— Да таким гвоздем, — откликнулся Понд, и замолчал.
О странном оружии гадали все больше и больше. Довольно легко понять, почему убийца и грабитель оставил его — он не смог его вытащить, а может, и перепугался, услышав на лестнице топот, и убежал, вероятно, через окно. Однако, что же это за оружие? Оно было длинное, как палаш, но другой формы. Рукоять, без головки, не уступала лезвию в длине, но не в ширине; оно сужалось прямоугольным треугольником. Понд смотрел на него, думал и ничего не понимал. Железо и ярко окрашенное дерево навели его на мысли о лавке, увешанной диковинными и дикими саблями, но здесь все было грубее, да и ярче. Мистер Шиллер, он же Леви, начисто отпирался, а главное — все знатоки первобытного или восточного оружия никогда не видели ничего подобного.
Тьма сменилась довольно сумрачной зарей, когда установили, что невеста исчезла, по-видимому, вместе с планом. К этому времени уже знали, что она вполне способна украсть и даже убить. Но никакая женщина не могла бы пригвоздить человека к полу этим тяжелым, странным предметом; и никто не понимал, почему она его выбрала.
— Я бы все понял, — с горечью говорил Батт, — если бы не нож… или меч, что ли. У Леви его не было. Не было и в Азии, и в Африке… Да нигде не было, ни в одном из племен, про которые говорили эти ученые типы. Все остальное понятно, но тут…
Мистер Понд очнулся впервые за все эти дни.
— Ах! — воскликнул он. — Как раз это одно и понятно.
Надеюсь, мы с достаточной осторожностью намекнули, что он не так уж радовался встречам со своей соседкой, не стремился к ним, как олень на источники вод, скорее отшатывался, как от воды; но в этот раз, когда она пришла к нему с новой жалобой, просто вскочил от восторга. Он хорошо усвоил урок о мудрости глупых. Да, глупость торжествовала, миссис Хартог-Хаггард принесла ключ.
Темная, причудливая фигура появилась в дверях под лесами. Гостья так волновалась, что ей было не до убийств, даже если убитый — друг хозяина. Она снова взялась за гувернантку, уже по другой причине: эта немка водила детей на пантомиму, чтобы отравить им душу жуткими сказками и ужасом германских лесов.
— Их специально засылают, — говорила она тем злым, доверительным тоном, какой использовала в таких случаях. — Да, специально, чтобы они портили нервы нашим детям. Скажите, мистер Понд, есть еще такой народ, как немцы? Отравляют нежные души всякими колдунами и котами! Ну что ж, случилась беда. Так я и знала. Вы ничего не сделали — и все, мне конец! Три мои девочки себя не помнят от страха, а мальчик сошел с ума.
Мистер Понд глядел на нее усталым взглядом, и она повторила:
— Сошел с ума, мистер Понд, видит всякие ужасы. Ему примерещился великан с огромным ножом… великан, вы подумайте!
Мистер Понд вскочил и глотнул воздух, как рыба. Миссис Хартог-Хаггард воззрилась на него.
— Неужели, — воскликнула она, — вы не утешите несчастную мать?
Мистер Понд одумался и сказал торопливо, но вежливо: — Утешу, и самым лучшим образом. Ваш сын совершенно здоров.
Он был серьезным и строгим, когда обсуждал дело с мистером Баттом, инспектором Гротом и сэром Хьюбертом.
— Беда в том, — сказал он, — что вы не знаете «Кота в сапогах». А еще говорят, что мы живем в просвещенное время.
— Нет, я знаю, — растерянно начал помощник, — умный кот помогает хозяину, что-то ворует для него…
Инспектор громко хлопнул себя по колену.
— Ах, вон что! — воскликнул он. — Значит, это кошка. Я и сам подумал про эти леса вокруг двери, но они слишком низкие, до окна по ним не добраться. А вот если бумаги украл специально обученный кот…
— Простите, — вставил слово мистер Понд, — может ли кот прихватить нож величиной с лопату? Нет, такие ножи носят только великаны. Преступление совершил великан.
Все глядели на него, но он продолжал укоризненно и мягко:
— Я говорю — нет, я горюю об истинных признаках варварства и тьмы. Судя по всему, вы не знаете, что в сказке о Коте есть людоед. Он к тому же и чародей, но на картинках и на сцене его непременно изображают великаном. Синьор Альберто Туцци, играя роль, использует очень длинные ходули, которые прикрывает штанами. Иногда он просто ходит на них ночью по улицам. Увидеть его некому — хорошие дома заперты, кроме как у мисс Хартог-Хаггард, но у нее на улицу выходит только лестничное окно. Оттуда ее сын — наверное, в ночной рубашке — и увидел в свете луны настоящего великана с большим окровавленным ножом. Неплохо для детских воспоминаний! А больше смотреть некому. Бедный люд в портовых городах сохранил сельские привычки, тут ложатся рано. Но он и не боялся, что его увидят: он — комедиант, почему бы ему не гулять на ходулях, как в пьесе? Самое умное — то, что он по ним карабкался куда угодно, хоть на крышу. Вот он и поставил их среди досок, полез наверх и убил несчастного Траверса.
— Как только вы это узнали, — вскричал сэр Хьюберт, — надо было сразу же действовать!
— Я и действовал, — слегка вздохнув, ответил мистер Понд. — Сегодня утром, у моря, ходили на ходулях три клоуна с набеленными лицами, раздавали программки. Их задержали. Один оказался синьором Туцци. Рад сообщить, что бумаги были при нем.
Несмотря на свою радость, мистер Понд снова вздохнул.
— Понимаете, — объяснил он, рассказывая все это много лет спустя, — планы мы спасли, но получилась скорее трагедия, чем победа. Хуже всего тут ирония — кажется, ее так и называют трагической. Ну посудите сами, мы смотрели на улицу, видели эти леса, все эти доски, но не считали же их, и уж никак не думали, что выше над нами. Нам бы увидеть великана, — и мистер Понд, как тогда, вначале, засмеялся, — но он был чересчур велик.
1
…времен регентства. — Регентством называются годы 1820 — 1830, когда вместо больного Георга III правил его сын, принц-регент, впоследствии — Георг IV.
2
…из сынов Енаковых… — Ср.: «… там видели мы и исполинов, сынов Енаковых, от исполинского рода; и мы были в глазах наших пред ними, как саранча, такими же были мы и в глазах их» (Чис 13: 34).
