город-гавань, выросший на берегу узкого морского залива.
Возле дворца архигеронта Всхолмского, Грубича седьмого Мягкое Сердце, Цыганочка попросила Приварка остановить. «Смотри, — сказал он ей, — завтра утром отсюда же и отправимся. Не опоздай!» Она подумала, что времени маловато, а успеть надо много. Хорошо еще, что всхолмский язык — почти то же самое, что пореченский. Только окончания немножко другие, да некоторые слова. Благо, отец в свое время научил ее.
Остановив первого же прохожего, Цыганочка спросила, где у них ярмарка. Там, решила она, проще будет узнать все, что нужно. Получив объяснения, быстро нашла шумную, пеструю, многоголосую — совсем, как в Белой Стене, — ярмарку. Походила немного, не зная, к кому обратиться, и вдруг увидела цыган. Они сидели кучкой — двое мужчин, заросших до самых глаз, старуха в заношенном цветастом платке и парень с маленькой курчавой бородкой. К ним то и дело подходили молодые девушки и дети, передавали что-то и опять ныряли в толпу. Один из мужчин бренчал тихонько по гитарным струнам, независимо поглядывая вокруг.
— Здравствуйте, братья, и ты, мать, — сказала Цыганочка, подходя.
— Здравствуй, сестра, — ответил за всех волосатый мужик без гитары. — Только сестра ли?
— Меня и зовут-то Цыганочкой, — засмеялась она.
— А гадать умеешь?
Цыганочка улыбнулась, подняла лежавший около них на земле бубен и зазвенела в него, и запела, смеясь и приплясывая, гадальную песню, а второй мужик на гитаре ей подыграл:
Допела Цыганочка, волосы со лба откинула, бубен положила. Цыган подобрел:
— Ты кто ж такая будешь, красавица? Откуда?
— Из Поречья, из Белой Стены я.
— И за каким же к нам делом? Или так просто?
— Нет, не просто. Ищу я женщину одну… — Цыганочка замялась, не зная, стоит ли объявлять вот так, всем сразу. Но цыган ее подбодрил:
— Говори, говори — не бойся. Если знаем, поможем.
— Ее зовут Летеста. Или звали так раньше…
Странно подействовало на цыган произнесенное Цыганочкой имя. Они разом насторожились, все взгляды скрестились на ней, как клинки смертельно острых цыганских ножей.
— А зачем тебе Летеста, красавица? — прошамкала старуха. — Не ходи к ней. Злая она, недобрая…
— Почему? — теперь уже насторожилась Цыганочка.
— Трудно объяснить, да и не поверишь, — вступил в разговор волосатый мужик с гитарой. — Только верно мать говорит: не ходи.
— Но мне очень нужно.
Волосатый мужик покачал головой:
— Ни за какой нуждою ходить к ней не надо, красавица.
— Да почему? Можете вы объяснить?
Старуха сказала что-то на незнакомом языке, мужик с гитарой ответил. Парень тоже что-то проговорил, гортанно и быстро. Мужик махнул на него рукой. Цыганочка слушала их разговор, и чувствовала, как зреет в ней страх. Может, бросить все, пока не поздно? Но тут к ней вновь обратилась старуха:
— Ты скажи, красавица, что тебе нужно? Может, без Летесты поможем?
Цыганочка медленно покачала головой и сказала:
— Без нее нельзя. Это мать моя.
Цыгане прямо-таки отшатнулись. Старуха даже рукою прикрылась. Цыганочка смотрела на них с ужасом, ничего не понимая. Наконец мужик без гитары сказал ей медленно:
— Вот что, красавица. Поешь ты хорошо, просто замечательно — но уходи. Подальше уходи. Оставь нас.
— Да я уйду, — Цыганочка уже не рада была, что обратилась к ним, — вы только скажите — куда? Где искать ее?
— В Гнилую балку иди. Это там, там! — старуха потыкала пальцем через плечо.
Но тут вдруг вскочил на ноги молодой цыган, заговорил что-то на том же незнакомом языке запальчиво и с укором. В ответ мужик без гитары заворчал недовольно и покрутил пальцем у виска, а старуха покачала головою в цветастом платке.
— Пойдем, я провожу тебя, — отрывисто сказал парень Цыганочке и торопливо зашагал туда, куда указывала старуха. Цыганочка последовала за ним. «Не ходи, Радич! Не ходи-и!» — крикнул им вслед кто-то из мужиков, но парень только зло мотнул головой.
Солнце уже валилось за крыши домов, и тени быстро наливались соками темноты. Радич шел быстро и деловито, так что Цыганочка едва поспевала. Она испугалась некстати: идет одна, на ночь глядя, с незнакомым цыганом в какую-то Гнилую балку — кто знает, что у него на уме? Но выбора не было, оставалось надеяться на его честность. А он, словно услышав ее опасения, заговорил:
— Ты не бойся. Здесь не очень далеко. Вот только за город выйдем — и через мост, через рощу, а там за холмом и Гнилая балка… — он вдруг остановился. — А зачем спешка такая? Может, лучше завтра?
— Завтра обоз соляной отъезжает. Мне с ним надо…
— Вон оно как. Ну, пойдем.
Они вышли за город, когда солнце уже закатилось, но небо еще оставалось светлым и теплым. Цыганочка спросила:
— Послушай, а почему ее так боятся?
Радич долго раздумывал на ходу, потом нехотя сказал:
— Трудно объяснить. Говорят, она чужими жизнями живет.
— Это как?
