— Они убьют тебя, если придется, — перевела Альтаир. Тем временем снаружи встали мужчины и перекрыли переулок; дверь за Джепом была закрыта. Если бы вместо Альтаир Джонс возникли проблемы, эти проблемы погрузили бы в маленькую лодку и доставили в порт, трах-бульк и конец. Но в доме Моги не говорят грубым языком. Сам Моги настоял на этом. И Моги никогда не пытался отнять у кого-то другого оружие; еще один закон его дома. Если кто-то тащит за собой целый арсенал, Моги обычно говорил, что это его дело. Мы никогда не спорим с клиентами.
Трах-бульк.
Альтаир поднялась на порог и прошла мимо Джепа, через забитый склад к внутренней двери, и дождалась там Джепа и Мондрагона. Джеп задвинул засов, и наблюдатель за дыркой для подглядывания внутри (Альтаир подозревала, что он постоянно там подстерегал) вышел и отпер внутреннюю дверь.
— Доброе утро, Али.
— Доброе. — Кудрявый Али щурился в свете лампы и казалось, страдал от боли, потому что его широкое коричневое лицо было совершенно искажено. — Как можно спать в этом доме при таком шуме? Вы потеряли всякие приличия.
— Я хотела бы спокойную комнату, Али.
— У тебя есть деньги?
— Есть. И скажи Моги, если он не спит, что я буду выходить и входить через переднюю дверь. И хочу, чтобы мой друг здесь был в покое. Я поговорю с Моги об этом.
Темные глаза Али в свете лампы беспокойно заметались туда-сюда.
— Комнату, значит? Ну, идем, есть у нас одна.
Трах-бульк. Моги использовал еще этот оборот речи, когда это касалось долгов.
Или деловых партнеров, которые устраивали проблемы.
Комната на верхнем этаже (возможно, размышляла Альтаир, на самом деле это было больше, чем комната), была аккуратной и оборудована лампой, которую Джеп зажег элегантным движением запястья, держа спичку в мозолистых пальцах. Здесь стояла широкая кровать, жесткий стул и стол с маленькой вазой, полной нефритовых цветов из Чаттален (ваза была дешевкой). Ни одного окна. Одна стена была кирпичной, остальные три из досок от опалубки и штукатурки.
— Ванна с другой стороны коридора, — сказал Али. — В нагревателе полно горючего, и вода хороша для мытья; она поступает из емкости наверху. Мальчик опустошает ее, есть еще канистра. Питьевую воду найдете в этом кувшине. Вы платите здесь за первоклассную комнату, в ней нет недостатка ни в чем. — Али перешел к высокому платяному шкафу. — У нас есть банные халаты, полотенца, настоящий бренди, чистые стаканы, дополнительные одеяла. Примерно через час мальчик поставит перед дверью завтрак. Мы не беспокоим наших гостей. Им нет нужды покидать комнату, если они этого не хотят.
— Это действительно мило, — сказала Альтаир.
— У тебя маленький ожог на лице, Джонс.
Она чуть не потянулась к нему, но сумела удержаться.
— Солнечный ожог. Была на рыбалке.
— Почистить вам одежду?
— Только его. Мне нужно снова уйти.
— Ты можешь подождать, — вмешался Мондрагон. — Что-нибудь поешь.
Она даже не взглянула на него.
— Послушай, — сказала она Али. — Дай знать Моги, когда он проснется, что я хотела бы с ним поговорить.
— Ты тоже желаешь позавтракать?
— Да. Когда вернусь.
— Джонс, — запротестовал Мондрагон.
Она прошла через открытую дверь, не оглянувшись на него.
Два поворота лестницы вниз, потом быстро через еще одну дверь, через занавес и, наконец, в гостиную, где никого не, было, а стулья были поставлены на столы, чтобы можно было вымыть пол. Светила ночная лампа, а передний вход был заперт.
Альтаир осторожно открыла дверь и вышла в первый серый свет утра, на веранду Моги у канала, потом снова спустилась по этим доскам. Она направилась вдоль покрытого галечником берега и снова поднялась на мощеный камнем край. Над ней всеми тремя этажами возвышалась лестница Рыбного Рынка, и Альтаир пытливо рассматривала причаленные в тени лестницы лодки, рядом с лавкой подержанных товаров Левита. Владельцы большей частью спали в укрытиях, только некоторые лежали на полудеках. Она не увидела никаких признаков Дэла Сулеймана или своей лодки; почувствовала давивший на нее весь вес лестницы Рыбного Рынка, и не могла отделаться от постоянного чувства, что за ней кто-то наблюдает.
Бледное тело, падающее через перила во тьму. Всплеск темной воды.
Почему раздет? И почему они не удостоверились? Они едва не сожгли весь город… какая им тогда разница, одним ударом ножа больше, одним меньше?
Она пошла в другую сторону (идти, Джонс, не бежать, не привлекать внимания, непринужденно прогуливаться, канальщица прогуливается по берегу), снова пересекла веранду Моги, а потом вдоль берега, в направлении Висельного моста.
Обычное сборище бездомных с нижнего уровня канала спало здесь, скучившись у стены Вентани; полиция применила бы здесь дубинки, если бы случайно проходила своей дорогой через мосты. Но полицейских слишком мало, и если людей бьют, то они начинают вести себя после этого так же, пока полиция не хватается за другие средства и не помогает им сделать лодочную прогулку к Мертвому Порту, где они потом могут жить у сумасшедших и плотовиков. Альтаир никогда не ждала опасности от этих вызывающих сочувствие людей, даже сейчас, когда она идет здесь беспомощная и босая. То и дело шевелилась одна из оборванных фигур, и пара глаз фиксировала кого-то, кто больше имел.
Повсюду вдоль дороги были причалены лодки. Другие спящие запоздало начинали шевелиться. Альтаир добралась до лестницы Висельного моста и начала подниматься, все дальше вверх, мимо Ангела с его мечом… Доброе утро, Ангел, ты не видел моей лодки? Я знаю. Мне действительно очень жаль. Прости, пожалуйста, что из-за меня едва не сожгли весь город.
Возможно, его рука сейчас крепче сжала меч; в этом свете лицо Антела казалось злобным и отстраненным.
И здесь повсюду лежали спящие — по одному в каждой нише. Альтаир пугалась звуков, которые производили ее башмаки при каждом шаге. Наконец, она остановилась на месте, не занятом спящими, и посмотрела через перила, внимательно разглядывая восточный берег и причаленные там лодки.
Дэла там, где он причаливался вчера, не было. Альтаир оттолкнулась от перил и пошла дальше.
— Хэй. — Она постучала в дверь и сделала шаг назад, чтобы Мондрагон мог рассмотреть ее через глазок. Засов с лязгом отодвинулся, и дверь распахнулась. Альтаир проковыляла внутрь, не глядя на Мондрагона, который держал дверь открытой.
— Нашла?
— Нет. — На столе стоял завтрак, две больших порции, как было обычным для этого дома, и желудок Альтаир начал выходить из себя от тошноты и усталости. Мондрагон закрыл дверь и задвинул засов. Он был после ванны. Конечно, после ванны. Вот он стоит в красивом, взятом напрокат банном халате, и свет лампы падает на его волнистые светлые волосы и покрасневшее от жара огня лицо. Альтаир рухнула на кровать и задумчиво уставилась на свои ступни. В глазах стояли слезы, но не от боли, а только от злости при мысли, что после онемения появится сильная боль. Ноги немного подсохли. Теперь правая снова отсыревала, и Альтаир предполагала причину.
— Где она может быть? — осведомился Мондрагон.
— Ну, если бы я знала, я бы просто отправилась туда, правда ведь?
— Я же не могу этого знать. Хочешь есть?
— Нет. — Она положила правую лодыжку на левое колено и стащила башмак. Следом — очень осторожно, понемногу — черный носок.
