если пираты вздумают высадить десант. Разноцветные паруса рыбачьих баркасов маячили недалеко от берега — в бухте рыбаки могли выходить на промысел, не опасаясь морских разбойников.
Несмотря на это, рыба на базарах дико вздорожала, как и мясо. Хотя еды пока хватало. Но ходили упорные слухи, что в городе осталось муки лишь на пять дней.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, послушница решила получше рассмотреть статуи — те ли они самые, что она видела во сне?
Поднялась по древней лестнице к идолам.
Ряд начинался забавной скульптурой. Оседлав здоровенного морского конька, куда-то мчался, вытянув руку, еще молодой и совершенно голый человек, чьи волосы были собраны в хвост на затылке.
В руке он сжимал боевой молот или топор — теперь уже не разобрать.
— Это Ноденс, старший сын Хозяина Бездны, — послышалось у нее за спиной. — Мой прародитель… Да и половины Тартесса, наверное.
Повернувшись, Орланда увидела того самого мальчишку, которому помогала ловить странную кошку с крыльями. На нем была тога из тонкого полотна и золотая гривна на шее.
— Это хорошо, что ты пришла. Мне ведь и поговорить не с кем.
Орланда вежливо поздоровалась с представителем тартесской знати.
— Ты тут один гуляешь? — осведомилась она.
— Почти… Вот, кстати, и мой…
Позади послышался тяжелый топот.
— Ясный пан, почему вы прячетесь? — сипло проревел чей-то голос. — Зачем пану так шутить? О! Бей меня Перкунас своими молниями! — оторопело вытаращился на нее преклонных лет мужчина с седыми вислыми усами, облаченный в позолоченную церемониальную кирасу и малиновые шаровары. — Цоб мне больше не увидеть своего маетка! Панна шпионка!
Орланда узнала в разряженном стражнике леха, мечтавшего разоблачить заговор.
Вот незадача, теперь еще выкручиваться придется.
— Ты ее знаешь, Будрис? — недоуменно взирал на своего охранника парнишка. — Но… как…
— Так есть! — пригладил усы воин и многозначительно подмигнул девушке. — Мы с паненкой… — начал было он, но, уловив умоляющий жест, который ему сделала Орланда за спиной юноши, смешался.
— Что? — теребил его Кар. — Будрис, объясни. Вы что, раньше встречались? Орланда, может, ты растолкуешь?
— Орланда? — пробормотал Будря и принялся чесать затылок. — Как то есть Орланда? Панна шпион… э-э-э… пенкна паненка мувила, цо мае имя Орландина!
— Все в порядке, — пояснила растерянно хлопающему глазами мальчику послушница. — У меня есть сестра, на меня очень похожая…
— Сестра?! — Достопочтенный лех, похоже, был окончательно убит. — О, проше простить, ясный крулю, я испугался есть.
И тут Орланда оторопела. «Круль»?! И в один миг поняла, с кем разговаривает.
Все сложилось.
Собственный зверинец у мальчишки, одно имя с местным малолетним царем, погибшие родители… Царский Берег, в конце концов!
— Прошу простить меня, ваше величество, — низко склонилась Орланда. — Я не узнала вас.
— Не зови меня «вашим величеством»! — попросил чуть улыбнувшийся Кар. — По-дурацки звучит. Даже августа так не часто зовут.
— Ну хорошо, государь…
— И так не нужно. — И добавил вдруг печально и с обидой: — Надоело!
— Пан круль не может говорить с простолюдинкой просто так, — встрял оправившийся Будря. — Этикет!..
— Зато пан круль может приказать тебе, Будрис, немножко помолчать! — ледяным тоном распорядился Кар XXX. — И не называть меня паном крулем хотя бы сегодня!
— Воля паньска, — тяжело вздохнул лех. — Ясный пан круль сделал Будрю центурионом за просто так! Если пан круль мувит, цоб его не звали крулем, то пан Будря не будет звать круля крулем, а царя — царем, хотя то есть истинная правда.
И тут Кар звонко рассмеялся.
И Орланда засмеялась вслед за ним.
И печальный пан Будря тоже поддержал их. Может, даже просто потому, что неприлично не смеяться подданному, если смешно царю.
Тут из ее котомки выбрался сонный и недовольный Ваал.
— О, знов той ваш пасюк! — отшатнулся Будря.
— Это кусик, — поправила Орланда.
— Да, знаю, — поддержал ее Кар. — Когда-то они были священными зверьми в стране My, что лежит по ту сторону Заморских Королевств. Эти зверьки очень умные и добрые.
Вытащив из кармана белый ванильный сухарь, он протянул его Ваалу, и тот, умилительно взяв его двумя лапками, принялся обгладывать.
Они принялись обходить строй идолов.
— Эти статуи стояли тут с самого основания Тартесса атлантами. Говорят, пока они целы, то городу ничего не угрожает, но если с ними что-то случится, Хозяин Морей нашлет на нас своих слуг.
— Хозяин? — насмешливо прищурилась Орланда. — Это Посейдон, что ли? А, припоминаю. — И как истинная христианка пошутила: — Такой большой голый мужчина с трезубцем на главной площади.
— Это сейчас его зовут так, — вполне серьезно ответил мальчик. — А настоящее его имя — Хоренна. Было еще тайное имя, но его знали только жрецы, а теперь и они забыли. И он вовсе не мужик с трезубцем.
— А кто? — девушка не могла сдержать улыбки. — Неужели женщина?
— Нет, женщина с трезубцем — это Мать Тартесса, наша прародительница, — столь же серьезно ответил Кар, простодушно не заметивший в ее словах издевки. — А как выглядит Хоренна, никто не знает. Лишь старые надписи говорят, что он не человек.
Послушница промолчала, про себя посочувствовав Кару. С ее точки зрения, не имело значения, как выглядят несуществующие боги, а вот язычники, бывает, целыми днями спорят, кто там произошел от Венеры, а кто от Дианы!
— Орланда, взгляни! — позвал Кар. — Видишь, там, на дне?!
Она посмотрела.
Лучи восходящего солнца проникали в синеватую толщу воды, и на дне ясно виделись руины. Среди развалин возвышались непонятные статуи, окруженные настоящим лесом водорослей. Мелкие стайки рыбок серебристо мелькали, проносясь по прямым, как стрелы, улицам погрузившегося в воды города.
— Это Нижний Город старого Тартесса. Когда-то здесь селились богатейшие люди царства, самые важные жрецы и сановники. А теперь можно взять лодку и поплавать над останками их жилищ. Тут были мраморные дворцы и фонтаны с садами, и дети чужеземных правителей почитали за честь прислуживать на пирах здешних хозяев…
Из книг Орланда знала, что иногда при землетрясениях приморские города могут оказаться под водой. Но Кар развеял ее заблуждения.
— Он начал погружаться под воду больше двух тысяч лет назад, а последние жители ушли из затопленных домов при царе Маносе, когда наше войско было разбито ахайцами под Троей. А вот там стоял Летний дворец. — Его изящная ладошка указала туда, где сквозь синюю толщу моря проглядывали какие-то силуэты. — В нем была тысяча комнат, а в главном зале потолок был из чистейшего лазурита, на который днем подвешивали золотой диск, изображавший солнце, а ночью — серебряный, изображавший Селену… Когда нас завоевал Карфаген, башни Нижнего Города еще торчали из воды во время отлива… — И добавил: — Тогда вот этот берег был выше втрое, а стена оканчивалась у Совиного мыса…
