глазами, и поэтому они застрахованы от разочарования,
– ответил робот. – Воображаемый замок – это такой замок, у которого нет двойника в объективной реальности.
– Пойдем посмотрим на него?
– Я же тебе только что объяснил: замок нереален. То есть там буквально не на что смотреть.
– Все равно я хочу на него посмотреть, – настаивал Мишкин.
– Но ведь ты прочитал надпись?
– Да. Но, возможно, это просто шутка или фальсификация.
– Если ты не веришь тому, что ясно, как день, – сказал робот, – то как же ты вообще можешь чему-то верить? Ты же должен был заметить, что надпись выполнена вполне грамотно, без всяких там финтифлюшек, и смысл ее вполне ясен. В правом углу стоит печать департамента общественных работ, безупречной деловой организации, чье кредо известно всему миру: «Uosi me taugeye». Ясно, что они относят замок к разряду предприятий общественных услуг, поэтому нормальному человеку там нечего делать. Или департамент общественных работ для тебя ничего не значит?
– Веский довод, – согласился Мишкин. – Но, может быть, печать поддельная?
– Типично параноидальное мышление, – сказал робот. – Во-первых, несмотря на то, что надпись реальная и естественная, даже для подобных обстоятельств, ты считаешь ее шуткой или фальсификацией, что, в принципе, одно и то же. Далее, узнав по печати, кто является источником так называемой «шутки», ты продолжаешь упорствовать в своем заблуждении, утверждая, что это подделка. Более того, я уверен, что даже если я докажу тебе, что те, кто сделал эту надпись, имеют безупречную репутацию, ты будешь упорно придерживаться того мнения, что эти люди либо сами нереальны, либо заблуждаются насчет реальности замка, хотя все твои утверждения противоречат общепринятому принципу Бритвы Оккама.
– Просто это так необычно, – растерянно сказал Мишкин. – То есть когда своими глазами видишь замок, а тебе говорят, что он нереальный.
– Ничего тут нет необычного, – ответил робот. – Со времени проверки статусов правдивости рекламы десять богов, четыре распространенных религиозных учения и тысяча восемьсот двенадцать культов согласно закону были признаны недействительными.
17
В сопровождении ризничего, жизнерадостного пухлого коротышки с седой бородой и деревянным протезом, Мишкин и робот совершили экскурсию по воображаемому замку. Они проходили по длинным душным коридорам, сворачивали в короткие боковые проходы, из которых тянуло сквозняком, проходили мимо железных доспехов, которым искусственно был придан вид древних, мимо поблекших высохших гобеленов, изображавших девиц в вызывающих позах верхом на единорогах. Они осмотрели камеры пыток, в которых нереальные узники притворялись, что корчатся от боли, причиняемой фиктивными удавками, эрзац-щипцами и фальшивыми ногтевырывателями, которые держали в руках широкоплечие палачи, кажущееся правдоподобие которых сводилось к нулю обычными очками в роговой оправе. (правда, кровь была настоящая, пастеризованная, но даже и она не выглядела убедительно). Они посетили оружейную палату, где девицы с приплюснутыми носами печатали в трех экземплярах заявки на последнюю модель Меча Грааля и на копье «Большой варвар». Они поднялись на зубчатые крепостные стены и увидели бочки с концентрированным техническим маслом «Смит и Вессон», пригодным для смазки оружия при низкой температуре и для поливания врагов в горячем состоянии. Они заглянули в часовню, где рыжий, похожий на мальчишку, священник шутил на санскрите с окружавшими его шахтерами оловянных копей, в то время как распятый по ошибке Иуда удивленно глядел на них с креста, инкрустированного специальными породами дерева, выбранными ввиду высокой чувствительности их структуры.
Наконец они вошли в огромный банкетный зал, где стоял стол, уставленный блюдами с поджаренными цыплятами, чашами с орэндж-джизмус, чилийскими пудингами, устрицами в раковинах и ростбифами, поджаренными сверху и сыроватыми снизу, толщиной в два дюйма. Были тут и блюда с мягким мороженным, и подносы со спагетти, как неаполитанские, так и сицилийские, и еще подносы с великолепным сыром и сосисками, анчоусами, грибами и каперсами. Здесь можно было увидеть и дорогие, завернутые в фольгу блюда, и дешевые закуски, и то, что называется «серединка-наполовинку», многочисленные сэндвичи с языком, солониной, ливерной колбасой, сливочным маслом, луком, приправленные капустным и картофельным салатом, посыпанные укропом и проложенные малосольными огурчиками. В громадных супницах дымился луковый суп, а также куриный бульон с лапшой. Котлы были доверху наполнены кантонскими омарами, широкие блюда – кисло-сладкими листьями, тарелки из прессованного провощенного картона – грецкими орехами. Так и просились попробовать их на вкус фаршированные индейки под клюквенным соусом, креветки в соусе из черной фасоли, головки сыра и многое другое.
– Если я попробую что-нибудь из этого, со мной ничего не случиться? – спросил Мишкин.
– Ровным счетом ничего, – ответил ризничий. – Ведь вся эта пища – воображаемая, значит, вы и не насытитесь, и не объедитесь.
– Надеюсь, это не смертельно, – сказал Мишкин, пробуя чилийский пудинг.
– Для кого смертельно, а для кого и нет, – ответил ризничий. – Все дело в том, что воображаемая пища – это пища для воображения, и эффект ее воздействия зависит от умственных способностей того, кто ее пробует. Для человека недалекого и неумного, лишенного воображения, она оказывается вполне питательной, то есть псевдо-питательной, я хочу сказать, нервная система такого человека не в состоянии различать реальные и нереальные факторы. Некоторые идиоты умудряются жить целые годы, потребляя эту бесплотную пищу, лишний раз демонстрируя этим влияние веры на человеческую плоть.
– Между прочим, очень вкусно, – сказал Мишкин, грызя ножку индейки и подливая себе клюквенного соуса.
– Ну разумеется, – ответил ризничий. – У воображаемой пищи всегда отличный вкус.
Мишкин все ел и ел, и чем больше он съедал, тем больше ему это нравилось. Насытившись, он добрался до кушетки, повалился на нее и уснул, убаюканный ее нежной бесплотностью.
– Ну а сейчас, – сказал ризничий, – водичка наверняка польется на мельничные колеса.
– Что вы хотели этим сказать? – спросил робот.
– Наевшись воображаемой пищи, наш молодой человек может увидеть воображаемые сны.
– А это для него не вредно? – поинтересовался робот.
– Обычно это сбивает с толку.
– Тогда я лучше разбужу его, – сказал робот.
– Разумеется, это ваше право, но почему бы нам не включить экран и не настроиться на его сны?
– А разве это возможно?
– Сами увидите, – сказал ризничий. Он пересек комнату и включил телевизор.
– А раньше его там не было, – заметил робот.
– Одной из удивительных особенностей воображаемого замка, – сказал ризничий, – является то, что вы можете найти здесь все, что вам заблагорассудится, и нет никакой необходимости знать, почему это так, к тому же утомительные объяснения всегда разочаровывают, не так ли?
– Почему вы не настраиваете экран?
– Он уже давно настроен, – ответил ризничий. – А вот и титры.
На экране засветилась надпись:
Предприятие Роберта Шекли представляет «Воображаемый сон Мишкина»
Неоменинейское бахвальство Производство студии Кан Пеп Корро, Ибица
– Что это такое? – удивился робот.
– Обычная дребедень, – ответил ризничий. – А вот и сам сон.
