третий пустит детей голышом бегать по улице; и вы вроде них, никакого права не имеете. Бывало и прежде, что людей заставляли продавать. Вот и король, надеюсь, вас заставит, велит – и все тут.

– Но пока не велит, – спокойно отвечал Уэйн, – до тех пор законы и власти нашей великой нации на моей стороне, и попробуйте-ка это оспорить!

– В каком же это смысле, – воскликнул Баркер, сверкая глазами и готовясь поймать противника на слове,– в каком же это, извините, смысле законы и власти на вашей стороне?

Широким жестом Уэйн развернул на столе большой свиток, поля которого были изрисованы корявыми акварельными человечками в коронах и венках.

– Хартия предместий…– заявил он. Бак грубо выругался и захохотал.

– Бросьте вы идиотские шутки. Хватит с нас и того…

– И вы смеете сидеть здесь, – воскликнул Уэйн, вскочив, и голос его зазвучал, как труба, – и вместо ответа мне бросать оскорбления в лицо королю?

Разъяренный Бак тоже вскочил.

– Ну, меня криком не возьмешь, – начал он, но тут король медлительно и неописуемо властно проговорил:

– Милорд Бак, напоминаю вам, что вы находитесь в присутствии короля. Редкостный случай: прикажете монарху просить защиты от верноподданных?

Баркер повернулся к нему, размахивая руками.

– Да ради же Бога не берите сторону этого сумасшедшего!– взмолился он.– Отложите свои шуточки до другого раза! Ради всего святого…

– Милорд правитель Южного Кенсингтона, – по-прежнему размеренно молвил король Оберон, – я не улавливаю смысла ваших реплик, которые вы произносите чересчур быстро, а при дворе это не принято. Очень похвально, что вы пытаетесь дополнить невнятную речь выразительными жестами, но увы, и они дела не спасают. Я сказал, что лорд-мэр Северного Кенсингтона,– а я обращался к нему, а не к вам,– лучше бы воздержался в присутствии своего суверена от непочтительных высказываний по поводу его королевских манифестов. Вы несогласны?

Баркер заерзал в кресле, а Бак смолчал, ругнувшись под нос, и король безмятежно приказал:

– Милорд правитель Ноттинг-Хилла, продолжайте.

Уэйн обратил на короля взор своих голубых глаз, к общему удивлению, в них не было торжества – была почти ребяческая растерянность.

– Прошу прощения, Ваше Величество,– сказал он,– боюсь, что я виноват не менее, нежели лорд- мэр Северного Кенсингтона. Мы оба в пылу спора вскочили на ноги; стыдно сказать, но я первый. Это в немалой степени оправдывает лорд-мэра Северного Кенсингтона, и я смиренно прошу Ваше Величество адресовать упрек не ему, но главным образом мне. Мистер Бак, разумеется, не без вины он погорячился и неуважительно высказался о Хартии. В остальном же он, по-моему, тщательно соблюдал учтивость.

Бак прямо-таки расцвел: деловые люди – народ простодушный, в этом смысле они сродни фанатикам. А король почему-то впервые в жизни выглядел пристыженно.

– Спасибо лорд-мэру Ноттинг-Хилла на добром слове,– заявил Бак довольным голосом,– я так понимаю, что он не прочь от дружеского соглашения. Стало быть, так, мистер Уэйн. Вам были поначалу предложены пятьсот фунтов за участочек, за который, по совести, и сотни-то много. Но я – человек, прямо скажу, богатый, и коли уж вы со мной по-хорошему, то и я с сами так же. Чего там, кладу тысячу пятьсот, и Бог с вами. На том и ударим по рукам, – и он поднялся, расхохотавшись и сияя дружелюбием.

– Ничего себе, полторы тысячи,– прошептал мистер Уилсон, правитель Бейзуотера.– А мы как, полторы тысячи-то наберем?

– Это уж моя забота,– радушно сказал Бак.– Мистер Уэйн как настоящий джентльмен не поскупился замолвить за меня словечко, и я у него в долгу. Ну что ж, вот, значит, и конец переговорам.

Уэйн поклонился.

– И я того же мнения. Сожалею, но сделка невозможна.

– Как? – воскликнул мистер Баркер, вскакивая на ноги.

– Я согласен с мистером Баком,– объявил король.

– Да еще бы нет.– Тот сорвался на крик и тоже вскочил.– Я же говорю…

– Я согласен с мистером Баком,– повторил король.– Вот и конец переговорам.

Все поднялись из-за стола, и один лишь Уэйн не выказывал ни малейшего волнения.

– В таком случае,– сказал он,– Ваше Величество, наверно, разрешит мне удалиться? Я свое последнее слово сказал.

– Разрешаю вам удалиться,– сказал Оберон с улыбкой, однако ж не поднимая глаз. И среди мертвого молчанья лорд-мэр Ноттинг-Хилла прошествовал к дверям.

– Ну? – спросил Уилсон, оборачиваясь к Баркеру.– Ну и как же?

Баркер безнадежно покачал головой.

– Место ему – в лечебнице,– вздохнул он.– Но хотя бы одно ясно – его можно сбросить со счетов. Чего толковать с сумасшедшим?

– Да, – сказал Бак, мрачно и решительно соглашаясь.– Вы совершенно правы, Баркер. Он парень- то неплохой, но это верно: чего толковать с сумасшедшим? Давайте рассудим попросту: пойдите скажите первым десяти прохожим, любому городскому врачу, что одному тут предложили полторы тысячи фунтов за земельный участок, которому красная цена четыреста, а он в ответ что-то мелет о нерушимых правах Ноттинг-Хилла и называет его священной горой. Что вам скажут, как вы думаете? На нашей стороне здравый смысл простых людей – чего еще нам надо? На чем все законы держатся, как не на здравом смысле? Я вот что скажу, Баркер: правда, хватит трепаться. Прямо сейчас посылаем рабочих – и с Насосным переулком покончено. А если старина Уэйн хоть слово против брякнет – мы его тут же в желтый дом. Поговорили – и будет.

У Баркера загорелись глаза.

– Извините за комплимент, Бак, но я всегда считал вас настоящим человеком дела. Я вас целиком поддерживаю.

– Я, разумеется, тоже,– заявил Уилсон. Бак победно выпрямился.

– Ваше Величество,– сказал он, в новой роли народного трибуна, – я смиренно умоляю Ваше Величество поддержать это наше предложение, с которым все согласны. И уступчивость Вашего Величества, и наши старания – все было впустую, не тот человек. Может, он и прав. Может, он и взаправду Бог, а нет – так дьявол. Но в интересах дела мы решили, что он – умалишенный. Начнешь с ним канителиться – пиши пропало. Мы канителиться не станем, и без всяких проволочек принимаемся за Ноттинг-Хилл.

Король откинулся в кресле.

– Хартия предместий…– звучно выговорил он.

Но Бак теперь уже взял быка за рога, сделался осторожнее и не проявил неуважения к монаршим дурачествам.

– Ваше Величество,– сказал он, почтительно поклонившись,– я слова не скажу против ваших деяний и речений. Вы человек образованный, не то что я, и стало быть, какие ни на есть, а есть причины – интеллектуальные, наверно,– для всей этой круговерти. Но я вас вот о чем спрошу – и пожалуйста, если можно, ответьте мне по совести. Вы когда сочиняли свою Хартию предместий – вы могли подумать, что явится на свет Божий такой Адам Уэйн? Могли вы ожидать, что ваша Хартия – пусть это будет эксперимент, пусть декорация, пусть просто шутка, не важно, – но что она застопорит огромные деловые начинания, перегородит дорогу кебам, омнибусам, поездам, что она разорит полгорода и приведет чуть ли не к гражданской войне? На что бы вы ни рассчитывали, но уж не на это, верно?

Баркер и Уилсон восхищенно посмотрели на него; король взглянул еще восхищенней.

– Лорд-мэр Бак,– сказал Оберон,– ораторствуете вы так, что лучше некуда. И я как художник слова великодушно снимаю перед вами шляпу. Нет, я нимало не предвидел возникновения мистера Уэйна. Ах! если б у меня хватило на это поэтического чутья!

– Благодарствуйте, Ваше Величество, – с почтительной поспешностью отозвался Бак.– Ваше Величество всегда изъясняетесь внятно и продуманно, и я не премину сделать вывод из ваших слов. Раз

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату