Около девяти свет в окне третьего этажа погас. Теперь я сосредоточил внимание на освещенном окне верхнего этажа. Я ждал уже почти час, когда за занавеской вдруг показалась тень. Я узнал силуэт этого Страшилы. Его ни с кем нельзя было спутать. Если бы я не наблюдал непрерывно, то пропустил бы этот мимолетный момент. Значит он живет на верхнем этаже, но там ли Рея?
Я сидел, не прекращая наблюдения. Окна гасли одно за другим. Негритянка взяла солидных размеров сумочку, подошла к двери и повернула выключатель. Наконец во всем доме свет оставался только в окне Страшилы. Потом я увидел, как он сбежал по лестнице и оседлал свой мотоцикл. Машина разразилась оглушительным рокотом. Напялив шлем на грязную голову, он умчался, но свет в его окне продолжал гореть.
Это могло означать одно из двух: либо Страшиле наплевать на счета за электричество, либо там, наверху, прячется Рея.
Но как это узнать? Я был чужаком в районе. Слишком опасно соваться в дом Страшилы, пусть он казался теперь опустевшим.
Я закурил сигарету и обвел внимательным взглядом улицу внизу. Словно крысы, появляющиеся с наступлением темноты, улицу заполнили люди. Пожилые оборванные мужчины и женщины спускались по ступенькам домов и шаркающими походками отправлялись на поиски бара. И тут я заметил негритянку. Она стояла, прислонясь к ржавым перилам и раскачивалась всем телом, и тогда я понял, что она проститутка.
Я знал, что ее комната расположена как раз под конурой Страшилы. Вот мой шанс. Может быть мне удастся получить подтверждение того, что Рея там.
Я вспомнил, как негритянка полуголая танцевала у себя в комнате. Она была миловидна и прекрасно сложена. Я не прикасался к женщине со времени смерти Джуди – очень, очень давно, как мне теперь казалось.
Отодвинув стул, я встал, ощупью пробрался через неосвещенную комнату к двери и вышел в вонючий коридор.
Спускаясь по лестнице, я никого не встретил. Дверь миссис Рейнолдс была закрыта. Через тонкие филенки доносился звук телевизора. Я не спеша спустился по ступенькам на ночную улицу, окутанную облаками цементной пыли.
Уличная пена – юнцы, девчонки, пьяные и старики – водоворотом кипела вокруг меня. Я посмотрел через улицу на негритянку, уже приметившую меня. Она смотрела в мою сторону. Я пересек улицу.
Когда я достиг противоположного тротуара, она двинулась ко мне.
– Привет, лапочка, – сказала она тихо, сверкнув в свете фонаря белыми зубами. – Скучаешь один?
Я остановился, глядя на нее. Ее кожа имела оттенок кофе, сильно разбавленного молоком. Лицо обрамляли черные волосы. У меня сразу вылетела из головы даже необходимость найти Рею и заткнуть ей рот. Я должен был разрядить напряжение, накопившееся в моем теле.
– И еще как, – сказал я хрипло. – Давай исправим это дело.
Она окинула меня испытующим взглядом больших черных глаз.
– Это обойдется тебе в десять баксов, лапочка, – сказала она. – Есть у тебя столько?
Я подумал о пяти сотнях, которые предлагал Рее.
– Есть, – ответил я.
– По виду у тебя нет и двух. – Она улыбнулась мне. – Ты здесь новенький, верно?
Я полез в задний карман и показал ей десятидолларовую бумажку. Ее тонкие коричневые пальцы выхватили деньги из моей руки с проворством ящерицы, глотающей муху.
– Пошли, лапочка, – сказала она. – Конец разговорам, пора за дело.
Она ввела меня в дом, который смердел еще хуже моего. Когда я вслед за ней поднимался по лестнице, она виляла задом перед моими глазами. Подъем был долгий и к тому времени, когда мы добрались до ее площадки, у меня едва не лопалась ширинка...
Она знала свое дело и не разочаровала меня. В прошлом, когда мне не хотелось увиваться за какой-нибудь девушкой, я брал шлюху. Расход никогда не оправдывал себя. Обычно они лежали, глядя в потолок, некоторые даже курили, большинство хихикало, но эта негритянка так сыграла свою роль, что я чувствовал, будто расшевелил ее, хотя и знал, что это не так. Когда все кончилось, я скатился с нее. Она не сделала того, что делает большинство из них – слезают с постели и начинают одеваться. Лежа рядом со мной, она потянулась за пачкой сигарет, раскурила две и дала одну мне.
– Определенно тебе это было нужно, лапочка, – сказала она, поглаживая груди.
– Да! Это действительно было мне нужно. – Теперь я испытывал блаженный покой и облегчение, словно лопнул мучивший меня нарыв. Я втягивал дым в легкие, глядя в потолок. И тут я впервые обратил внимание на шаги наверху. Теперь я слышал шаги... легкие тук-тук-тук женских каблучков у себя над головой. Тогда я вспомнил Рею и причину, по которой оказался в этой убогой комнате в одной постели с голой молодой негритянкой.
Я прислушался. Женщина у меня над головой ходила взад и вперед, взад и вперед, не переставая.
Негритянка погасила окурок.
– Пора опять идти на работу, – сказала она. – Хорошо провел время?
– Что там такое? – спросил я, указывая на потолок.
– А какая тебе забота? – Она села прямо и спустила длинные ноги с кровати. – Поднимайся, лапочка, мне надо идти работать.
Я обхватил рукой ее тонкую талию и притянул к себе.
– Не спеши... мне надо еще на десятку.
Она распласталась по мне своим теплым телом.
– Ты серьезно?
– Хочешь деньги вперед?
– Только так, лапочка. Мне надо жить.
Я слез с постели, нашел свои штаны, достал еще десять долларов и подал ей. Когда я лег, она перекинула через меня ногу и начала покусывать мое ухо. Я прислушивался к шагам над головой.
– Что там такое? – спросил я. – Похоже на марафон.
– Одна психованная. – Негритянка принялась гладить мне шею. – Она сводит меня с ума. День за днем, ночь за ночью, ходит, ходит. Если бы не Страшила, я поднялась бы и дала бы ей жару, но она подстилка Страшилы, а он большая куча... в этом сортире.
– Ты ее видела?
Она приподнялась на локте и уставилась на меня с выражением любопытства в больших черных глазах.
– К чему вопросы, лапочка? Давай, займемся делом.
Все время, пока мы разговаривали, я слышал шаги.
– Девчонка Страшилы?
– Ты его знаешь?
– Я знаю, какой он ублюдок.
Она успокоилась и опять опустилась на меня.
– Они влипли в какую-то историю. Он прячет ее от фликов, – невнятно пробормотала она, прижавшись губами к моей шее. – Она две недели сшивается там, никуда не выходит, только ходит по комнате и сводит меня с ума.
Теперь я знал все, что хотел знать. Я нашел Рею.
Вернувшись в свою убогую комнатенку, я лег на кровать, не зажигая света и не опуская штору. Свет уличных фонарей позволял различить предметы. Я испытывал приятную расслабленность: секс был тем, в чем я давно нуждался. Сэди – негритянка сказала мне свое имя, когда я уходил – оказала на меня основательное терапевтическое воздействие.
Теперь я знал, что Рея прячется у Страшилы. Пока она жива, моя свобода и состояние подвергаются риску, постоянному риску. Если она попадет в руки полиции, ее показания изобличат меня. Я должен заставить ее молчать – но как?
