Нина перелистнула очередную страницу. Она не верила в красавиц-героинь и что они думают именно так, как описывают в книжках. Взять, например, Карину с Полиной или все ту же фамм фаталь Жанну Ложкину! Очень пустые, простые создания, и красота их не приносит счастья даже им самим. У Полины муж садист, у Карины оного нет, а фамм фаталь Ложкина – вовсе истеричка и стерва. Посему искренне жаль тех мужчин атлетического телосложения, которые тратят на подобных созданий свое свободное время.
– Зиночка звонила! – из соседней комнаты крикнула Раиса Романовна. – Просила передать, что часть заказа находится у какой-то Ложкиной и что его надо поскорей забрать. Ящик водки, что ли… Словом, пусть Юрочка его увезет в ближайшее время.
– Этого еще не хватало… – пробормотала Нина и отложила детектив в сторону. – Ладно, в субботу Юра заедет к этой Ложкиной. В субботу или воскресенье…
– Тебя не тошнит? Ты есть хочешь? – крикнула Раиса Романовна. С подобными вопросами она приставала к дочери чуть ли не каждый час.
– Нет, все в порядке, – сдержанно ответила Нина. Она действительно чувствовала себя превосходно.
– Юрочка скоро будет?
– Да, он звонил перед выходом.
– Ему разогреть ужин?
– Мама, господи, ну кто же будет есть в одиннадцатом часу!
– Нина, но он такой худенький! – жалобно ответила мать. – И потом, мужчинам можно есть на ночь. Ты знаешь, мне кажется, Юрочка всегда голодный…
– Перестань.
Навязчивые заботы матери немного раздражали, но упрекнуть в этом Раису Романовну было жестоко – она так давно мечтала о муже для дочери и еще о внуках. Мечтала страстно, тем более что лет пятнадцать назад, когда дочь была еще юной девушкой, Раиса Романовна ни о чем таком и слышать не желала. «Рано, надо для себя пожить, куда торопиться, надо выбрать самого лучшего…»
Спохватилась потом, да уж поздно – когда дочь, по прошлым представлениям, уже можно было вполне назвать «старой девой». И ни одного приличного мужчины рядом! Раиса Романовна была человеком крайностей – она сразу же ударилась в панику: «Боже мой, тебе тридцать лет, а ты все одна!» И так на каждый день рождения складывала возраст дочери с бесперспективным ее одиночеством…
Когда Нина сказала ей, что они с Юрой собираются пожениться, Раиса Романовна рыдала от счастья. Потом рыдала, когда узнала о том, что скоро ей придется стать бабушкой. Она обожала будущего зятя, хотя (Нина была в этом уверена), попадись ей этот Юра те же пятнадцать лет назад, Раиса Романовна нашла бы в нем тысячу недостатков…
Олег Иванович, отец Юры, боялся Раисы Романовны, ее эмоций.
У Нины сначала даже был план – свести мать с отцом Юры и поселить их в одной квартире, а им с Юрой жить в другой. Все бы так славно устроилось! Но это было бы слишком идеально…
Олег Иванович не дался.
– Домофон! – закричала Раиса Романовна. – Лежи-лежи, я сама открою…
Через несколько минут в комнату вошел Юра, сел на диван рядом с Ниной.
– Ну, как ты? – тихо спросил он.
– Хорошо, – улыбнулась она. – Устал?
В свободное время он подрабатывал.
– Так… – пожал он плечами. – Перекусить бы чего-нибудь…
– Иди на кухню, мама тебя накормит. Да, пока не забыла!..
– Что? – обернулся он уже из двери.
– Ты знаешь, где Ложкина живет?
– Кто?
– Господи, Жанна Ложкина!
– Нет… А почему ты спрашиваешь?
– Надо к ней съездить в выходные.
– Зачем? – спросил он почти испуганно.
– Затем, что у нее ящик водки и надо его забрать, пока она его не выпила! – засмеялась Нина.
– Жанна собирается выпить ящик водки? – удивился Юра.
«Он сам как ребенок… – мелькнуло в голове у Нины. – Ему приходится все по два раза объяснять! Хотя, конечно, понятно, что ему не хочется тратить свои выходные на какую-то ерунду!»
– Да кто ее знает… По-моему, она потихоньку превращается в алкоголичку, – пожала Нина плечами. – Жалко ее!
Жанну ей было совсем не жаль, она была безразлична Нине, но отзываться о Ложкиной слишком грубо – дурной тон. В сознание жениха надо осторожно и ненавязчиво ввести мысль о том, что они на самом деле из себя представляют, эти фамм фаталь…
Нина заранее предупредила Жанну, что они с Юрой заедут к ней в выходные.
– Конечно-конечно, – любезно ответила Жанна. – И, пожалуйста, будь добра, Нина, предупреди Рутковскую, чтобы она мне больше подобных сюрпризов не устраивала!
– Разумеется, – обезоруживающе улыбнулась Нина. – Только толку… Ты же знаешь нашу Зину!
«Наша Зина» упорно скрывалась от Жанны, видимо, чувствуя, что ей в очередной раз придется еще много чего услышать в свой адрес (уже давно известного и еще кое-чего нового).
Разумеется, Жанна понимала, что вряд ли будущие супруги Пересветовы заглянут к ней надолго – скорее всего, Юра, под руководством Нины, заберет ящик с пресловутой водкой, и они немедленно уедут – не те были отношения, чтобы рассиживаться в гостях…
Но она вычистила и убрала всю квартиру и даже окна вымыла, хотя время для мытья окон было не самое удобное – всего лишь конец марта. Это был своего рода трудовой порыв, на который Жанну подвигла любовь.
«Господи, а чего надеть? Если в халате – неприлично… В брюках и майке, как я всегда хожу? Нет, не то… Тот новый костюм? Это просто смешно, кто же дома в костюме ходит, Юра подумает, что я специально так разоделась…»
В конце концов Жанна остановила свой выбор на розовом атласном платье, которое было куплено сто лет назад и так ни разу и не надето «в люди» – поскольку являлось слишком розовым и слишком атласным, а носить его дома было жаль, поскольку стоило оно недешево.
«Ладно, пусть думают, что я именно так дома хожу!» – с мстительной гордостью решила Жанна. К платью она специально купила розовые тапочки с пушистыми помпонами из страусиных перьев. Маленькая золотая цепочка, и никакой косметики, ну, почти никакой – лишь тон для лица и бесцветный блеск для губ…
Жанну трясло как в лихорадке. Раза три она принималась плакать, когда ждала звонка от Нины. И он все-таки раздался, но не телефонный, а звонок в дверь – словно гром среди ясного неба. Причем в самый неподходящий момент: Жанна как раз закапывала в глаза специальные капли против покраснения, забрызгав ими свое платье.
Жанна распахнула дверь – на пороге стоял Юра. Один.
– Привет… – растерянно прошептала Жанна. – Это ты?..
Ничего лучше она придумать не могла.
– Это я, – тихо сказал он. – Еле нашел твой дом, заплутал тут в переулках… Пустишь?
– Да-да, заходи! – поспешно посторонилась Жанна. Из глаз ее текли слезы.
– Ты что? – испуганно спросил Пересветов.
– Не обращай внимания, у меня… у меня глаза болят! – в отчаянии замахала Жанна руками. – И… вот этот самый ящик, который ты должен забрать.
Юра прошел мимо – от него пахнуло крепким, очень крепким табаком и одеколоном, и от этого запаха Жанне стало жутко.
– Юра… – шепотом сказала она. – Юра, а где Нина?
– Нина? Нина дома, у нее голова болит…
Они стояли в коридоре друг напротив друга, и Жанна поняла вдруг, что он тоже собой не владеет. Что есть нечто сильнее их обоих, сильнее жизненных обстоятельств, сильнее всего…
– Ты всегда так ходишь дома? – спросил он.
– Как?
– Вот так… – Пересветов коснулся атласного плеча Жанны, потом смахнул шершавой ладонью у нее слезинку со щеки. – Жанна, так нельзя. Ты делаешь все – все, чтобы убить меня. Вон платье какое надела, туфельки… – Он посмотрел вниз и сморщился, словно вид ее розовых тапочек со страусиными помпонами был ему невыносим.
– Это ты меня убиваешь… Я же знаю, что ничего уже не изменишь! – пробормотала она.
– Все, я ухожу. – Он наклонился, чтобы поднять ящик, но она вдруг упала на колени, и ее лицо, все залитое слезами, оказалось прямо перед ним. – Жанна!
– Я тебя люблю, – сказала она.
– Встань… сейчас же встань! – рассердился Пересветов и стал поднимать Жанну – но в тот момент, когда держал ее в руках, силы тоже покинули его. Он уже не смог расцепить рук.
Они стояли так, обнявшись, очень долго.
– Жанна…
– Что?
– Это все неправильно… Так нельзя!
– Я знаю. Уходи. Скорее уходи.
– Я не могу. – Юра слегка отстранил ее от себя, и Жанна увидела его глаза. Его глаза…
