Теперь Адону, почти потерявшему сознание, явилось видение — прекрасное женское лицо появилось из водоворота ярких и красочных пятнышек. Женские руки протянулись к священнослужителю и коснулись его лица, нежно поворачивая его то вправо, то влево, словно любуясь теми достоинствами, которыми одарила его богиня Сьюн.
— По-моему, он не слишком пострадал, — сказала Миднайт.
Адон прищурился, и видение стало реальностью.
— Мне показалось, что передо мной предстала Сьюн, — сказал он.
— Такое впечатление, что ему последние мозги вышибло, — заметил Келемвар.
— И чему ты удивляешься? — съехидничал Кайрик.
Очертания окружающего мира внезапно прояснились, и Адон понял, что видит перед собой лица своих спутников. Вокруг по-прежнему стоял лес, хотя священнослужитель был совершенно уверен, что путь к замку лежит через пустынную равнину. Крошечные яркие лучики алого света проникали сквозь ветви деревьев, выглядевших весьма необычно.
— Миднайт, ты… ты спасла мне жизнь! — восхищенно воскликнул Адон, и лицо его расплылось в улыбке.
— Ты просто упал с лошади, — ответила Миднайт.
На дороге возле Адона беспорядочно валялись его пожитки. Миднайт догадалась, что жрец все время держался за седло и упал вместе с ним.
— Мое лицо! Оно… — с ужасом прошептал Адон.
— … В полном порядке, — перебил его Кайрик. — Вечно ты об одном и том же! Лучше объясни, что случилось.
— Я не понимаю… — отпирался Адон, стараясь выглядеть как можно невиннее.
— Ты несся словно ветер, Адон. Ты больше походил на вихрь, чем на всадника, — сказал Келемвар. — Может, твоя магия подвела тебя?
— Мне не найти слов, чтобы… — отнекивался Адон.
— Плевать на слова! Что ты скрыл от нас?
Миднайт помогла жрецу подняться на ноги.
— Не дури, Келемвар, — сказала она. — С тех пор как боги сошли с небес, Королевства охвачены настоящим безумием. Откуда ему знать об этом больше нас?
Келемвар недоверчиво покачал головой.
— Так мы идем? — наконец поинтересовался он.
В благодарность за заступничество, Адон кивнул чародейке, и все, кроме Миднайт, вернулись к лошадям.
— Ты совершил ошибку, Адон, — почти шепотом произнесла она. Священнослужитель хотел было оправдаться, но Миднайт опередила его: — Я сразу поняла, что у тебя есть зелье скорости.
— Было. Но теперь нет, — ответил Адон понурившись.
— Еще какие-нибудь сюрпризы? — нахмурившись, спросила чародейка.
— Нет, Миднайт! Клянусь именем Сьюн! — взволнованно воскликнул Адон.
— Пользуясь магией, ты можешь отправиться к Сьюн гораздо раньше, чем сам того желаешь, Адон. И убить всех нас.
— Прошу, не говори ничего Келемвару. Он шкуру с меня сдерет! — прошептал Адон.
Миднайт улыбнулась.
— Ну, мы не допустим этого, — сказала она и отошла от священнослужителя.
— Конечно нет, — кивнул Адон с бравадой, которой никто не заметил. Он наклонился и стал собирать свои пожитки.
— Поехали, — позвала жреца Кейтлан. — Мы должны спешить!
— Но ведь мы заблудились, — крикнул в ответ Адон.
Внезапно, словно в ответ на слова священнослужителя, деревья начали плавиться и сжиматься. Через несколько секунд дорога снова была свободна и дождь резко прекратился.
— Да славится имя Сьюн! — торжествующе произнес Адон и быстро присоединился к остальным.
Поскольку священнослужитель остался без лошади, ему пришлось ехать вместе с Келемваром. Первоначально Адон хотел присоединиться к Миднайт, тогда они могли бы продолжить разговор, начатый ранее, но, увидев сузившиеся в щелочку глаза чародейки, отказался от своего намерения. Вместо жреца с Миднайт поехала Кейтлан. Лошади, тащившие поклажу, погибли, поэтому припасы пришлось нагрузить на спины уцелевших скакунов.
Миднайт шла пешком и вела своего коня, на котором сидела Кейтлан. Так они преодолели целую милю. Некогда живой лес теперь превратился в море трухлявых обломков. Миднайт решила, что к утру лес снова превратится в грязную пыльную землю.
Разбив лагерь под открытым небом, путешественники приготовили ужин из того, что уцелело после нашествия муравьев и прочих тварей, с которыми они недавно сражались. Утром они продолжат путь. Возражений против этого ни у кого не возникло.
Кайрик и не помышлял о возвращении, однако было видно, что он серьезно обеспокоен странными происшествиями, преследовавшими их весь день. Вместо того чтобы обсудить сражение, вор взял одеяла и сразу после ужина отправился спать.
Уже засыпая, Келемвар вдруг обратил внимание на сидевшую поодаль Кейтлан, пристально вглядывающуюся в даль горизонта. Девочка почти ни слова не произнесла после боя в лесу, и воин задумался о том, что же кроется за ее загадочным лицом. Иногда Кейтлан казалась напуганным ребенком; иногда же ум и решительность девочки напоминали воину опытного полководца. Противоречие ставило его в тупик.
Келемвар с удовольствием отказался бы от командования их маленьким отрядом. Он не хотел отвечать за чью-либо жизнь, кроме своей. Но почему он вообще принял участие в этом походе? Откуда эта твердая уверенность, что именно он должен взять руководство на себя? Он говорил себе, что виной всему — скука, это она заставила его ввязаться в опасное предприятие и покинуть Арабель. Воин жаждал опасностей. Он хотел бросить упорядоченную, устроенную жизнь в городе. Но существовала и другая причина.
«Она излечит тебя, Келемвар».
Воин знал, что лучше тень надежды, чем свет действительности, если не хочешь прийти в полное отчаяние. Он мог только надеяться, что Кейтлан говорила правду.
Так он думал, пока не погрузился в глубокий сон.
Миднайт выпало нести ночную вахту первой. Ее чувства были обострены, она слишком переволновалась, чтобы сразу уснуть или хотя бы расслабиться.
Прислушиваясь к ночным шорохам, чародейка сидела и размышляла о странном поведении Келемвара после сражения. Воин настоял на том, чтобы все помогли ей приготовить ужин. Затем он приказал закопать объедки, дабы те не привлекли падальщиков. Келемвар выглядел совсем другим человеком по сравнению с тем, кого чародейка впервые повстречала в арабельской таверне.
Возможно, воин пришел к заключению, что Миднайт вполне вписывается в их компанию, и теперь стыдился того, что взял ее только из-за отсутствия более подходящих чародеев, — имея дурной нрав, он не раз напоминал девушке об этом. Но существовала еще одна черта, роднившая Келемвара с Миднайт, — и воину, и чародейке подходила жизнь странников и искателей приключений.
Следующие четыре часа Миднайт провела в борьбе с собственными чувствами. Мучила ее и загадка приросшего к телу медальона. Мысли не давали покоя чародейке, пока Адон не сменил ее на посту.
Священнослужитель смотрел на засыпающую сладким, глубоким сном Миднайт и завидовал ей.
Несмотря на лишения и ужас, с которыми ему пришлось столкнуться этим вечером, несмотря на бьющий в нос зловонный запах разлагающейся земли, Адон знал, что обстоятельства могли сложиться куда хуже. По крайней мере, он находился среди верных товарищей и был свободен. Ему не грозила тюрьма, да и Мирмин Лал не нажалуется на него старцам храма Сьюн.
Нет, он свободен.
Вот только дали бы ему сейчас хотя бы маленькую шелковую подушечку…
