Ее отвлек вид по правому борту; толкотня лодок; там собрались зеваки. А дальше, за ними, в огне пожара гигантский черный силуэт у стены; еще что-то горело на реке. Не хватало моста, и это был он, он горел в реке, а черная мертвая масса, косо лежавшая у берега… грузовая баржа, на которой они ехали.
При виде этого у Альтаир возникло холодное чувство, какой-то запоздалый шок. Она на миг позволила лодке плыть самостоятельно, но тут же снова обрела ясную голову и поспешила немного повернуть нос, пока он не процарапал по якорному канату другой лодки. Скип закачался. К ним повернулись головы, темные силуэты. Свет шел сзади и падал на Альтаир.
— Ох, едва-едва, — сказала Минтака.
— Прости, бабушка.
Альтаир уже вспотела. Она описала между стоящими на якорях лодками и их канатами узкую кривую.
Мы ехали на этой черной штуке. Мы были там под палубой. Небо, опоздай мы хоть на секунду выскочить из каюты, сидели бы в ловушке, а бензин тек бы на нас сквозь доски… только пепел и кости. Нас даже не смогли бы отличить от оставшихся головешек. Все ли успели спрыгнуть с баржи?
Что за люди сделали такое?
— Здесь не слишком хорошее место для стоянки, — заявила Минтака. И крикнула следующей лодке: — Не слишком хорошее место для стоянки, поняли?
— Да заткнись ты! — крикнул кто-то в ответ, и к этому присоединились другие голоса. — Кто это там?
— Я Минтака Фахд! — крикнула старуха. — А здесь еще Ретрибуция, она ведет мою лодку; и большое спасибо тем, кто бросил меня!
— Она сошла с ума! — заорал кто-то. — Кто-кто? Альтаир толкнулась шестом.
— Я Альтаир Джонс! — крикнула она в ночь. — Я веду эту лодку в док, и сердечное спасибо тем, кто убежал и бросил ее на произвол судьбы! Кто видел Дэла Сулеймана?
На миг воцарилось молчание; и потом тоже не пришло никакого ответа.
— Выдала ты им, — заявила Минтака и перевалилась вперед. — Слышали?
— Я думаю, слышали, — пробормотала Альтаир. — Бабушка, у тебя будут проблемы с твоим артритом. Лучше сядь.
— Мне хорошо, — сказала Минтака, стоявшая с расставленными ногами на носу. Вероятно, ей было не слишком хорошо. Просто слишком упряма, чтобы сдаться.
И Дэл не ответил на призыв.
Сборище лодок протянулось под самый мост Лачуг; они стояли в центре и по краям, у его опор. Альтаир очень осторожно плыла между ними, боясь в такой темноте с кем-нибудь столкнуться. Минтака снова вернулась к парусиновому укрытию.
— Сейчас будем на месте, бабушка, — сказала Альтаир. — Не желаешь немного посидеть?
— Хэй, — сказала Минтака; и Альтаир тоже осознала наступившую тишину. Большой колокол больше не звонил, давая знать, что пожар потушен.
— Управились, — сказала Альтаир.
Конечно, управились. Меровинген не может сгореть; его жители слишком опытны и слишком подвижны, чтс бы ни творили сумасшедшие в капюшонах. Только во что же ты впуталась, Альтаир?
Она пожала плечами, чтобы стряхнуть холод, который нагнали на нее эти мысли, и продолжала толкать лодку дальше, мимо других стоявших на якорях лодок — тех, у владельцев которых хватило ума оставить свободным проход; они стояли здесь бок о бок, как птицы на насесте. Безопасный район. Скип плыл теперь в попутном течении еще быстрее. Перед ними возвышался Южный мост, а за ним поднималась высокая тройная арка моста Рыбного Рынка, как образцовый пример тени.
— Ох, — сказала Минтака, стоявшая рядом с парусиной. — Хорошо плаваешь, очень хорошо. Раньше и я так плавала.
— Хорошая лодка, — подтвердила Альтаир. Минтака ничего на это не сказала. Она сложила руки и круглой массой стояла в темноте.
Они пересекли тень Южного моста, самую узкую мостовую арку города. Ночами или ранним утром здесь обычно навостряли уши, прислушиваясь, не зазвонит ли колокол баржи, и резво уплывали в сторону, если слышали его.
— Куда ты собралась? — осведомилась Минтака. — Милая, у меня не хватит сил, чтобы справиться с течением Змеи.
— Ну, я не оставлю тебя сидеть в узких проходах Южного города, бабушка. Как тебе угол Вентани?
— О, Вентани — это отлично, милая. Честно тебе скажу: я не знала бы, что мне делать.
— Действительно хорошо, что я проходила мимо. Альтаир все больше прижималась к той стороне, где
были причалены десятки лодок, хотя и не так плотно здесь, перед отмелями, из которых выступало жесткое дно скал Вентани, одного из четырех каменных гнездовых образований во всем опускающемся Меровингене.
— Хэй, — сказала Альтаир, обнаружив свободное место. — Вот и место. Канальщики Верхнего Города, наверное, побоялись сесть здесь на мель. С твоей осадкой у тебя не будет проблем. Течение уже довольно сильное. — Она, хватая воздух, подвела скип ближе. — Не хочешь остановиться здесь, бабушка?
Они проскользнули к берегу рядом с множеством скипов.
— Как дела там внизу? — осведомился какой-то мужчина, когда они причалились. — Потушили?
— Да, — сказала Минтака, пошла на бок лодки и изложила мужчине все подробности.
О, небо! Началось!
Альтаир положила шест и опустилась на колени на полудеке. Вероятно, Минтаке приходилось складывать парусину и убирать, когда она ходила вокруг, если она вообще это делала. Но тент был укреплен на полудеке, и Альтаир пролезла вниз в тесноту, головой и плечами вперед. Воняло старыми одеялами, сырой шерстью и плесенью.
— Не спишь? — спросила она Мондрагона.
— Могу заверить, — ответил он ледяным тоном. — И куда теперь?
— Вперед. — Она нашла его в темноте и дала тычка, придерживая свою фуражку, когда поползла мимо Мондрагона.
— …и Джонс привезла меня сюда, — как раз рассказывала Минтака людям с соседней лодки, и вдруг добавила: — Небо, да тут еще этот красивый парень из Верхнего города, ну, разве не красавец? Джонс вытащила его из воды… я должна вам рассказать…
— Бабушка, — сказала Альтаир, схватила ее за руку в толстом рукаве свитера, и потащила через средний проход на другую сторону. — Бабушка, мне уже пора уходить… нужно забрать свою лодку и отвезти этого красивого м'сэра в Верхний город. Я заплачу тебе на следующей неделе.
— Ты действительно хочешь уйти? Не хочешь взять меня с собой, чтобы отыскать Сулеймана… ну, я бы даже пошла, если бы ты решила доставить м'сэра домой.
— Спасибо, моя лодка стоит прямо по другую сторону Рыбного Рынка, там проблем не будет, а я не хочу, чтобы ты мучалась со своим артритом.
— Бабушка Минтака, — сказал Мондрагон, сунул руку в карман брюк и вынул монеты, где среди темных медных блестели две ярко-серебристых. — Я хотел бы, чтобы вы взяли это. За аренду вашей лодки.
Лицо Минтаки было нечетким в темноте.
— Возьмете?
Минтака сложила ладони в чашу под его рукой и приняла монеты.
— Как мило, — сказала она, и ее голос задрожал, — очень мило.
— Я с удовольствием как-нибудь вернусь и закажу себе пуловер.
— О, я часто бываю у моста Миллера. — В ее голосе звучало почтение, удивление.
Будь ты проклят, Мондрагон; неужели у тебя нет сердца, что ты водишь за нос старуху? Она же тебе верит, разве не ясно?
