– Действительно, мило… – засмеялась Карина, вертя в руках зайца. – И чем-то он на вас похож, а, Николай Ионович?.. Нос пипочкой, и глаза очень добрые!
Гурьев сконфузился.
– Разве у меня такой нос?.. – пробормотал он. – Я вот что… Я все думаю, девочки, что такое счастье?
Карина с Жанной переглянулись.
– Садитесь, Николай Ионович, – Жанна указала ему на свободный стул. – Это очень интересная тема. И что же вы об этом думаете?
Гурьев достал из кармана записную книжку, водрузил на нос очки.
– Гераклит считал, что счастье заключается в самоудовлетворенности. То бишь, если человек доволен сам собой, то он и счастлив… А Демокрит смотрел шире – он утверждал, что счастье заключено в гармонии. Должна быть гармония – и вокруг, в мире, и в себе… – прочитал он вслух.
– Ее нет нигде, – усмехнулась Карина. – А вообще, у нас Жанна очень хорошо про древних греков знает. Правда, Жанночка?
– Я помню, что кто-то еще из них утверждал, что счастлив может быть только тот, у кого… – Жанна свела брови. – …А, ну да, буквально так – у кого душа сильна, тело здорово и кто довольствуется тем, что имеет. Как вам?..
– Неправда! – ахнула Карина. – Ведь всегда желаешь чего-то большего!
– И вот еще я какую мысль почерпнул у одного мудреца, только вот не пометил, в Греции он жил или еще где, – продолжил Гурьев. – «Нельзя быть счастливым, когда желаешь того, что невозможно. Можно быть счастливым только в том случае, если желаешь возможного, потому что в таком случае всегда будешь иметь то, что желаешь. Все дело в том, чтобы желать только того, что в нашей власти, того, что возможно». Нет, ну а это каково?.. – беспомощно улыбнулся он, пряча записную книжку в карман.
– Ну а вы-то сами-то что об этом думаете? – нетерпеливо спросила Жанна.
– Я думаю, что я самый несчастный человек на свете. Я желаю невозможного…
– Николай Ионович! Будет вам нюни распускать! – рассердилась Карина. – Она того не стоит, эта ваша Нина!
Все в конторе уже знали о безответной любви Гурьева.
– Вы не понимаете… – Он снял очки. – Свадьба уже назначена. На двадцать четвертое апреля.
– Не может быть… – пробормотала Жанна.
– А, значит, вы еще не в курсе? – кисло произнес Гурьев. – Ну ничего, скоро и до вас дойдет. Кстати, Нина приглашает всех на свадьбу, абсолютно всех.
Жанне вдруг стало жарко. И словно воздух куда-то исчез… Она вскочила с кресла и торопливо открыла окно. Порыв мартовского ледяного ветра моментально ворвался в комнату, подхватил бумажные листы на столах.
– Что ты делаешь! – в ужасе закричала Карина. – Это же сводки, я столько с ними возилась!
– Жарко! – засмеялась Жанна во весь голос. – Неужели вы не чувствуете?..
– На следующей неделе обещают потепление, – неожиданно вспомнил прогноз погоды Гурьев. – К выходным обещают до плюс десяти. Но лично я в это не верю…
Жанна не стала его дослушивать и выбежала в коридор, сознавая, что ведет себя довольно странно.
Она ворвалась в курительную комнату, дрожащими руками вытащила из пачки сигарету… От табачного дыма сразу же заломило в висках, защипало глаза.
«Что он сказал? Нет, он не врал… Он сказал – в апреле. Точно, он сказал – двадцать четвертого апреля!»
Балконная дверь была закрыта с прошлой осени, но Жанна кое-как сумела ее распахнуть, сломав ноготь. Ледяной воздух действовал на нее успокоительно – и она простояла у распахнутой балконной двери довольно долго.
За низкими перилами виднелся проспект. По черному мокрому асфальту непрерывно ехали машины, и сизый чад поднимался вверх над дорогой. На крыше одной из высоток вдали мигала разноцветными огнями реклама…
Мир был все тем же, и ничего в нем не изменилось. Хмурое весеннее небо. Тот же город. Те же люди.
Последние два месяца она почти не разговаривала с Юрой – лишь только когда вынуждала работа. Она старалась не смотреть на него. Не любит – что ж, с глаз долой, из сердца вон. Все это время веселилась с Сидоровым и Айхенбаумом, обошли все кафе и рестораны вокруг, выпили немереное количество коктейлей и пива. Хохотали все время словно сумасшедшие – вот бы вспомнить, над чем…
И, казалось, она почти сумела забыть о Юре, о его глазах – зеленых, словно крыжовник.
Но только сейчас, узнав об их с Ниной свадьбе, поняла – ничего не прошло. Ни-че-го. Заноза осталась там же, где-то в загрудинной области, слева.
– Жанночка… – в курительную зашел Потапенко.
– А, это ты… – Она захлопнула балконную дверь.
– С каким презрением, с каким разочарованием… – вздохнул Артур. – Да, это я. А ты кого ждала?
– Нет, я так… никого. Пересветов у себя?
– А где ж ему быть… Ты в курсе, что они с Нинкой женятся?
– Да, об этом все знают, – торопливо согласилась Жанна.
– Вот парочка будет… А Гурьев весь извелся. Обычная контора, а что здесь творится… Просто шекспировские страсти какие-то! – Насвистывая, Потапенко ушел.
Жанна немного помедлила, а потом отправилась в информационный отдел. На ее счастье, Юра был один – говорил с кем-то по телефону, глядя в экран монитора, на котором мерцали какие-то таблицы.
– …что? Да, я тоже над этим думал – надо менять конфигурацию. И, кстати, насчет настроек… – Он повернулся и тут увидел Жанну. – …Прости, я тебе позже перезвоню.
– Это правда? – задыхаясь, спросила она.
– О чем ты? – Пересветов положил трубку.
– О том, что вы с Ниной женитесь?
– Да, – просто ответил он. – Я, кажется, уже давно тебе об этом сообщил.
– Мне надо с тобой поговорить…
– Так говори же! – удивленно воскликнул Юра.
– Не здесь. Не сейчас. Здесь нам могут помешать… Встретимся полседьмого.
– Я не могу, – покачал он головой. – Мы с Ниной идем за кольцами. Тут на проспекте, оказывается, есть неплохой ювелирный…
– К черту ювелирный! – едва сдерживаясь, зашептала Жанна. – Ты должен встретиться со мной, и точка! Придумай что хочешь для своей Нины…
– Я не могу.
– Ты должен! А если нет… а если нет… ты даже не представляешь, что я тут устрою!
– Ну хорошо, – немного подумав, ответил он. – Договорились.
Машину свою Жанна в очередной раз оставила на стоянке возле работы.
Они встретились с Юрой в кафе на одной из ближайших улиц, и она сразу же заказала себе коньяка.
– Одна-ако… – пробормотал Юра, сидя рядом с ней. – Не слишком ли крепкий напиток для такой… для такого эфемерного создания, как ты?
Себе он заказал двойной эспрессо.
– Пить кофе на ночь тоже не слишком-то полезно, – отмахнулась Жанна. – Что ты сказал Нине?
– Это неважно. За кольцами мы с ней пойдем завтра, – мягко произнес он.
Официант принес Жанне коньяк в пузатой рюмке.
– Свадьбу надо отложить, – заявила Жанна и решительно выпила половину.
– Почему? – устало спросил Пересветов.
– Потому что я люблю тебя.
– Это не повод, – возразил он.
– Нет, это повод! – вспыхнула Жанна. – Я умираю…
– Ты больна?
– Да. То есть нет. Не в том смысле! Я люблю тебя так, что ничего не соображаю… – тихо засмеялась она. Подозвала официанта и заказала еще коньяка. – Я никого и никогда так не любила.
– Послушай, Жанночка, я никогда и ничего тебе не обещал! – произнес Юра в тон Жанне, с мукой глядя на нее. – Чего ты ко мне привязалась? Тебя на четвертом десятке угораздило влюбиться в первый раз? Что ж, поздравляю! Звучит жестоко, но иных слов я не нахожу…
– Я не обиделась, – вызывающе произнесла Жанна, отбросив волосы назад. – Ты меня не можешь обидеть.
Она вдруг схватила его руку и прижалась к ней губами. От его пальцев пахло крепким табаком – и даже это показалось Жанне восхитительным.
Пересветов попытался вырвать руку, но Жанна не дала.
– У тебя глаза зеленые… – прошептала она. – Смотри на меня. Пожалуйста, смотри только на меня!
– Ты ненормальная! – произнес Юра с отчаянием. Ему наконец удалось вырвать свою руку. – Да за тобой любой пойдет! Зачем тебе я?!
– Ты не мужчина… – возразила Жанна со слезами. – Пожалуйста, не отталкивай меня!
– Да, я не мужчина! На меня вешается красивая девушка, а я говорю ей «нет!». Я не хочу изменять невесте, я не хочу терять голову…
– Брось ее. Совсем брось. Женись на мне, – угрюмо произнесла Жанна, поднося к губам вторую рюмку. – Если ты чувствуешь себя настолько одиноким и неприкаянным…
– Изумительно… Она делает мне предложение! Она готова!
– Но ты ведь не любишь Нину?
Некоторое время Юра Пересветов молчал, глядя в широкое окно, где в вечернем свете мелькали люди, спешившие домой после рабочего дня. Потом какая- то тень пробежала у него по лицу, и он спросил, продолжая глядеть в окно:
– А где ты была прошлым летом? Где? Я помню один день… Ты пришла вся в оранжевом, с красными бусами, в таких красных босоножках. Ты стояла и
