишески добавил: – Ух-ух, ходят! Точно, как в аптеке!
Звягинцев завел свои часы и скомандовал:
– Пошли. В штаб обороны.
– …Итак, – сказал Звягинцев, – задача заключается в том, чтобы решительно укрепить все районы города, примыкающие к Финскому заливу. Для руководства строительством укреплений штаб ВОГа выделяет целый ряд военных инженеров – и на завод имени Жданова, и на стадион имени Кирова, и на другие уязвимые участки. Наша с вами задача – укрепить западную часть территории Кировского завода и подступы к ней. Работа предстоит трудоемкая. Построенные там укрепления преимущественно легкого, противоосколочного типа. Штаб же ставит задачу создать укрепления, неуязвимые для немецких снарядов. Для этого потребуются материалы и, конечно, рабочие руки. Понадобятся люди. Это все, что я могу пока сказать. Завтра с утра вместе с инженерами произведу более детальную рекогносцировку района. Тогда можно будет составить конкретный план работ. Но уже сейчас ясно: понадобятся люди. Не менее ста человек. А возможно, и больше.
Они сидели в подвальном помещении здания, где когда-то была поликлиника, а теперь разместилось заводоуправление: директор завода Длугач, секретарь парткома Алексеенко, возглавлявший теперь партийную организацию вместо Козина, начальник заводского штаба МПВО Дашкевич, представитель штаба обороны Южаков и он, Звягинцев.
Сюда, в бомбоубежище, их загнал начавшийся полчаса назад обстрел. Время от времени Дашкевич снимал трубку одного из телефонных аппаратов и, продолжая слушать говоривших, вполголоса спрашивал: «Как там?..»
– …Не менее ста человек, – повторил Звягинцев.
Никто не произнес ни слова.
Наконец Длугач спросил:
– Вы в цехах-то были, товарищ майор?..
– К сожалению, побывать в цехах я еще не успел, – ответил Звягинцев.
– Так вот, людей нет, товарищ майор, – тихо сказал Длугач и добавил еще тише: – Ну… пригодных для вашего дела.
«Как это нет? – хотел спросить Звягинцев. – Должны быть, раз требуются!» Но сдержался и, стараясь говорить спокойно, сказал:
– Вы, видимо, плохо представляете себе ситуацию, товарищи! Я не отрицаю, что кое-что для укрепления западной части заводской территории уже сделано. Но, к сожалению, с военной точки зрения эти укрепления не выдерживают критики. Пулеметные точки установлены так, что огонь можно вести лишь в одном направлении. Расчеты там могут укрыться лишь от осколков. А немцы, как правило, предваряют свои атаки артиллерийским обстрелом и воздушными налетами. В случае попадания в такую огневую точку, скажем, тяжелого снаряда от нее не останется даже следа. Теперь о дзотах, – продолжал Звягинцев. – Они у вас расположены здесь, здесь и здесь. – Он ткнул пальцем в отметки на карте, лежавшей на столе, вокруг которого они сидели. – Все на открытой местности. Но подобный дзот, если он не имеет броневого перекрытия, в случае направленного артобстрела не продержится и десяти минут. Следовательно, нужно сделать перекрытия. Это то, что касается дзотов. Однако необходимы также и доты. Я понимаю, что в существующих условиях их построить трудно. Но почему для этой цели не использовать расположенные на западной окраине пустующие заводские помещения? Полагаю, что это возможно. Итак, нужно усилить имеющиеся укрепления и построить новые. Для этого, как вы понимаете, нужны рабочие руки. Люди нужны. Минимум сто человек. И немедленно.
Снова наступило молчание.
В этот момент открылась дверь, и вошел Королев.
– Обстрел прекратился, – сказал он с порога.
Только сейчас Звягинцев, прислушавшись, уловил, что метроном снова стучит спокойно и размеренно.
– Ну как, товарищ майор, провел ревизию? – спросил Королев, опускаясь на табурет.
– Ревизия проведена, – с невеселой усмешкой ответил за Звягинцева Южаков, – обнаружена крупная недостача.
– Товарищи, – сказал Звягинцев, – я отлично понимаю, чего стоило при создавшемся положении построить и эти укрепления. Но все измеряется… ну, как бы это сказать… точкой отсчета.
– Здесь, майор, люди не военные и, как говорили в гражданскую морячки, академиев не кончали, – вмешался Королев, – ты попроще выражайся.
– При чем здесь академии? – вскинулся Звягинцев. – Просто я имел в виду… ну, как бы это сказать… критерий! Если мерой являются физические возможности изможденных, обессиленных людей, то сделано очень много. А если взять другую меру, ну, иную точку отсчета… способность построенных оборонительных сооружений противостоять возможному наступлению врага, то она… – Звягинцев хотел сказать «почти равна нулю», но сдержался и сказал: – …минимальна.
– Значит, на минимуме кировцы застыли, – с горечью сказал Королев.
– Дело не в словах, товарищ Королев, – несколько смутившись, сухо и официально сказал Звягинцев, – а в существе. В том, что оборона завода с запада слаба. Надо немедленно приступить к созданию таких оборонительных сооружений, которые смогут стать реальной преградой на пути противника.
– Товарищ Звягинцев, – возразил Длугач, – мы и сами прекрасно понимаем необходимость укрепления западной стороны нашей территории. Как видите, мы построили там оборонительные укрепления. Но, наверное, вы правы, они недостаточно совершенны. – В отличие от Королева Длугач говорил внешне спокойно. – Мы понимаем, – продолжал он, – что работы эти следует продолжить, тем более что теперь существует на этот счет приказ. Но нужно смотреть на вещи реально. А реальность эта такова, что значительная часть кадров, которыми мы располагали, теперь за тысячи верст отсюда, на востоке, ведь там, по существу, новый Кировский создавать пришлось! А рабочие, оставшиеся здесь, еле на ногах стоят!
– Но на заводе есть вооруженный отряд, – нетерпеливо прервал его Звягинцев.
– Есть отряд, – кивнул Длугач, – командует им начальник литейного цеха Лепель, а комиссаром до недавнего времени был сидящий перед вами Алексеенко. Бойцы вооруженного отряда не только несут дежурства по охране завода, ими и были построены те самые укрепления, которые вы критикуете. Более того, силами этого отряда с территории завода были вывезены тысячи тонн железных конструкций для возведения дотов в тылу сорок второй армии. Однако скажу вам прямо: за последнее время отряд поредел, люди заметно ослабели. Конечно, бойцы помогут вам. Но вы отлично знаете, что задача отряда – защищать завод, если враг действительно прорвется сюда, и превращать всех его бойцов в строителей – значит лишить отряд боеспособности. Ни о каких ста человеках не может быть и речи. Рабочим же, которые с трудом простаивают свою смену у станка, копать после этого мерзлую землю, месить бетон не под силу.
– Вот что, – решительно сказал Звягинцев, – я сам пойду по цехам. И найду людей.
В сегодняшнем Ленинграде все было невозможно, если мерить силы человеческие обычными мерками, – в этом Звягинцев уже отдавал себе отчет.
Но он понял и другое. Все невозможное здесь становится возможным. Невозможно было держаться на ногах, а люди держались. Невозможно было стоять у станков, но завод действовал. Невозможно было сдерживать врага на подступах к Ленинграду, но врагу не давали сделать вперед ни шага.
Следовательно, возможно построить и новые укрепления, убеждал себя Звягинцев.
Состояние ленинградцев он понимал умом, рассудком. Он еще не ощущал сосущего чувства голода, не испытывал головокружения, глаза его не застилал туман… Звягинцев жалел людей, которые его окружали, и восхищался ими. И все же он еще не был одним из них.
– Хорошо, – сказал Королев. – Пойдем вместе.
Они поднялись по лестнице и вышли во двор.
Небо было безоблачным, и все вокруг заливал мертвый, безжизненный лунный свет: здания
