— Я хочу помочь тебе.
— Тогда помоги мне! Сделай то, о чем я прошу. Я буду сотрудничать с тобой. Я не собираюсь враждовать. Я просто хочу немного спокойствия, Дэнис. Я просто хочу немного мира после всех этих лент. Неужели я — когда-нибудь — нанес кому-нибудь вред?
— Нет. — Похлопывание по плечу, по спине. — Нет. Не нанес. Никогда и никакого. Весь вред был направлен против тебя.
Он повернулся, опираясь на стену.
— Тогда, ради Бога, оставь меня в покое, позволь разговаривать с отцом, позволь выполнять свою работу. Со мной не будет проблем, только оставь меня в покое и убери службу безопасности из моей спальни!
Дэнис долго смотрел на него.
— Хорошо, — сказал он. — Постараемся. Я не говорю, что мы перестанем следить, кто приходит и уходит через твою дверь. Если что-то покажется подозрительным, они снова возьмутся за тебя. Не иначе. Я отдам соответствующее распоряжение. Только не подавай оснований пожалеть об этом.
— Нет, сир, — откликнулся он, потому что только это он мог выжать из себя.
После этого Дэнис ушел.
Когда Джастин вернулся в кабинет, Грант встретил его в дверях испуганный и молчаливый, одним своим присутствием задававший вопросы.
— Все в порядке, — сказал он. — Они спрашивали, намеренно ли я сделал это. Я сказал, что нет. Я еще кое-что сказал. Дэнис обещал, что они снимут безопасность с нашего хвоста.
Грант бросил на него вопросительный взгляд:
— Кто сейчас нас слушает и для кого этот розыгрыш?
— Нет, он так и сказал, — ответил он Гранту. И закрыл дверь хотя бы для того уединения, которое было им доступно. Он вспомнил о другом, о важном: об угрозах и обещаниях и откинулся на спинку рабочего кресла, почувствовав, как у него перехватило дыхание. — Они сказали, что собираются разрешить нам разговаривать с Джорданом.
— Это правда? — удивился Грант.
Как раз это и показалось ему странным: они внезапно наобещали ему разных милостей, когда для этого не было никаких причин. Ведь они могли силой затащить его в больницу!
Что-то происходило.
— Музыку, — скомандовал он монитору в тот вечер, как только они вошли в дверь. Тот включил запись с того места, как она стояла. И доложило звонках. Их не поступило. — Мы не популярны, — сказал он Гранту. Обычно хоть один, но был, что-нибудь по работе, кто-нибудь спрашивал о деле, если не смог застать их в офисе.
— А, людское непостоянство! — Грант привычным жестом положил дипломат на столик, сунул пальто в стенной шкаф и направился к буфету и бару, пока Джастин вешал свою одежду. Он смешал две порции и возвратился с ними: — Тебе — двойную. Туфли долой, ноги вверх, садись. Можешь пить.
Он сел, сбросил туфли, откинулся на подушки и отпил. Виски с водой; сочетание, обещавшее немедленное расслабление потрепанным нервам. Он увидел, что Грант держит пластиковую дощечку, на которой они писали то, что не хотелось произносить вслух. Грант написал:
Мы верим, что они прекратили подслушивание?
Джастин покачал головой. Поставил стакан на каменный бордюр тахты с подушками и потянулся к дощечке. Мы скормим им немножко дезинформации и посмотрим, сможем ли уличить их.
Снова у Гранта: тот кивнул:
— Идея есть?
— Пока нет. Думаю.
Грант:
— Я полагаю, что мне следует подождать кормления рыбок, чтобы выяснить, что случилось.
— Опасные осложнения. Петрос собирается интервьюировать меня.
Грант взглянул тревожно.
— У них подозрения по поводу видений.
Грант: подчеркнул слово «интервьюировать» и поставил знак вопроса.
— Это сказал Дэнис. Они осознали, что у меня проблемы с лентами. Я испуган. Я боюсь, что они учитывали тональности моего голоса. Если так, то я провалился. И еще хуже провалюсь, когда Петрос будет тестировать меня. Долгое время я старался считать, что видения являются результатом травмы. Теперь я думаю, что это может быть подстроено намеренно. Возможно, они хотят, чтобы мне понравилось это.
Грант читал это, все больше хмурясь. Начал писать что-то. Очистил дощечку — и начал снова. И — снова. Наконец коротко: Я не думаю, что намеренно.
— Тогда какого черта мы пишем заметки в нашей собственной гостиной? И трижды подчеркнул.
Грант отреагировал, слегка приподняв брови. И написал: Потому что все возможно. Но я не думаю, что намеренное нарушение. Жиро встрял со своими вопросами в условиях, когда Ари еще не закончила свое воздействие. Она могла осуществить внедрение в психику единственной фразой. Мы знаем это. Жиро встрял и что-то испортил.
Джастин прочитал это и почувствовал, что холод глубже проникает в него. Он с минуту пожевал перо и написал: «Жиро видел ленты. Жиро знал, что она сделала. Жиро может много работать с психотипами военных, но это также меня не убеждает. Они добыли для него проклятый статус Особенного. Политика. Не талант. Бог знает, что он сделал со мной. И что сделал Петрос.'
Грант прочитал, и его лицо потемнело. Он написал: «Я не могу поверить, что это Петрос. Жиро — да, мы. Но Петрос — ни при чем.'
«Я не доверяю ему. И мне придется пойти на эти интервью. Они могут отстранить меня от работы. Объявить меня неуравновешенным, временно лишить альфа-лицензии. Перевести тебя. Снова всю эту чертовщину.'
Грант схватил дощечку и написал: «Ты — копия Джордана. Если ты без психогенной программы продемонстрируешь талант, как у него, во время проведения Проекта Рубина, ты можешь подвергнуть сомнению их результаты. И я — тоже. Помнишь, ведь Ари создала меня из Особенного. Ты и я: потенциальные ведущие Проекта. Может быть поэтому мы были нужны Ари? Может быть, поэтому не нужны Жиро?'
От этой мысли где-то внутри у Джастина возникло неприятное ощущения. «Я не знаю», — написал он.
Грант: «Жиро и Дэнис проводят Проект без ведущих, не считая самого Рубина, и неизвестно, насколько честными будут их результаты. Мы им неудобны. Ари никогда не стала бы работать так, как они. Ари использовала ведущих в той степени, в какой это возможно. Я думаю, что мы оба были ей нужны.'
«Дэнис уверяет, что Проект обоснован. Но каждый раз его исполнение оказывается скомпрометированным.'
Грант: «Если он сработает, значит, обоснован. Как ты сам всегда говорил: они не публикуют данные, если они работают. Резьюн никогда не публикует данных. Резьюн делает деньги из своих открытий. Если Резьюн получит обратно Ари, Ари для руководства дальнейшими исследованиями, станут ли они публиковать заметки? Нет. Резьюн получит крупные оборонные контракты. Масса власти, сила секретности, куча денег, но Резьюн сама будет вести все дело и обретать все больше власти. Резьюн никогда не станет публиковать открытия. Резьюн будет работать по контракту с Обороной и получит все, что захочет, в то время как Оборона получит обещания восстановить отдельных личностей. А даже Резьюн не способна осуществить это без документации типа той, что там, под горой. Для этого требуются годы. Целые человеческие жизни. Между тем Резьюн сделает кое-что для Обороны и много чего для себя. Правильно я понимаю рожденных людей?'
Он прочитал и кивнул, в душе все более и более тяжелое чувство.
Грант: «Вы, граждане — очень странные. Возможно, это сопровождает изобретение ваших собственных психотипов — а сверх всего — еще и Вашу логику. Мы знаем, что наши базовые пласты — надежны. Кто я такой, чтобы судить своих создателей?'
